Мать племени разочаровано вздохнула, кивнула головой, принимая слова Тэо, а потом посмотрела долгим взглядом на девушку, так что та даже покраснела от смущения, а потом проворчала:

— Поди, хоть вещи какие собери, а то ведь, в самом деле, безо всего уйдешь. Скажи там, чтобы тебе помогли, и теплое не забудь взять — застудишься и ребенка выкинешь.

Девушка пару мгновений, молча, смотрела на Терену, а потом взвизгнула и кинулась на шею матери племени, счастливая и словами своего любимого и тем, что ее так просто отпускают, хотя она настроена была на долгую борьбу. А потом опрометью бросилась в дом собираться. Тэрена с легкой и немного грустной улыбкой посмотрела ей вслед и сказала напоследок Тэо:

— Берегите ее.

На что тот серьезно и кратко ответил:

— Непременно.

Так в отряде появился еще один человек. И еще одна влюбленная пара.

Горцы уже успели собрать припасы. И среди мешков с продуктами находились кожаные бурдюки с травяным настоем. Гости задерживаться лишнего не стали. Они уже успели позавтракать, каждый в своем доме. Оставалось только навьючить мешки с провизией на лошадей и отправиться в дальнейший путь. Но прежде чем попрощаться с хозяевами, Эдвин подошел к матери племени и настоял на том, чтобы она приняла горсть золотых монет.

Горцы очень щедро поделились с отрядом продуктами и фуражом, отдав даже очень дорогой для них хлеб и ему неудобно было оставлять их совсем без оплаты, как бы они сами к этому ни относились. К тому же они отдали путешественникам несколько недостающих им лошадей. Тэрена от души поблагодарила Эдвина, гости вскочили на лошадей, поблагодарили в свою очередь хозяев за их радушие, попрощались и тронулись в путь. Горцы выделили им проводника, который должен был отвести их на перевал более короткой и легкой дорогой, если так можно назвать горную тропу.

Через некоторое время они подъехали к началу ледника. Хорошо, что он был достаточно пологим, чтобы на него можно было забраться с лошадьми, ведя их в поводу. Погода, с утра хорошая, постепенно стала портиться. И теперь небо грозно хмурилось. Проводник, посмотрев на него, только покачал головой, но ничего не сказал. Он попрощался со всеми и, сказав, что дальше он с ними не пойдет, развернулся и уехал. Остальные, понадеявшись на то, что успеют подняться на перевал и перейти через него до того, как пойдет снег, спешились и начали подъем. Но они не успели.

Когда все уже подходили к вершине ледника, резко подул ветер и появились первые снежинки, которые стали падать все гуще и гуще и, наконец, повалил снег. Но ветер усилился и вскоре, когда они брели, с трудом преодолевая его напор, по довольно длинному перевалу, поднялась метель, которая очень быстро стала такой, что ветер буквально сбивал людей с ног. И видимость ухудшилась настолько, что можно было видеть только чуть дальше, чем вытянутая рука, да и то плохо.

В таких условиях спускаться на другую сторону гор было нельзя, тем более, что проводник предупредил их, что другой склон горы гораздо более крутой, чем этот. Возвращаться назад без проводника по незнакомой узкой тропе тоже было невозможно. Надо было срочно искать какое-нибудь укрытие, которого могло здесь и не оказаться. Впрочем, оно, с равным успехом могло быть у них перед носом, но они бы прошли мимо, ничего не заметив. Резко похолодало, хотя и до этого было морозно, но теперь казалось, что ветер выдувает из каждого человека саму его душу и тепло из тела. Хорошо еще, что горцы подарили Лере и Вилу и Эвену очень теплые меховые телогрейки с глубоким капюшоном и все остальные смогли натянуть на себя поверх курток плащи, защитив головы и лица. Впрочем, сейчас это мало помогало. Все постепенно начинали все больше мерзнуть, особенно их ноги.

