Потом Эдвин как всегда исцелил своих товарищей, а к его собственным страданиям добавились боль и жжение от причиненных насекомыми укусов. И за все те четыре дня, что они пробыли в болоте после ранения принца «вепрем», промыть и перевязать рану юноше удалось всего четыре раза во время ночёвок на отдельных островках. На его ноге появилось воспаление, которое постепенно усиливалось, и ее постоянно дергало. Принц сильно ослаб, и держался исключительно на железной силе воли. Но, ни слова жалобы не услышали от юноши его друзья.

На четвертый день с начала перехода по болоту, они вышли в путь, едва рассвело и, наконец, приблизительно к полудню выбрались на берег и повалились на землю, кто, где стоял. Невдалеке от болота протекал ручеек и все, немного отдышавшись, стали мыться и переодеваться, благо сменная одежда почти не промокла, так как еще перед проездом через озерный край, они завернули её в хорошо промасленную кожу. Потом они привели себя в порядок и постирали свои вещи. Эдвину вновь промыли рану и перевязали ее, но было уже поздно. Она нарывала, и у юноши началась гангрена. Всем и, в том числе, ему самому, было совершенно ясно, что без незамедлительного лечения он обречён. Конечно, ещё не поздно было отрубить принцу ногу, но так не хотелось калечить будущего короля, причем такого юного, и все надеялись, что может быть, они успеют где-нибудь найти целителя, которому удастся помочь Эдвину до того, как станет совсем поздно. Хотя надежда на такой исход была призрачной, к тому же искать колдуна-лекаря надо было в ближайшем большом городе. А это было опасно. Но об этом никто из них не думал, главным было спасти принца. Эдвина посадили на одну из четырёх оставшихся у них запасных лошадей, привязали его и они продолжили своё путешествие.

Но вскоре стало очевидно, что ехать самостоятельно на коне он не сможет. Юноша то и дело терял сознание, приходил в себя ненадолго и снова впадал в забытьё.

— Что будем делать? Надо как-то спасать принца, — спросил своих товарищей граф Дюран.

— Надо отвезти его в город, — предложил Геор.

— Это опасно, — возразил ему барон Эвер, — к тому же туда еще нужно добраться. А судя по карте, до ближайшего большого города, в котором может оказаться целитель, не меньше трёх дней пути. Боюсь, столько Эдвин не протянет.

— Но что ещё нам остаётся?! Здесь мы его точно не спасём, — вздохнул Лоран.

Деваться было некуда. Они приняли решение, отправиться в город Ятол. Юношу пересадили на самую крепкую и выносливую лошадь, на которой ехал Ален, и поспешили дальше.

Все до одного испытывали очень сильную тревогу. И дело было не только в самом принце, которого они успели полюбить за его приветливый, открытый характер, за то, что в нем совершенно не было ни высокородной заносчивости, ни спеси. Но дело было еще и в том, что никто понятия не имел ни о цели их путешествия, ни о том, куда им следует ехать. Вернее все знали, что им надо двигаться в северном направлении, но и только. Всё было известно одному лишь принцу и если он умрет, весь их поход станет бессмысленным, а ведь он был очень важен! Еще через двое суток Эдвин стал совсем плох.

Без лечения гангрена развивалась очень быстро. Началось общее заражение крови. Никто, конечно, в этом не разбирался, но всем было понятно, что юноша стоит одной ногой в могиле. Друзья Эдвина совсем отчаялись, не представляя себе, чем они могут помочь ему, как вытащить его с того света, куда он почти попал. Принц больше не приходил в себя, постоянно бредил. Но даже в бреду, каким-то образом, не выдавал тайной цели их похода. Путешественники все время ехали по лесу и заброшенным просёлочным дорогам с максимально возможной скоростью, избегая торных трактов, по которым в обе стороны передвигалось множество людей. То, что за ними ведётся охота, они уже знали.

В один из дней на ночь они остановились на довольно большой поляне. Все были подавлены и угрюмы. Никто не разговаривал, не хотелось, всё делали молча, разве что, подавая друг другу отдельные реплики. Наконец, все дела были закончены. Оставалось, только, выставить стражу и лечь спать. Эдвин то безостановочно метался в жару на своей импровизированной постели, что-то бессвязно бормоча, то его лихорадило, и он дрожал в сильнейшем ознобе. Когда все, кроме Ника, охраняющего лагерь первым, заснули, на поляну неожиданно вышла девушка в дорожном платье, с заплечной сумкой и с посохом в руках.

— Стой, — закричал Ник, впрочем, не слишком громко, чтобы не разбудить товарищей, — ты кто такая? И что здесь делаешь? — Просто путница, — ответила девушка, пожав плечами, — а на ваш лагерь я наткнулась случайно. Я вовсе не хотела выходить к людям, о которых ничего не знаю, но уж очень озябла. Что-то в последние дни стало как-то прохладно, особенно по ночам.

— И что же, ты путешествуешь по лесу одна? — всё ещё подозрительно спросил парень, раздумывая, стоит ли будить уставших спутников или нет. А девушка меж тем заметила состояние Эдвина и сказала: — Вижу, ваш товарищ тяжело болен, ему совсем худо. Я, возможно, могла бы помочь ему, если вы мне позволите.

— Вот как? — воскликнул Ник. В его душе забрезжил малюсенький огонёк надежды. Но он не знал, можно ли довериться незнакомому, совершенно чужому человеку. Он так и не пришёл ни к какому выводу и решил переложить решение этого вопроса на командира. Ник осторожно подошёл к графу и тихонько потряс его за плечо.

— Граф, проснитесь, — позвал его гвардеец.

— Что, уже моя очередь дежурить? — сонным голосом спросил Лоран.

— Нет, нет, господин капитан, — прошептал Ник, — просто здесь появилась какая-то барышня, которая говорит, что может вылечить принца, а я не знаю, разрешить ей или нет.

— Где она? — Сразу же проснулся граф.

— Да вон там, видите? С той стороны костра сидит, — указал на неё солдат. Незваная гостья как раз в этот момент встала, и огонь осветил ее точеную фигурку и красивое лицо. Девушка была белокурой с темно-серыми глазами. Хотя эту деталь ее внешности все заметили уже при свете дня.

— Здравствуйте, я граф Лоран Дюран, — представился капитан, — а вас как зовут.

— Делия, господин граф, — назвала себя та, — о фамилии позвольте по некоторым причинам пока умолчать.

— Вы, в самом деле, можете спасти нашего друга?

— Во всяком случае, попытаюсь.

— Вы целитель? — С надеждой спросил у Делии Лоран.

— Нет, к сожалению, — покачала головой красавица, — но моя бабушка была опытной знахаркой и, порой вытаскивала самых безнадежных больных. И она многому меня научила.

— Ну что ж, попробуйте, вдруг, в самом деле, получится, — принял решение граф.

— А это не опасно, ведь мы ничего о ней не знаем? — шепотом спросил у него Ник. — А что делать то? Все равно хуже уже не будет. Принц итак умирает, до города мы его не довезем, — также шёпотом ответил Лоран.

А Делия, пока они разговаривали, переплела свою несколько растрепавшуюся за долгий переход длинную и толстую косу, чтобы ей потом не мешали волосы, и затем достала из своего дорожного мешка котелок, пучки каких-то сушёных трав и несколько баночек из обожженной глины, закрытых плотной материей, обвязанной толстыми, крепкими нитями. Она попросила налить в котелок воды, и когда это было сделано, подвесила его над огнём. Затем девушка начала варить какое-то зелье, «колдовать» над ним, добавляя в него, то одно, то другое. Наконец варево было готово. Когда оно достаточно остыло, Делия попросила мужчин помочь ей напоить больного. Ник приподнял Эдвина, а Лоран разжал ему ножом зубы, и знахарка стала осторожно вливать в принца лекарство. После этого она достала ещё одну маленькую баночку с тёмной, приятно пахнущей мазью и, размотав повязку на ноге юноши, обильно смазала ему рану, перед этим как следует промыв ее. Снова перевязав его чистыми бинтами, девушка сказала:

— Ну вот, теперь я буду вливать в него это зелье, и наносить мазь каждые два часа и нам останется только ждать. Если он не умрёт сегодня ночью, то, скорее всего, выживет. Но не надо отчаиваться, у меня есть хотя и очень слабый, но все же, целительский дар и все, что я делаю с больным или раненым человеком приносит большую пользу, чем у простых знахарок. Если бы я только могла лечить людей, как это делают настоящие целители. Но, увы, мне этого не дано, Что ж, будем надеяться на лучшее. Но после ему надо будет отлежаться хотя бы несколько дней. Везти его куда-либо в таком состоянии ни в коем случае нельзя!