— Жу, извини, но твой папа идиот! — мне было так жалко этого мальчика — ему было двадцать три, но мозги совершенно вывихнуты. — Нахера тебе такой альфа, который не будет тебя ценить? Значит, ты просто не нашел своего — все у тебя впереди.

Бубочка толкнулся как раз под звуки утренней тошноты Куки, и Вилли или Билли, — я их так и не научился различать, — скривившись, потер яркий засос на шее.

— Надеюсь, что нашел, — Жу светился внутренним светом и задумчиво улыбался. — У Вера оказались очень схожие с моими увлечения.

— Не дрейфь, Жу, — Билл хлопнул омегу по плечу, — покажешь нам своего альфу и мы тебе сразу скажем, стоит ли ему верить.

— А расскажи, как ты с ним познакомился? — спросил Вилл.

— Да как обычно — на сайте знакомств зацепились. Общались очень хорошо: грамотный, не озабоченный, вежливый, с чувством юмора — принц, одним словом. Переписывались, созванивались по телефону, а потом он и говорит: «давай в скайпе созвонимся…», — а я только волосы репейным маслом намазал, надел пакет для тепла, а сверху детские колготки, чтобы эффект прогрева был — и масло не вытекает, и удобно. Я так раз в неделю делаю, видите какой эффект, — Жу пропустил пальцы сквозь зеленые волосы и они заблестели на солнце пышной массой. — Советую! Так вот, он мне говорит, давай созвонимся по скайпу. Я говорю, мол, ок, без проблем, только я, чур, без видео… хочу, типа, чтоб ты меня впервые увидел во всей красе, с макияжем, прической. Ну, парень культурный, согласился, звонит. Как я ответил, как я не досмотрел, не знаю, может, два раза по иконке кликнул… Начинаем разговаривать, смотрю, он какой-то пришибленный — личико такое перекошенное, рот приоткрыт, глазками моргает, думаю, ну, может насморк, дышит ртом чувак или нервничает. А я себе болтаю, с колготками на голове, ножки от колгот свисают, как уши у зайца, голосок томный такой — стараюсь произвести впечатление, и параллельно, брови выщипываю. Глаза прищурил, рот приоткрыл — ну, во всей красе, потом проверил прикус, зубы, в ухе поковырял… И все это на протяжении пяти минут. Заканчиваю разговор, договорились на фестивале встретиться, и он мне фразу выдает**: «Ты это, на встречу с колготками на голове приди, ок, а то я тебя в толпе не узнаю». Вся жизнь перед глазами промелькнула, я понял, что ответил с видео, с перепугу быстро отключился, а он перезвонил, смеялся, говорил, что первую минуту был «оглушен моей красотой», а потом просто сдерживался, чтоб откровенно не заржать. Так что, я думаю, раз он меня таким видел, то и в жизни примет хорошо, — улыбался Жу, а мы ржали за столом, не сдерживаясь, представляя все в красках.

Пару часов поездки все еще действительно спали, за рулем с утра был Колтон — он единственный не прикладывался к бутылке вчера, а потом проснувшиеся затребовали завтрак, и поездка стала потихоньку входить в свое русло.

За три дня мы сдружились, переговорив, кажется, обо всем на свете, и я понял, почему эта команда вместе — с ними было легко, тут тебя принимали таким, какой ты есть; уважали личное пространство и тепло относились к любому виду живности в голове — от маленьких тараканов с шапочками из фольги до огромных филологических чудищ, названия которым еще даже не придумали.

Ехать было удобно, Бубочка себя вел тихо, останавливались на перекусы часто, и не в забегаловках, а в проверенных кафе, где все чаще по дороге стали встречаться такие же бардовские команды, знакомые моих знакомых.

Даже Васятка оттаял и начал говорить, что, может быть, это лучшее из худшего решение — прокатиться на фестиваль, прежде чем засесть с новорожденным малышом, пеленками и прикормом. И друзей заведем, заодно посмотрим, чем дышат простые люди, что им нравится, как ведут себя в жизни — это пригодится.

«Радуга» постоянно репетировала песни, с которыми будут выступать, и все время предлагала мне включиться в их творчество, но я осторожничал — такие мероприятия обычно освещаются в прессе, пусть даже местечковой, а времени с моего побега прошло еще слишком мало, поэтому я боялся быть узнанным и разоблаченным. Я твердо решил не отсвечивать, мне такая известность была ни к чему.

39.

