— Нет, конечно, ведь среди вас есть женщины, — ответила незнакомка.

— Среди бандитов тоже могут быть женщины, чьи-нибудь жены или любовницы, например или просто кухарки. Но вам повезло — мы и в самом деле люди честные.

— Значит, вы сможете мне помочь?

— Покинуть Долину? Безусловно. Правда, мы собираемся идти через перевал. Но что с вами случилось? Если это не секрет. Кстати, позвольте представиться. Я граф Лоран Дюран. А вас, простите, как зовут?

— Ах, извините, я не назвала себя. Я маркиза Аманда Даронская. И я отстала от своей группы.

Лорану показалось, что она при этих словах отвела глаза. Но может быть, это было не так. Лоран представил новой попутчице своих спутников, не упоминая о том, что Эдвин является принцем. К этому времени Делия закончила зашивать его раны и все готовы были к подъему в горы, чьи вершины прятались за облаками. Подъехав к их подножию, вся кампания рассредоточилась, не теряя, впрочем, друг друга из виду, стараясь найти тропу, ведущую на перевал. Точное ее местонахождение Эдвину было неизвестно, хотя очень приблизительные ориентиры исследователь оставил. Но они могли довольно сильно уклониться от цели. Так оно и случилось.

Только через три дня, наконец, уже ближе к вечеру, они смогли отыскать ее, и подъем был назначен на следующий рассвет. Хорошо, что ребята пополнили свои запасы у бандитов, иначе у них возникли бы серьезные проблемы. Но сейчас уже и те подходили к концу. За эти дни друзья успели получше познакомиться с Амандой, и узнали ее подлинную историю:

— Я была незаконнорожденной дочерью барона Ортеза. Моя мать, тоже была знатного рода, но она оставила меня почти сразу после рождения моему отцу. Он был женат и у него к этому времени был маленький сын — мой брат. Его жена, а моя мачеха не слишком любила меня, ведь я была свидетельством измены ее супруга. Но мой отец меня признал и очень любил и, ни чем не отличал от Терена, своего законного сына. Думаю, он и мою мать тоже любил, раз так относился ко мне. А вот с братом у меня отношения не сложились. Его с самого моего рождения, как только я попала в дом моего отца, настраивала против меня моя мачеха. Мой отец был очень богат, но не здоров и незадолго до смерти, опасаясь за меня, решил выдать меня замуж, чтобы упрочить мое положение.

Бедный мой отец, он хотел сделать для меня как лучше. Он, конечно, знал об отношении ко мне своей жены и сына и боялся, что после его смерти, меня выгонят из дома, в чем есть, и оставят без куска хлеба. Так что, мое замужество было единственным для меня выходом. Но существовала одна неприятность — я была бастардом. Отец хоть и признал меня, но от этого его законной дочерью я не становилась. Поэтому он нашел для меня человека, готового за хорошее приданое закрыть глаза на мое происхождение. Это был маркиз Даронский. Мое приданое было великолепно. Отец не поскупился и выделил мне не только очень большую сумму денег, но и землю с небольшим замком, скорее особняком. Моя мачеха и ее сынок рвали и метали по этому поводу, обвиняя отца в том, что он лишил законного наследства своего единственного сына — законнорожденного, мачеха это подчеркивала, наследника. Хотя ему оставалось гораздо больше, но он хотел все. Мой муж, зато был счастлив, получив такой куш. Он был из знатного и старинного, но давно обедневшего рода и еле-еле сводил концы с концами. Не так, разумеется, как это вынуждены делать по-настоящему бедные люди, но как отпрыск знатного семейства, который пытается пустить пыль в глаза, чтобы никто не заподозрил то, что у него ничего нет.

Но на самом деле все об этом прекрасно знали, поэтому он не мог жениться почти до сорока лет, несмотря на свою родовитость. Отец тоже об этом знал, и когда мне исполнилось шестнадцать лет, предложил маркизу жениться на мне. И тот, недолго думая, согласился. Мое приданое он полюбил сразу, еще до того, как мы с ним поженились, а после этого оно отошло в его собственность. А вот меня он никогда не любил, я всегда была для него обузой, не нужным придатком. Он был суров со мной и не смягчился даже после рождения нашего с ним сына, которое произошло только через три года после нашей свадьбы, четыре года назад. Впрочем, он всегда равнодушно относился к своим детям, притом, что не только не скрывал, но, напротив, бравировал тем, что наплодил множество бастардов, вернее ублюдков, ведь он даже и не думал их признавать.

