За восточной стеной дома вспыхнула перестрелка. Бойцы мигом заняли свои места. Стрельба шла где-то в глубине расположения врага, это озадачивало, настора-живало. Чаще обычного взлетали ракеты, немцев явно что-то встревожило.
- Новую штуку придумали, что ли? - бормотал сержант Урузбаев, стараясь разглядеть что-то во дворе.- Он вдруг привстал: - Товарищ лейтенант! Ползет кто-то!
- Хлопцы, помогите! - раздался снаружи чей-то голос.
Хлестнули пулеметные очереди.
- Давай сюда! - сержант втащил кого-то в окно.
Человек был в советской морской форме, без каски и оружия.
- Вивтоненко! - вглядевшись, узнал Евдокимов.- Старшина!
- Он! - обрадовался прибывший.- Товарищ лейтенант! Живой! А мы думали…
И они крепко обнялись.
Потом старшина Вивтоненко стал докладывать. Приказ был краток: утром в пять ноль-ноль необходимо взять дом на набережной за школой.
- Наши пойдут в лоб, а вы с тыла,- говорил Вивтоненко.- В пять ноль-ноль. Сигнал - две красных ракеты!
Евдокимов надвинул каску на брови.
- Задача ясна? - спросил он, оглядывая своих.
- Ясна,- сказал Урузбаев.- А раненых как же? С собой?
- С собой! Раненых понесут…- И, оглядев бойцов, лейтенант Евдокимов начал называть фамилии самых рослых и сильных товарищей, и бойцы молча кивали.
Помолчав, лейтенант начал называть бойцов штурмовой группы, которые штыком и гранатой должны проложить* путь остальным.
- До берега метров пятьсот,- прикинул он.- Нужно преодолеть этот участок как можно быстрее. В этом наше спасение. Приготовиться!
- А я? - тихо спросил Димка, когда все разошлись по местам.
Евдокимов посмотрел на него:
- А ты держись-ка, парень, поближе ко мне и к старшине! Понял?
- Понял,- ответил мальчишка, сжимая автомат.
- Ну и хорошо,- улыбнулся ему Евдокимов и спросил вдруг, не отрывая глаз от окна и прислушиваясь к чему-то: - Ты комсомолец?
- Нет,- вздохнул Димка.- Мне в этом году вступать… А тут - война…
Брезжил рассвет. И вдруг за окном что-то щелкнуло, захрипело, потом донесся усиленный динамиком голос:
- Русские солдаты! Слушайте! Передаем важное сообщение! Через несколько дней Сталинград падет! Одумайтесь! Вы страдаете от голода и жажды! Ваши раненые умирают без медицинской помощи. Немецкое командование во избежание излишнего кровопролития предлагает вам сдаться! Каждый, кто выйдет без^ оружия, получит хорошие условия и питание три раза в день. Раненым будет оказана медицинская помощь!
Сержант Урузбаев стиснул пулемет:
- Заткнуть ему глотку?
- Отставить! - приказал Евдокимов.
Динамик, похрюкивая, гремел на весь квартал:
- Выходить без оружия, с белым флагом! На размышление - один час! Все оставшиеся по истечении часа в здании будут уничтожены!
Евдокимов завернул край рукава: было три часа утра. Еще час, отпущенный немцами,- это четыре. Не хватает часа, шестидесяти минут…
- Ничего,- тихо сказал лейтенант своим.- Час - это очень даже неплохо. Подготовимся, передохнем. А там и двинем!
- Чихали мы на этот час! - сказал с насмешкой Петр.- Неделю взять не могут, а час им ничего не даст! Нам бы патронов побольше да гранат!
Несколько минут все лежали молча. Даже раненые не стонали, прислушивались. Молчание становилось тягостным.
- Товарищи! - сказал лейтенант.- К нам поступило заявление от Димитрия Климова с просьбой принять его в комсомол!.. Урузбаев!
- Я! - откликнулся сержант.
- Вы, по-моему, комсорг роты. Мы можем сделать это?
- По Уставу - нет, но, учитывая обстановку…
- Да чего там! - подал голос Петр.- Пускай биографию расскажет!
- Чего? - не понял Димка, всерьез или нет говорят люди о таком деле накануне штурма.- Ведь прорыв…
- До прорыва еще сорок девять минут,- сказал Евдокимов.- Так что рассказывай, Димка, свою биографию!
- Родился я,- начал мальчишка, и голос его прервался: о чем мог рассказать он, обыкновенный школьник, никуда из города не переезжавший, никаких подвигов не совершивший.
- Смелей! - весело сказал Урузбаев.- Как в классе! Ну!
