— Что же я наделал?!

Глава XIX Монстр

— Босс! Долго мы тут будем сидеть?

— Ладно, мужики, тридцать минут — и выезжаем. Пусть новенькие сами нас догоняют.

Георг стоял на вышке и раздавал указания своим подчинённым, недовольно топтавшимся внизу. Вышка была небольшой, так что они слышали каждое слово. К пяточку, с прочной еще башенкой, посредине вплотную примыкали четыре неказистых здания. Наемников, бродящих по площадке возле домов было под семьдесят человек.

Георг опустился на выступ, держась за шершавое от ржавчины ограждение — не хватало еще упасть под ноги собственным людям! Он всматривался в мигающие в легком ночном тумане звезды — ни мыслей, ни сожалений у него не было, лишь осознание необходимости дальнейших шагов, их неизбежность. В голове порой мелькали мысли о Лене — и о том, что с ней сотворили. Сотворили по его приказу. Лучше — и для нее, надо полагать, тоже — (девчонка мнила себя воином) — чистая смерть: пуля, бой, даже приговор. А тут — и боль, и унижение, а главное — статус. Она не воин — а на операционном столе мы все — куски мяса под ножом, особенно если ты не пациент, а источник материалов, подневольный донор. Ну что ж, послужит — в своем роде. Органы тоже нужны — особенно из молодого тела.

Георг моргнул — темнота, молчащая ему в лицо не осуждала, принимала, понимала. Лишь бы исполнители приговора не подкачали — а то придется разбираться еще и с ними, а люди ему сейчас могут понадобиться. Георг считал сам себя жестоким — а уж подчиненные и подавно — каждый не желающий повиноваться прочувствовал это на себе. Ошибок он не допускал — малейшая слабина могла привести к бунту, к потере авторитета: наемники — звери непростые.

Георг давно разучился прощать, а вкус мести заменил ненужные в его деле сомнения. Его братьев по оружию убил Алый рыцарь… Георг, хоть и тертый калач, был немало шокирован, обнаружив омерзительную картину обезглавленных тел товарищей. С того — такого долгого — бесконечно всплывающего перед глазами момента ярость накрепко взяла разум в тиски, и Георг был способен лишь думать, планировать и предвкушать месть. Словно сто лет назад он получил весточку от братьев — короткую — лишь место встречи в близлежащем вшивом городишке. Георг должен был пересечься с ними и передать местоположение новой базы… Он всегда успевал везде — но тут не успел. Смерть опередила его. Георг нашел только парня, с окровавленным мечом — оружие этой самой безразлично косящей даже самых умелых Смерти.

Паренька он узнал сразу. Слухи даже в разобщенных и разбросанных по одичавшим землям поселениях разносятся быстро. Тревожные шепотки о человеке, который смог победить белого монаха — того самого, который прослыл демоном во плоти, облаченным в белое. Георг понимал — в честном бою Влада ему не обойти. Выход был один — месть, но с черного хода. Потеря близких бьет больнее, пугает больше, чем даже собственная смерть. Выбор был только в том, за кого взяться: друзья, соратники, бывшие командиры… Но на горизонте замаячила девчонка — бедовая, но влюбленная как кошка, забывшая в угаре полевого романа о бдительности — и Георг понял, что нашел, что искал. Малец будет кусать локти и пожалеет, когда перешел дорогу тем, кто был дорог Георгу.

— Папа… — На вышку поднялась дочка Георга и сняла шапку. Георг привычно поморщился — не от отвращения, а от невозможности изменить или возвернуть время вспять — когда-то кудлатую голова дочурки теперь покрывали уродливые ожоги — безволосая, блестящая от давно заживших шрамов плоть. Тело заживает быстрее, чем-то, что внутри, шрамы на душе иной раз кровоточат даже через много лет. Это Георг помнил всегда — особенно сейчас, когда отдавал Лену на откуп озверевшим самцам. Из любого опыта надо уметь извлекать уроки — и даже из того, что случилось с его малюткой. Люси скомкала шапку и уставилась на отца. Георг видел, как в свете дальних факелов блестят белки ее глаз. — Что делаешь, пап?

— Да ничего. — Георг улыбнулся дочке и показал ей рукой чтобы та села рядом, что она и сделала. — Скажи мне честно, Люси. Ты жалеешь, что мы украли Лену? И о том, что я приказал с ней сделать?

