Однажды под вечер у края сожженного квартала появился вездеход. Офицеры походили, что-то рассматривая, потом укатили, и на другой день на пустыре развернулось какое-то строительство. Грузовики привезли солдат, доски, бревна, а в полдень приехала кухня, и до Димки долетел дурманящий запах супа и мясных консервов.

«Суп гороховый с тушенкой»,- узнал мальчишка и понял, что долго он так не выдержит. Нужно что-то предпринимать, а то помрешь с голода. Как на грех, строили немцы какой-то склад - видно, продуктовый. Соорудили наспех навесы, обтянули колючей проволокой, поставили часовых. Ящики и мешки были уложены на доски и накрыты брезентом. Весь склад походил на прямоугольник, в одной стороне были проходные и конторка для начальника. В этой же конторке отдыхали часовые после смены.

Сколько раз, разглядывая склад, Димка размышлял, как проникнуть туда. На первый взгляд дело несложное: подкопаться под проволоку - и хватай мешок! Но мальчишка понимал, как обманчива эта кажущаяся простота, местность вокруг склада открытая, подходы как на ладони, рядом - воинская часть. Заметят, никуда не убежишь - прошьют очередью.

А голод глодал его душу, высасывал силы, притуплял бдительность, осторожно, исподволь подводя к той страшной грани, за которой лежит безразличие, равнодушие к собственной судьбе. Тогда приходит апатия, тогда все равно, жить или умереть.

И Димка решился. Однажды темной ночью, прихватив какой-то железный прут на всякий случай, он пополз к складу. Не так-то темна оказалась ночь, не так-то бесшумно полз Димка, как хотел: от слабости он шумно дышал и часто останавливался. Дополз до середины пути и, отдыхая в воронке, увидел над краем ее чью-то лохматую голову.

Человек скатился к нему и, схватив Димкину взметнувшуюся руку, стиснул. Железяка упала.

- Тихо! - прошипел незнакомец.- Замри!

Димка сообразил, что фашист не стал бы ползти, прижимаясь к земле. Он постарался унять бухающее сердце. Сделать это ему, однако, не удалось: вышла луна и осветила соседа в воронке, и Димка едва не заорал от радости: на него очумело глядел Васька!

Через несколько минут, сидя в тесной Димкиной норе, ребята, перебивая друг друга, рассказывали о том, что с ними произошло за эти страшные дни. Вернее, рассказывал Димка, Васька помалкивал, отделывался двумя словами, только однажды вздохнул с горечью:

- Эх, зря автомат оставил!

- Ну, а ты как? - беспрестанно спрашивал Димка, радуясь, что теперь их двое, что с Васькой он не пропадет.- Ты ведь на хутор собирался? Добрался, да?

- Добрался! - односложно отвечал Васька и, выглянув из щели, сказал деловито: - Ну, пойдем-ка! Пора!

Они выбрались из логова и поползли, но только когда отползли подальше, Васька разрешил подняться на ноги. Мальчишки нырнули в овраг.

- Уф! - облегченно сказал Васька.- Не люблю на пузе елозить! Тут ничего, тут можно и в рост!

- Постой! - остановился Димка.- А ты-то зачем у склада оказался?

- За делом! - кратко ответил Васька: он был какой-то другой, взрослый и суровый и знающий какую-то тайну, которую Димке пока знать было не положено.

- Погодь-ка! - сказал Васька, когда они прошагали оврагом довольно долго.- Погодь!

И полез по склону. Димка испугался, что опять останется один, и стал карабкаться следом за ним. Высунул голову. Оказывается, они обошли склад с другой стороны.

Здесь близко видна была улица, а на ней слышался шум танковых моторов.

- Васька! - прошептал Димка, и тот дернулся.

- Тихо! - прошипел товарищ так остервенело, что Димка в страхе замолчал.

А Васька лежал долго, шевелил губами, что-то бормотал, а потом опять скатился в овраг. Губы его растянулись в улыбке. Он посмотрел на Димку, словно впервые увидел его.

- Есть хочешь? На!

- Васька!..

Димка обеими руками ухватил хлеб и луковицу, стал есть, давясь и чавкая, а Васька печально смотрел на него и больше не улыбался.

- Спасибо,- мигом проглотил последний кусок Димка.- И только тут опомнился: - Ой, а ты-то как же?!

Стыд ожег его щеки: сам все съел, ничего не оставил другу!

- Ничего! - успокоил Васька.- Ничего… Пошли!