Димка вздохнул и начал говорить. А люди, слушая чистый, звонкий мальчишеский голос, на какой-то миг забыли про войну и прорыв.
- О родителях расскажи! - попросил кто-то, н Димка помрачнел:
- Отец пропал без вести, мама погибла… когда через Волгу…
- Ясно! - поспешно сказал Урузбаев.- Я, как комсорг роты, предлагаю принять Дмитрия Климова в ряды Ленинского Союза Молодежи! Кто «за»?
Поднялись корявые^солдатские руки, обожженные порохом и огнем.
- Единогласно! - сказал Урузбаев.- А билет ты, Климов, получишь чуть-чуть позже! Ясно?
- Ясно! - ответил Димка и с той минуты твердо поверил, что война кончится, что будет хорошая, светлая жизнь, и ему в просторном зале на виду у всех торжественно вручат комсомольский билет.
- Поздравляю! - стиснул его руку Петр.- Молодец!
Сержант Урузбаев тоже хотел было пожать Димке руку, но послышался гул танковых моторов. Все переглянулись.
- Час еще не кончился! - почему-то шепотом сказал Урузбаев.
- Танки, - прислушался Евдокимов. - Приготовиться!
Сержант Урузбаев вытащил противотанковую гранату, положил перед собой.
Танк, лязгая гусеницами, показался у флигеля. Башня его развернулась, пополз вверх орудийный ствол. До истечения срока ультиматума оставалось десять минут - целая вечность. А в развалинах, напротив дома, начала накапливаться пехота противника.
- Внимание! - привстал Евдокимов.
И в ту же минуту сержант Урузбаев, схватив белую рубаху убитого, вдруг выпрыгнул в окно и побежал в сторону немцев, спотыкаясь и крича:
- Стой! Не стреляй, слушай! Стой!
- Товарищ лейтенант! - вскочил Петр.- Чего это он?!
- Тихо! - приказал Евдокимов.- Приготовиться к прорыву!
И Димка на всю жизнь запомнил, как бежал к фашистам, к танку, поводящему стволом, маленький сержант, размахивая белой рубахой, в лохмотьях которой была спрятана граната!
Немцы стали высовываться из развалин, самые смелые и нетерпеливые, перебегая, приближались к сержанту. А он приблизился к зарытой бомбе, оглянулся на миг и резко взмахнул рукой.
Ослепительная вспышка осветила двор, взметнулась под хмурое небо. Дрогнула земля, грохнул оглушительный взрыв, ударило по окнам горячей волной, Димка упал. Ему показалось, что дом рушится, но он, старый, крепкий, надежный, только покачнулся и устоял.
А перед домом, во дворе был ад. Там, в клубах пыли и дыма, раздавались крики и стоны, там горела земля, а из огромной воронки торчали гусеницы перевернутого танка.
Едва прошла ударная волна, как лейтенант Евдокимов, выглянув в окно, увидел, что за снесенным флигелем от стены старой школы осталась только груда битого дымящегося кирпича. Путь был свободен!
- Вперед! - крикнул Евдокимов.- Бери раненых! Вперед!
Бойцы выскочили на искореженный двор. Послышался топот ног, взрывы гранат, треск автоматных очередей. Димка, спотыкаясь и хрипя легкими в удушливом смраде, тоже бежал вместе со всеми, стиснув в руках автомат. Ошеломленные фашисты, казалось, совсем не сопротивлялись, но, едва группа миновала воронку, разнесенный флигель и развалины старой школы, как с другой стороны улицы из полуподвальных окон брызнули пулеметные очереди.
Димка увидел, как упали бегущие впереди бойцы, как Евдокимов, пригнувшись, метнул гранату, но тут под ногами мальчишки взметнулась черная земля, и он упал…
Димка лежал без сознания неизвестно сколько времени. Когда открыл глаза, увидел, что рассвело. Он лежал в воронке, видно отброшенный взрывом. Тут же - его автомат: видно, Димка намертво стискивал его. Пошевелил руками-ногами - целы. Крови нигде нет, только в горле тошнота и в ушах далекий непрерывный звон. Он осторожно высунул голову. Впереди, у набережной, гремел бой.
«Прорвались»,- с облегчением подумал Димка, и в ту же минуту в небе над Волгой взметнулись огненные хвосты реактивных снарядов. Они взлетали из заволжского леса, непрерывно, один за другим и сразу по нескольку штук, неслись к набережной, туда, где бойцы лейтенанта Евдокимова штурмовали дом на берегу. И Димке казалось, что через Волгу перекинулся огненный мост. Там, где мост этот упирался в правобережье, гремели взрывы, сливаясь в сплошной грозный гул, клокотало багровое дымное пламя.