Мы с удовольствием бродили по кварталам, в которых жили немецкие литейщики и типографские рабочие, прославившие германский рабочий класс своим героизмом в 1918—1919 годах. Внимание моих спутников привлекло громадное темно-серое здание, построенное на возвышенности. Выглядело оно как замок. Это было здание министерства юстиции, в котором в 1933 году разгорелся исторический поединок бесстрашного Георгия Димитрова со сворой фашистских главарей, готовившихся растерзать героя-коммуниста.

Мы посетили в окрестности города памятник «Битва народов» — колоссальную серую глыбу в форме усеченного конуса, построенную на месте битвы союзных войск с наполеоновскими войсками в 1813 году. Около 15 тыс. русских солдат полегло здесь. В память о них вблизи места боев построена православная церковь, превращенная предприимчивым русским попом в музей, за посещение которого он взимал плату.

2 марта в роскошном зале Лейпцигской филармонии, где торжественное открытие ярмарки началось с исполнения произведений Чайковского и Моцарта, Геббельс выступил с большой речью, в которой развивал идею европейского экономического сотрудничества, выражающего «дух новых отношений стран, составляющих объединенную Европу».

Городские власти Лейпцига организовали вечер для представителей иностранной прессы. Я прибыл на этот вечер вместе с москвичами. В этот день повсюду распространились слухи о том, что германские войска вступили в Болгарию, хотя официальных подтверждений не было. Однако все интересовались вопросом: как будет на это реагировать СССР? И больше всего старались получить ответ на этот вопрос представители болгарской прессы, специально прибывшие на ярмарку. Среди них были редактор газеты «Слово», а также корреспонденты Болгарского агентства. Они уселись с нами за одним столом и разговор вели в одном направлении: что скажет Советский Союз в ответ на решение Болгарии присоединиться к «пакту трех»? Сами они много говорили о якобы согласованных действиях болгарского правительства с Москвой. На вечере с речью о задачах журналистов в условиях «новой Европы» выступил Карл Бёмер. За ним — депутат болгарского Народного собрания Шишков. Свою речь он начал с заявления о том, что открытие ярмарки совпало с таким «историческим событием», как присоединение Болгарии к «пакту трех держав». Речь он закончил словами: «Новая Европа под руководством Гитлера будет и дальше укреплять свое континентальное хозяйство и сотрудничество между странами».

Во время речей наши болгарские соседи чувствовали себя неудобно, особенно в момент, когда в зале из рядов немцев раздавались аплодисменты при упоминании имени Гитлера. Обстановка требовала, чтобы и они приняли участие в проявлении своих чувств по отношению к «фюреру». Они смотрели на нас и ждали, будем ли мы аплодировать. Но видя, что мы совершенно равнодушно относимся к речам, они стали аплодировать буквально под столом. Их поведение Евгений Петров назвал «мелким блудом».

После официальной части вечера к нашему столу подошел Шишков и начал высказывать свое мнение о значении присоединения Болгарии к «пакту трех» и о позиции Советского Союза. Вел он себя при этом нагло. «Присоединение Болгарии, — безапелляционно заявлял он,—произошло с ведома и согласия СССР. Прежде чем сделать этот шаг, Болгария запросила Советский Союз о его мнении».

Затем он высказал предположение, что через две недели Югославия также присоединится к «тройственному пакту». «Болгария, — сказал он, — в результате этой своей политики получит выход к Эгейскому морю, и мы скоро встретимся с Советским Союзом в Константинополе».

Мы старались, как могли, сбить горячность с этого господина.

Последовавшее заявление Советского правительства в связи с вводом немецких войск в Болгарию, в котором осуждалась политика болгарского правительства, произвело ошеломляющее впечатление на германские и болгарские круги. Оно явилось ударом по той политике обмана, которую проводили гитлеровцы в отношении Балканских стран, используя советско-германские переговоры в Берлине, на которых якобы было договорено о сферах влияния в Европе и возможном присоединении СССР к «пакту трех». Теперь, после того как этой лжи пришел конец, гитлеровцы начинают форсировать свои действия на Балканах.