А метель даже и не думала стихать, наоборот, она переходила в настоящий ураган. Положение становилось все более угрожающим — если они так и не найдут никакого укрытия, то рискуют замерзнуть до смерти. Но им повезло. Они в буквальном смысле слова наткнулись на свою цель. Это случилось с Торном, шедшим впереди всех, который едва не расшиб себе лоб, только в последний момент, разглядев сквозь густой снег выступающую обледенелую скалу. Обойдя ее, они обнаружили еще один такой же выступ и пространство между ними, достаточно широкое, чтобы они все, вместе с лошадьми, могли протиснуться в него, но все же слишком узкое, для того, чтобы после этого можно было где-нибудь разжечь костер, даже небольшой.

По началу, когда они укрылись от урагана, хотя ветер задувал и в этой щели, но был намного слабее, им показалось, что стало теплее, но ненадолго. И через некоторое время они вновь начали мерзнуть. Люди сгрудились рядом с лошадьми, чтобы создать хоть какую-то защиту от мороза, но особо теплее не стало. Эдвин знал, что в таких случаях главное не заснуть, иначе можно и не проснуться. И он предупредил друзей об этом. Поэтому они и не думали спать, разговаривая на разные темы. Но со временем это все труднее и труднее стало делать из-за холода и проникающего ветра, хотя и не такого свирепого, как на открытом месте. Но вьюга продолжала бушевать. Прошло много времени, наступили сумерки, а потом окончательно стемнело, и они попали в ситуацию, о которой предупреждал их Старк — остались на ночь на перевале.

В конце концов, усталость начала давать о себе знать и люди постепенно стали засыпать, согреваясь при этом. Эдвин время от времени говорил им, чтобы они не спали, но это не помогало. Тогда он растолкал тех, кто сидел рядом с ним и попросил их разбудить остальных. А после этого, хотя ему самому ужасно хотелось спать, он начал рассказывать своим друзьям интересные истории, которые он либо когда-то прочитал, либо услышал, или сочинил прямо здесь. Ему приходилось сильно повышать голос, почти кричать, а частенько и не почти, чтоб преодолеть завывание ветра. Он говорил без пауз, разве что, останавливаясь на мгновение, чтоб перевести дух, и продолжал свои рассказы снова, переходя с одной истории на другую. И не мудрено, что через некоторое время он на таком морозе охрип. Ну а когда и это перестало помогать принц начал петь, тоже стараясь делать это очень громко, чтоб слышали все, в том числе и те, кто сидел дальше от него.

Он постоянно расталкивал засыпающих спутников, не давая им заснуть окончательно, и все это время продолжал петь отчаянно хриплым голосом. Так прошла, пожалуй, самая ужасная ночь в этом походе. К утру ураган стих. Постепенно развиднелось, выглянуло солнце. Все сразу стало приветливее, и хотя на леднике все равно было морозно, всем показалось, что немного потеплело, впрочем, так оно и было. Каждому страшно хотелось спать, ведь в эту сумасшедшую ночь они не только не отдохнули, а наоборот очень устали. И все же на душе у них полегчало. Тем более что все, кроме одной лошади, простоявшей в начале их расщелины, остались живы. Но не все здоровы. Эдвин заболел.

К утру у него поднялась температура, появился жар. Голос сильно сел и он мог только едва слышно хрипеть, да и то с трудом. Натруженное горло сильно болело, их носа текло. Его все больше и больше сотрясал кашель, появившийся еще ночью. Грудь жгло, и чувствовал он себя преотвратно. Но как всегда не обращал внимания на свое самочувствие. И сейчас, к сожалению, даже Дэлия не могла ему помочь. Отсюда надо было убираться. Мало ли какие еще неприятные сюрпризы преподнесёт им природа. Да и сам ледник как-то не способствовал здоровью. Поэтому они начали спуск. Склон и в самом деле был гораздо круче противоположного, и им с трудом удавалось вести лошадей, зато тропа здесь была на много шире предыдущих. Спускались они медленно и осторожно. Сильно простуженному Эдвину было особенно тяжело, но что делать, приходилось заставлять себя идти. Он и шел, но постепенно у него начало возникать стойкое предчувствие, что внизу их ждет какая-то серьёзная неприятность. Он и сам не понимал, откуда это взялось, но это опасение не оставляло его. И в какой-то момент, когда они остановились передохнуть, Эдвин поделился с друзьями своими ощущениями, с трудом прохрипев: