- Роза всегда выигрывает, когда дело идет о любви других. А что скажет твоя девчушка?
- Эли? Конечно, будет в восторге. Она тебя тоже любит. Вчера она мне надерзила, и я ее ударила. Знаешь, что мне заявила Эли: «Я скажу Франсису». Она уже угадала в тебе защитника.
- Вот видишь! Я же тебе говорил, что это славная девчонка.
- Должно быть, ты прав, - вздохнула Сесиль, внезапно вспомнив то, что еще тяжелым камнем лежало у нее на сердце.
ГЛАВА XII
В этот час Эли обычно раскрывала свои книги и тетради, располагаясь на кухонном столе возле тети Розы, которая готовила обед. На тетю Розу, на ее белоснежную голову, было приятно смотреть, а знать она знала буквально все. Никогда никто не мог поставить ее в тупик, и сама мама говорила, что не встречала человека более сведущего, чем тетя Роза. «Ты совершенство!» - восхищалась ею Эли. Девочка могла все у нее спросить; тетя Роза на лету решала самые трудные задачи, и когда Эли читала вслух, она тут же поправляла неправильно прочтенные слова, будто у нее книга была перед глазами. Роза знала названия всех полевых и садовых цветов, всех деревьев, звезд, камней и облаков, отличала одну лесную породу от другой, одни семена от других. Между ней и природой, казалось царила полная гармония. Она приводила в восхищение Эли, рассказывая ей об угрях, которые из далеких морей поднимаются по рекам, где мечут икру; рассказывала о жизни лососей, о перелетных птицах, которые стаями улетают осенью, стаями же возвращаются весной и всегда на то же самое место благодаря своему умению ориентироваться и памяти. К бабочкам Эли стала относиться, как к добрым знакомым; она узнала, что они за несколько километров определяют присутствие своих самок, - такое тонкое у них обоняние. Эли стала даже питать уважение к насекомым, наделенным необыкновенным чутьем, которые видят сразу в разных направлениях и слышат с помощью перепонок на лапах или на брюшке. Весь мир минералов, растений и животных казался полным чудес и вместе с тем понятным благодаря Розе. Эли собирала камни и растения и решила в будущем стать преподавателем естественных наук, как тетя Роза. Какая прелесть эта тетя Роза!
Она много путешествовала и производила всегда большое впечатление на Эли, когда говорила: «Это случилось в том году, когда я была в Норвегии», - или же: «Вспоминаю эту улицу в Риме…»
И сколько терпения проявляла тетя Роза! Она редко сердилась, не то, что мама, которая сразу же выходила из себя и называла Эли дурой, если девочка не так быстро соображала.
Готовить уроки с помощью тети Розы было одним удовольствием, однако его нельзя было сравнить с тем наслаждением, которое ждало Эли по вечерам в среду и субботу. Возвратившись из школы, девочка надевала сапоги и вместе с Сесилью шла на ферму. Она старалась даже опередить мать, чтобы, вооружившись остроконечной палкой, помочь Тоньо пригнать с поля коров.
В эти дни девочка замещала Анетту на ферме, ухаживая за телятами. Там она гладила сосунков, а старшим, которые уже не сосали мать, наливала молоко в алюминиевый таз.
- Идем, Красотка, - ласково звала Эли самую молоденькую телочку, курчавую, с белой звездой на черной голове, - идем же, теперь твоя очередь пить молочко. - Девочка в точности подражала интонациям Анетты, и телята доверчиво шли за Эли.
Анетта разливала для продажи молоко по бидонам, вертела сепаратор, наполняла горшочки сливками и ставила их на холод. Гарсиа каждое утро отвозил в Больё на грузовичке молоко и сливки.
Эли, сияя от удовольствия, принимала участие в эти вечера во всех работах на ферме. Как и Сесиль, она любила сельское хозяйство. Правда, Сесиль к нему несколько охладела после колкостей Франсиса. Да, он был прав. Она неуклонно следовала воле покойного мужа только в тех случаях, когда исполнение долга доставляло ей удовольствие.
Любовь всегда эгоистична.
Однажды вечером Сесили сообщили по телефону из Брива, что на следующий день, в восемь часов утра, к ним приедет механик, чтобы отремонтировать трактор. Трактор был нужен фермерам для уборочных работ. Необходимо было тут же предупредить об этом семейство Плес-сисов, чтобы Сильвэн не выходил с утра в поле, а подождал механика.