Люси задумалась. Даже в темноте было заметно, что взгляд ее стал холодным и злобным.

— А те люди, что кинули меня в костер — жалеют о случившемся? Жалеют ли они, что сделали меня урод до конца моей жизни?

— Нет…- вздохнул Георг, и приобнял дочь за узкие плечи. — Когда я их убивал, они сожалели. Ты же у меня не глупая, и знаешь, что это было только проявлением страха — от истинных чувств там мало что осталось. Страх всех людей превращает в зверей.

— Так же и я, — губы Люси скривились в недоброй усмешке. — не сожалею, что мы украли Лену, и даже о том, что ты приказал с ней сделать. Во всем этом виновен лишь один человек — Влад. Он должен был заплатить. Все в этом мире платят — чем он лучше? Он убил наших людей, а мы проявили милосердие и забрали только одного. От ее страданий хоть будет толк.

— Ты же понимаешь… — Георг пытливо взглянул на дочку, ища на ее лице признаки испуга, но, не найдя их, с удовлетворением продолжил. — Он непременно будет пытаться на нас выйти. По нему это сразу видно. Он кого-то потерял — и это не впервые — и теперь его тащит вперед жажда мести. Он придет за нами — рано или поздно, но явится.

— Пусть приходит, — Люси сжала руку с шапкой в кулак и поднесла к лицу отца, — Мы встретим его так, как он этого заслуживает и убьем!

— Да… Вырастил же я маньячку, — засмеялся Георг, и сильнее прижал ее к себе. — Мы всегда будем вместе… Помни об этом.

— Да, пап, — Люси — такая хрупкая, но жесткая, как кусочек льда — ее непримиримость поражала даже самого Георга — обняла его. Только с отцом девчонка позволяла себе раскрыться — и Георг уважал и ценил это.

— Ге-ор-г…п-ш-ш… Ответь!

Из рации, лежащей поодаль раздался треск — его звали. Голос казался очень взволнованным. Георг скривился, взял рацию и нажал на кнопку приема. Он знал, кто выходит на связь. Два новичка. Одного звали Жак — у него были проблемы с зубами, да и помыться бы ему следовало — но разумом не обделен, все ловит на лету, второй, Саша, туповат — что на вид, что на деле. Но, если они, как сказали, беспрекословно выполнят поставленную задачу, то на что-то и сгодятся. Именно им он отдал Лену.

— На связи. Новички, вы где? Мы уже собираемся уезжать.

— Мы бы рады приехать… — взволнованно сообщил Жак. — Но, за нами кто-то гонится. Монстр какой-то. Уже целых тридцать минут пытаемся его отбросить. Но не получается.

— Можете ехать до нас? Я организую отряд — вас встретят, а его убьют.

— Хорошо, босс. Буде…

— Он сзади! — сквозь треск и возню послышался голос Саши, — Что за скорость?! Что нам делать?

— Я открою окно и буду стр…

Теперь Георг слышали лишь помехи и какой-то непонятный шум…

— О, боже!!! — Теперь на связи был Саша, верещащий как девка. — Это человек!!! Он разбил стекло и утащил Жака! Через окно — как соломенную куклу! Босс! Что мне делать?

Георг глянул на дочь. Ее лицо отражало то, что он в этот момент чувствовал — непонимание, изумление… страх?

«Человек?» — в висок, дёрнувшейся подсыпающей вязкой мигренью, стучали Сашины слова.

— Это скорее всего новообратившийся. Езжай быстрее, мы тебя ждем! Посылаю тебе навстречу машину! В каком ты направлении, если смотреть с вышки?

— На северо-западе.

Георг встал: у самого подножья вышки кучковался отряд. К железным ногам башенки прислонился Паша, один из сильнейших его бойцов, даром что внешний вид оставлял желать лучшего — зато запоминающийся: криво обкромсанная борода, плешивый, а на зияющей лысине татуировка дракона. Даже нос подкачал — или наоборот завершал нелепое зрелище своей кривизной. Паша был облачен в изрядно потрёпанную зеленую камуфляжную униформу.

— Паша! Надо нашего подобрать и от монстра защитить. Выступай со своими на северо-запад. На машине, да побыстрее.

— Окей, вас понял, босс! — раздался голос наемника внизу. — Вставайте мужики. Работка есть. Сами слышали.