— У меня появилось какое-то странное чувство, что внизу нас ждет засада. Сам не знаю, отчего мне так кажется, но это чувство не уходит.

— Твои предчувствия не редко оправдываются. Я бы не стал от них отмахиваться. Хорошо если ты ошибаешься, а вдруг нет? Лучше поостеречься, — задумался Лоран.

— Тогда давайте спустимся еще пониже, а потом, когда останется пройти немного, я оставлю вам свою лошадь и схожу разведать обстановку, а вы будете ждать моего сигнала. Только надо о нем договориться. — Предложил Эдвин.

— Все так и сделаем, но только пойдешь не ты, а кто-то из нас, я например. Ты простужен, тебе и так тяжело и ты кашляешь, и враги, если они там есть, твоим кашлем заинтересуются, обнаружат тебя и убьют. — Возразил Нэт.

Эдвин был вынужден признать, что друг прав. Решено было, что на разведку пойдут Якоб, Керт и Геор с луками. Потом они условились о сигнале, если их действительно ждет засада. В этом случае все воины, оставив с остальными лошадей, должны будут побыстрее спуститься к лучникам, которые, если им представится такая возможность, постараются начать отстрел врагов. Поэтому лучники взяли дополнительные колчаны со стелами, чтобы у них был большой запас, впрочем, никто не сомневался, что они с любым запасом нанесут неприятелю максимальный урон. Итак, все было обговорено, и вся группа продолжила спуск и остановилась там, где можно было бы услышать условный сигнал, если он поступит. Воины сначала облачились в доспехи, до этого лежащие в их седельных мешках. После этого разведчики ушли вперед, а все остальные напрягли слух. И услышали, то, чего услышать не хотели. К сожалению предчувствия принца не обманули и на этот раз.

Воины быстро передали остающимся поводья своих лошадей и побежали вниз, благо тропа постепенно стала довольно пологой, и они не рисковали упасть и что-нибудь переломать себе. Эдвин, как всегда, махнул рукой на все предложения ребят остаться с девушками из-за своей болезни сказав, что болеть будет потом, а сейчас он не может себе этого позволить, и побежал вслед за остальными, изо-всех сил стараясь не отставать от них, по крайней мере, намного. И у него это получилось. Когда основная группа воинов добралась до подножия горы, там уже вовсю кипел бой.

Отряду повезло в очередной раз, потому что почти у самого начала тропы рос очень густой и высокий кустарник, в котором и прятались лучники. Хотя враги тоже воспользовались им. Устроив засаду именно возле него с другой его стороны, уверенные в том, что с очень пологой в этом месте тропы их невозможно будет увидеть, и они легко захватят неприятеля врасплох. И так бы оно и вышло не отправь отряд разведку, которая устроила засаду на ошеломленную этим засаду врагов. Кустарник был не только высоким, но и широким и лучники, забравшись в разные его концы, быстро и метко выпускали стрелы, устроив перекрестный обстрел противника сквозь него, и не подпуская его к себе, тем более, что сами враги их не видели и не могли в свою очередь обстрелять. Вернее обстрелять то они могли и делали это, но толку от этого не было. Пришлось неприятелю уйти из зоны поражения, но далеко они не ушли, так что воинам отряда волей неволей, но нужно было принимать бой. Да и у ребят стрел почти не осталось, их и так было не слишком много после боя с городской стражей Церена и нападения гарпий. И все же парни хорошо проредили врагов, но их все равно оставалось еще очень много. На этот раз колдуны особо не поскупились.

Впрочем, Эдвин с друзьями настолько привыкли и поднаторели вступать в сражения в таких неравных условиях, что особый трепет на этот счет не испытывали. Индивидуальное мастерство каждого из них во столько же раз превосходило такое же мастерство их врагов, во сколько раз те превосходили их количеством. Среди врагов обретался и гильдейский колдун с медальоном на груди. Лучники старались в первую очередь поразить его, и он, видимо, быстро понял это и, наверное, не имея защитного амулета против стрел, отступил за спины мечников, находясь на задворках нанятого им отряда и поэтому не смог издали подпалить кустарник. И вот сражение началось. Наши герои-воины пошли в атаку на наемников, дезорганизованных предыдущим совершенно неожиданным обстрелом и нынешней наглостью своих врагов, посмевших жалкой кучкой напасть на превосходящего его в несколько раз противника, вместо того чтобы обороняться дрожа от страха. Впрочем, как оказалось впоследствии, это была регулярная сотня имперской гвардии. Ну а Эдвин, как бы ни было ему плохо из-за тяжелой бессонной ночи и сильной простуды с очень высокой температурой, взял на себя колдуна.