Они вошли в кусты, которые сухо шуршали и трещали.

Вдруг из глубины кустарника навстречу им шагнула женщина, показавшаяся Димке знакомой.

- Стой! - приказал ему Васька и, подойдя к женщине, о чем-то пошептался с ней.

Потом женщина скрылась в кустах, а Васька вернулся к Димке.

- Ой, это же она! Помнишь? - обрадовался мальчишка.- Ну, дочка Мартынюка! Да? Нюрка!

Глаза Васьки стали жестокими и злыми.

- Дурак! - отрезал он.- Какая тебе дочка! Вот болван! Болтун чертов!

- Вась, а Вась,- пробормотал Димка примирительно,- я и вправду дурак… Мне показалось…

- А когда кажется, креститься надо! - отрезал Васька уже более мягким тоном.

Димка уже не понимал, сколько они шли и куда ведет его неутомимый Васька. Ноги его цеплялись за корни и бугорки, и Васька то и дело недовольно останавливался и смотрел на него, хмуря брови.

Наконец вошли они в темный глубокий овраг, в котором еще плавала серая предрассветная муть. В застоявшемся воздухе никакого движения, пахло сыростью и тиной. Над ручьем, струящимся на дне балки, клубился туман. Ниже по ручью темнели норы, и Димка догадался: здесь живут люди.

Димка увидел женщин, которые искали что-то на склонах, поросших травой. Слабо дымили две печки, грубо сложенные. Девочка лет пяти сидела на бревне и сосредоточенно толкла что-то в медной ступке. Она подняла на Димку внимательный недетский взгляд, и мальчишка медленно опустился перед ней на колени:

- Леночка! Здравствуй! Ты помнишь меня? Я - Димка! Димка!

Девочка разжала тонкие губы, сказала медленно, равнодушно:

- Димка…

- Ну да! Еще собака у меня была, помнишь? Рекс?

Глаза девочки на минуту оживились, она сказала побыстрей:

- Мягкая…

- Мягкая, мягкая! - обрадовался Димка.- Мягкая!

- Здравствуй, Леночка! - появился как из-под земли Васька и протянул ей горбушку хлеба.

Девочка откусила кусочек, остальной хлеб отдала Ваське. Тот замахал руками:

- Не! Это тебе! Всё! Ешь, ешь! Я вот как налопался!

- Спасибо.-› Девочка кусала хлеб и смотрела на Ваську, тот отворачивался, прятал глаза.

- Вася, ты маму не нашел, нет?

- Найду! - не поворачиваясь, горячо отвечал Васька.- Знаешь, как в городе! Все развалено! Но я найду!

И, отведя Димку в сторону, Васька поведал страшное: Леночкину мать убили фашисты, а саму девочку в беспамятстве подобрали местные жители и принесли сюда.

- Кто подобрал, кто принес? - спросил Димка и напоролся на тот же отчужденный Васькин взгляд.

- А Мишка? - спросил Димка, чтобы как-то перевести разговор, и Васька, вздохнув, сказал, что пока никаких сведений насчет Мишки у него нет.

Димка осмотрелся. Женщины по-прежнему лазили по склонам оврага.

- Чего они? - кивнул он, и Васька сказал:

- Крапиву собирают, лебеду…

Туман помаленьку расходился, и Димка наконец-то разглядел женщин - худых и бледных, с потухшим взором.

- Ничего,- пробормотал Васька.- Немного осталось терпеть…

- Склад, да? - понял Димка, и товарищ на этот раз не обругал его за язык, а молча кивнул.

В голове у Димки тьма вопросов, но он сдержался. Ему ясно главное: за Васькой стоят другие люди, для которых совсем не безразлична судьба этих женщин и этих ребятишек.

- Слушай, Васька,- сказал Димка твердо,- если тебе нужна моя помощь, я всегда готов! Понял? Куда надо, туда и пойду! Меня в комсомол даром, что ли, приняли!

Васька посмотрел на друга по-доброму. Хмыкнул. Улыбнулся.

- Ладно! Там видно будет! Пока отдохнуть тебе надо.

НАЛЕТ

Слегла Леночка. Она таяла с каждым днем, и с каждым днем Димка ждал: вот-вот придут люди и принесут продукты, добытые с того склада. Васька с утра пропадал где-то, возвращался вечером, злой, голодный, не отвечающий на Димкины вопросы. Он сразу проходил к Леночке в холодную пещеру и долго сидел возле нее, с болью всматриваясь в похудевшее личико.