Он постоянно мне изменял, у него было огромное количество любовниц и ему было все равно с кем ложиться в постель — со знатной дамой, с горожанкой ли, с крепостной крестьянкой — не важно. Я его тоже никогда не любила, но не изменяла. Может я и делала бы это, но было не с кем. Никто в моем окружении мне не нравился, и в особенности младший брат моего мужа, еще более мерзкий человек, чем он. Деверь то и дело склонял меня к измене. А мой муж Генри был, как ни странно, очень ревнив и, может быть, даже не признал бы и нашего сына, если бы малыш не был так похож на своего отца, который надо признать, отличался красотой. Он был копией своей матери — первой жены своего отца, удивительной красавицы.

А его сводный брат Патрин был похож на их общего отца, куда, как менее красивого. И мой деверь всегда завидовал Генри — и его успеху у женщин, которых он завоевывал без всякого труда — они сами липли к нему, и его титулу и, главное, тому, что благодаря моему приданому он стал богат. Я думаю и любовницей своей он хотел меня сделать только в пику своему старшему брату, но у него ничего не вышло, и он затаил на меня обиду за пренебрежение. Но, как бы ни относились братья друг к другу, это не мешало им кутить вместе — и пропивать, и проигрывать и по другому проматывать полученные деньги. Впрочем, их было так много, что и сейчас еще осталось изрядно! В этом-то и беда! Но все по порядку. Генри после женитьбы на мне и получения богатства стал ещ более популярен у женщин всех сортов, и у дам в том числе.

Это его и сгубило. Он стал жертвой своих похождений. Генри соблазнил очередную красотку, и ее муж — граф вызвал его на дуэль до смерти, которую мой супруг проиграл. Это случилось немногим более четырех месяцев назад, и мой маленький сын, тоже Генри, стал следующим маркизом Даронским. Он унаследовал все, что принадлежало его отцу — его родовой замок с землей, много раз заложенной, которую Генри-старший, несмотря на свои кутежи, сумел почти полностью выкупить, а так же все, что осталось от моего приданого. А я стала вдовой и опекуншей своего сына. Но если вы думаете, что мне стало легче жить, то глубоко ошибаетесь. Может по-началу так оно и было, но очень недолго. Мой муж умер, но остался его брат. И он начал наседать на меня, чтоб я вышла за него замуж. А я только освободилась от несчастливого супружества, только вздохнула полной грудью! И мне совсем не хотелось надевать на себя новые цепи. Мне не нужны были эти новые узы брака. Недаром они так и называются. Для меня бы это стало настоящим узилищем! И ладно бы он сильно и искренне любил и страдал без меня. Я бы тогда подумала и может из жалости согласилась на это. Но ведь нет!

Единственной его настоящей любовью всегда были и остаются их величества деньги, которых у него никогда не было, и о которых он всегда мечтал со всей страстью своей отвратительной души. И, хоть, у меня моих личных средств было не много, но я была опекуншей своего богатого сына и до его совершеннолетия могла полностью распоряжаться его деньгами. И для Пата это было самым главным! Женившись на мне, он тоже, становился опекуном, и очень надеялся, что сумеет в этом случае подмять меня под себя и прикарманить всю собственность Генри. А там, кто знает, что через несколько лет случилось бы с мальчишкой, ведь всякие несчастные случаи бывают, везде так неспокойно! Ну а потом, он как ближайший родственник унаследовал бы и титул, и все состояние. Он думал, что я ничего этого не понимаю. Он, должно быть, считал меня полной дурой. Как он лицемерил, какие дифирамбы мне пел, изъяснялся мне в любви, надеясь, что я ему поверю. И не знал, сколь жалок он в моих глазах и смешон. Но я тогда не знала, что это человек на самом деле страшный и он может пойти для осуществления своей цели на все, до конца. А надо было об этом догадаться, хотя бы потому, что у него не было ни единого шанса жениться на ком-то еще, хотя бы так, как его брат, из-за его репутации.