Гильдеец был хорош, но принц оказался намного лучше, даже в таком состоянии. Когда колдун погиб, Эдвин огляделся, чтоб понять, как идет бой у других и узнать, ни нужна ли кому из них его помощь. Оказалось, что пока он сражался с колдуном, его спину прикрывали Нэт и Керт, а остальные девятеро, вместе с Вилом успели создать в разных местах три пары и тройку бойцов и пока успешно отражали натиск врагов. А вот вокруг Эдвина Керта и Нэта неожиданно образовалось недолгое затишье, чем они и воспользовались, поспешив на помощь Лорану и Геору, которым приходилось гораздо труднее, чем остальным. И не только потому, что они были вдвоем, но и потому, что Сандра и Ален своими двуручными мечами могли держать врагов на более дальней дистанции и не подпускать их к себе на расстояние удара.

Подбежав, принц с соратниками ударили по имперцам с тыла, чего те, кажется, не ожидали. Но и на них самих со спины набросился оставшийся сзади противник. Так что тройка отважных воинов тоже встала в круг и сдерживала атаки врагов, а при случае контратаковала, тем более, что враги иногда сами мешали друг другу нападая в большом количестве на одного своего противника. И вот во время одной из контратак Нэта несколько оттеснили в сторону. И на него сразу набросилось четверо врагов. Все бы ничего, Нэт справился бы с этим, но вдруг он оступился. Нога попала в какую-то ямку и подогнулась. Нэт потерял равновесие и покачнулся. Этим воспользовались имперцы. Один из них, здоровенный детина, на локоть выше не очень рослого Нэта, зашедший в этот момент ему за спину, поднял меч, собираясь срубить леорнийцу голову. Все это произошло очень быстро и Эдвин, который успел увидеть случившееся, но уже не успевал прийти другу на помощь, не долго думая, метнул свой меч как копье в великана и с точностью попал ему в зазор между доспехом и шлемом. Но сам он остался без оружия, потому что свой кинжал он оставил на всякий случай Тэо, и ему сразу же пронзили грудь, задев и без того воспаленное легкое. Эдвина пронзила сильная боль.

Его рот наполнился кровью, он зашатался и упал на колени. Накатила страшная слабость, хотелось лечь и забыться. В голове мутилось, и он чувствовал, что почти теряет сознание, огромным усилием воли не позволяя себе отключится. И тут ему на глаза попался меч одного из убитых имперцев. Он лежал совсем рядом, и Эдвин потянул его на себя. В первое мгновение ему показалось, что меч, какой-то уж слишком тяжелый, но принц упорно подтягивал его к себе и наконец, опершись на него, встал пошатываясь. И враги, которые уже списали его со счетов, крупно просчитались. Эдвин, обливаясь кровью, текущей из раны под доспехами и пузырящейся на губах, то и дело кашляя, постарался присоединиться к друзьям. А они уже сражались вместе, после того как Нэт восстановив равновесие, очень быстро расправился с двумя оставшимися имперцами и поспешил на помощь Керту, не дававшему врагам добить принца. Но бой к этому времени уже почти затих.

Имперцы стали сдаваться в плен. Как оказалось, великан, которого убил Эдвин, был их командиром, и когда они поняли, что и колдун и командир, а так же многие десятники погибли, им резко расхотелось сражаться. Тем более, что их враги были словно заколдованные — их было мало, но убить их не получалось, даже ранили с трудом, а сами они сеяли смерть в ряды имперских солдат. И все же, к огромному сожалению всех друзей, чуть ли не в самые последние мгновения битвы погиб Торн, которого меч имперца поразил прямо в сердце, пробив его кольчужный доспех, и ни один целитель, даже Эдвин, если бы он сейчас в состоянии был бы сделать это, не смог бы ему помочь. Смерть Торна была мгновенной, а его товарищам в скором времени предстояло хоронить и оплакивать еще одного дорогого друга.