Хотя было уже темно, Сесиль послала Эли на ферму.
- До фермы всего четверть километра; ляжешь попозднее - и всё. А если я сама пойду, то мне придется проболтать у них бог знает сколько времени. Ну, будь послушной, иди.
Девочка боялась темноты и, несмотря на увещевания матери, стыдившей ее за трусость, под разными предлогами отказывалась идти одна: и батарея карманного фонаря испорчена, и на дворе стоит такая тьма…
Сопротивление Эли выводило Сесиль из себя, - обычно к тому бывало достаточно оснований, но на этот раз девочка была совершенно права.
Роза резким движением набросила на себя пальто и вышла вслед за ребенком.
Сесиль не осмелилась протестовать: она поняла, что тетка порицает ее, и весь вечер, оставшись одна, не могла успокоиться.
Отсутствие их очень затянулось. «Значит, Роза хочет меня испытать», - подумала Сесиль, ибо знала, что тетю Розу нельзя уговорить остаться, если она решила уйти.
На ферме Анетта перед сном кормила своего сынишку. Малыш, уже запеленутый на ночь, иногда отрывался от груди и, нежно улыбаясь, обнажал четыре блестевших зуба. Это был очень ласковый ребенок, который протягивал всем ручонку. Вся семья восторгалась его приветливостью. Дедушка, старик Сильвэн, не решался приблизить к его нежной коже свои толстые закорузлые пальцы, но взглядом, полным любви, из-под косматых бровей, неотрывно следил за малышом. Даже у прабабушки, Гасту Плессис, возвышавшейся черной глыбой возле очага, и у той иногда в глазах мелькала улыбка, оживляя ее мрачное лицо, покрытое глубокими морщинами, словно выдолбленными работой и прожитыми годами.
Что же касается Мари-Луизы, Эли и Розы, то они считали, что в целом мире не найти такого красивого ребенка. Самой сдержанной была молодая мать. Восхищенная своим сыном, полная любви к нему, она вместе с тем была смущена его присутствием в родительском доме.
- Как две капли воды Анетта в его возрасте, - говорила Мари-Луиза.
В самом деле, ребеночек всеми чертами лица, всеми красками походил на свою молодую мать. Такой же белокурый, с ясными глазками, свежим румянцем и тем же выражением лица.
Раздался стук в дверь, появилась Сесиль. Она вошла с таким трагическим видом, что все умолкли и пришли в замешательство.
- Добрый вечер! Видно, вы тут не скучаете.
- Вы беспокоились? Это наша вина, мы их задержали, - извинялась Мари-Луиза. - Мадам Виньоль и Эли любовались нашим Жанту; может, и вы на него взглянете? - Она тут же поставила на стол еще одну рюмку и наполнила ее розовым вином.
- Садись сюда, - предложила Роза, освобождая для Сесили место рядом с собой на скамье.
Сесиль схватила ребенка, который был на руках у Анетты. Мальчик начал громко смеяться.
- Ну, что скажете? Он мне оказывает предпочтение! - воскликнула Сесиль, просветлев. - Каждый раз, как он меня видит, он смеется и протягивает ко мне ручонки.
- Что правда, то правда, - согласилась Мари-Луиза, - вы его любимица.
- И я тоже, - заявила Эли.
- Он приветлив со всеми, - примиряюще заверил Плессис.
- Но из всех он предпочитает Гарсиа, - вставила, вся зардевшись, Анетта. - Когда Жанту его видит, невозможно удержать мальчишку, приходится Гарсиа брать его на руки.
- Где же сейчас твой жених? - спросила Сесиль.
- Он поехал на мотоцикле в Брив за своими документами. Мы ждем его. И до чего же опасно ездить на мотоцикле! - вздохнула Анетта.
- Значит, готовитесь к свадьбе? - осведомилась Сесиль.
- Ждем только квартиру.
- Маляр начнет работать в понедельник, - пообещала Роза. - Он по телефону уверил, что не подведет. Работы у него здесь на неделю. Я хотела, чтобы наша маленькая Анетта вышла замуж до моего отъезда, но я уезжаю двадцатого. Билет уже взят; ты обвенчаешься без меня, крошка.