Схватки мучили меня уже долгое время, врач похлопывал по руке, время от времени поправляя капельницу, добавляя туда какие-то лекарства, вытирая мне пот со лба мокрой тканью, а мне казалось, что это никогда не кончится. Боль, опоясывающая огромный живот, в котором брыкался малыш, не отпускала ни на секунду, не давая передохнуть, пот лился с меня градом, и очень хотелось пить.

Я просил врача, стонал, умолял, но он не давал:

— Потерпите, нельзя вам пока пить: тяжелый случай — у вас двойня. Где ваш муж? Ему нужно сообщить, требуется его разрешение на операцию.

— Как двойня? Всратый омеголог! Я ж говорил, говорил: загляни поглубже! — простонал я, сил не было даже на слёзы.

«А может хорошо, что двойня? Один сынок Тори, другой Войто — всем сестрам по серьгам, а мужьям по сыновьям, а Тась?» — успокаивал меня сусел.

— АААААА! — закричал я на португальском и проснулся.

— Тише, тише, ты чего? — Куки склонился надо мной, тряся за плечо. — Чего стонал, как комарик пищит? Снилось чего?

Рядом с палаткой радовались встрече только что приехавшие участники:

— Ну, как прошёл прошлый фестиваль?

— Хреново…

— А ты не приукрашиваешь?

Раздался гогот, хлопки, борьба, альфы звенели бутылками, перекрикивались с друзьями.

Я выхватил у Куки из руки стакан с водой и выхлебал, торопясь, проливая на грудь, захлебываясь. От страха меня всего колотило и я никак не мог успокоиться и поверить, что только что видел сон, что это не на самом деле.

«Да-да! — поправляя очки в круглой оправе пальчиком, назидательно встрял Василий. — А на самом деле — рассосется, и рожать не придется».

Мы с Куки остались в палатке, чтобы не затоптали, я прикорнул на спальнике с вещами, неудобно скукожившись, и отрубился, пока остальные пошли заниматься административными вопросами.

Куки разбудил меня примерно через час. Теперь, напившись, сильно хотелось в уборную, и мы пошли по палаточному городку к ближайшим туалетам, оставив вещи в палатке, чувство тревоги грызло меня — лишиться всех денег одновременно было страшно, но желание посетить «сортир, типа эм-жо» было сильнее.

«Нехрен было есть столько рыбы — вон как рассолило и живот прихватило! — бурчал Васятка и живот. — Пора уже переходить на правильное питание, не мальчик, чай!»

Уже после туалета, торопясь обратно в палатку, я разглядел, как толково здесь все было организовано — от сортиров до палаточных городков и видневшейся вдалеке сцены для концертов. Между каждой пятой палаткой были устроены и огорожены кострища, столы, лавки, урны для мусора. Многие палатки уже заняли свои места и на каждой висели порядковые номера. Каждый ряд палаток, длившийся довольно далеко, тоже имел свою нумерацию, столбы с табличками, указывающие где, что находится, стояли на каждом перекрестке — заблудиться было нереально.

Васятка радовался такой упорядоченности и с любопытством комментировал все увиденное.

— Вон там лес, — махнул рукой Куки в сторону нашей палатки, — а за ним — спуск к речке. Удачное место нынче отхватили.

— А чего прямо у леса места не заняли? Там же лучше, — удивился я.

— Салага! — усмехнулся бледный омега. — Сразу видно, что первый раз на слете: в лес все ломанутся в темноте, то отлить, то поблевать, то погадить, то потрахаться — будут, как лоси всю ночь туда-сюда табунами шастать. Не, у леса самое отстойное место, мы в прошлом году там стояли, прокляли все на свете.

Лес был очень красивый: зеленые елки, сосны, яркий подлесок, высвечиваемый солнечными лучами до самой земли, воздух стоял напоенный запахом нагретой на солнце хвои, и даже во рту от этого запаха становилось горьковато, как будто пожевал смолистые иголки.

— Волшебно! — выдохнул я, вдыхая запах полной грудью.

— Любой лес может стать волшебным, если жрать все случайно собранные по пути грибы и ягоды, — предостерег меня Куки. — Знаешь такую шутку: экскурсовод повёл в лес новую группу туристов и нашёл старую. Так что один там не шастай, проси любого из нас — тебе каждый поможет. И не дай боже сожрать в лесу что-нибудь. Некоторые в прошлый раз по пьяни травы ядовитой наелись, так медпункт не справлялся с наплывом страдальцев.