Попытка немцев договориться с югославским правительством, как известно, закончилась в марте 1941 года неудачей для гитлеровцев. Произошел правительственный переворот. Новое правительство генерала Симовича объявило незаконным присоединение Югославии к «пакту трех». Приветствие Советского правительства новому югославскому правительству показало немцам, что они не могут теперь прикрывать свою агрессивную политику в отношении Балкан именем «дружественного Советского Союза».

6 апреля германские войска начали военные действия против Югославии, показав тем самым перед всем миром свои настоящие цели — захват Балкан.

Несколько слов о самой Лейпцигской ярмарке.

Приглашая Советский Союз на Лейпцигскую ярмарку, гитлеровцы пытались рассеять растущие сомнения в прочности советско-германских отношений, с тем чтобы не дать преждевременно проявиться со всей очевидностью их планам подготовки войны против СССР. Однако это мероприятие мешало созданию гитлеровцами необходимой антисоветской атмосферы среди населения Германии; советский павильон мог поднять в глазах немецкого народа авторитет СССР как миролюбивой державы и продемонстрировать ее экономическое могущество.

Поэтому еще в период строительства советского павильона и его оборудования соответствующие немецкие органы старались сузить его значение. Они добивались того, чтобы на выставке было меньше панорамных снимков СССР. Особенно их пугал «идеологический отдел» павильона — выставка книжной продукции и кино. Дирекция ярмарки, например, не соглашалась с тем, чтобы в центре этого отдела был выставлен портрет Суворова из известного одноименного фильма.

Гестаповские ищейки повсюду шныряли в советском павильоне, прибегая к мелким провокациям, чтобы выяснить настроение своих граждан. Как обычно, в советском павильоне была заведена «книга отзывов». Меня как журналиста особенно интересовали записи в книге. Помню, к одному из советских работников выставки обратился немец.

— Я хотел бы, — говорил он, — записать в книгу мои впечатления, но я не могу этого сделать, так как здесь много народу. Нет ли у вас книги в более спокойном месте, где я мог бы сосредоточиться?

Немцу ответили, что такого места на выставке нет и что «книга отзывов» находится только здесь, в зале.

Когда он удалился, к нам подошел другой немецкий житель, слушавший перед этим разговор, и сказал:

— Вы ему не доверяйте. Он прислан сюда следить за тем, что здесь делается.

«Книга отзывов» действительно явилась своебразной открытой трибуной борьбы немцев различных настроений. В книге велась полемика между немцами, дружественно настроенными в отношении СССР, и немцами — врагами Советского Союза. Одни писали в книге о своем восхищении всем виденным и желали дальнейших успехов советскому народу в строительстве социализма. Такие люди обычно, прежде чем внести свои записи в книгу, осматривались по сторонам, долго ходили вокруг стола, изучая людей, и, выбрав удобный момент, наскоро присаживались на стул и, написав, быстро покидали зал. Другие бесцеремонно на самом видном месте писали в книге, что «выставка — это чистая пропаганда», что это всего-навсего реклама, а не действительность. Находились и такие, которые открыто угрожали «прикончить страну коммунизма».

Поездки по стране

Корреспондентский пункт ТАСС в Берлине постепенно разрастался.

В конце 1940 года прибыл Николай Верховский, а вскоре еще двое корреспондентов: Андрей Ковалев и Павел Герасев. Теперь мы могли в одно и то же время делать ежедневные обзоры печати для Москвы, посещать пресс-конференции и клубы, совершать поездки по стране. Последние особенно становились важными, поскольку все более разрастались слухи о проводимых немцами военных мероприятиях в районах, прилегающих к СССР. Что делалось там в действительности—никто из нас не знал.