Катя была с ног до головы закутана в толстое пуховое пальто, но чувствовала себя, похоже, как рыба в воде.

- Значит, так. Есть хорошие вести. Нам удалось выйти на старого приятеля Алтаматы.

- Того моджахеда, что держал его в плену во время войны с Советами? - поинтересовался Костас.

Девушка кивнула.

- Его зовут Рахид, полностью - Мохаммед Рахид Хан. До него дошли слухи, что сюда едет какая-то съемочная группа. Ему известно твое имя, Джек. Он знает, кто ты такой. Знает даже, что среди нас есть киргизы. В этих краях новости передаются с поразительной скоростью, хотя тут и людей-то толком нет.

- Не попадался ли ему на глаза еще кто-нибудь? - спросил индиец.

- Я не спрашивала. У него сейчас полно своих забот. Сегодня утром талибы напали на одну деревушку в соседней долине, к северу отсюда. Еще до событий одиннадцатого сентября, когда Талибан стоял у власти, им чем-то насолил двоюродный брат Рахида, школьный учитель. Теперь они с ним поквитались. Подробностей вам лучше не знать. Рахид уже выслал туда всех своих людей, большая часть оружия ушла с ними. Сам он выходит примерно через час.

- То есть помощи нам все-таки не видать, - приуныл Костас.

- Не обязательно. Я передала ему все, о чем просил Джек. О настоящих причинах нашего визита распространяться не стала, только вот он далеко не дурак. Джек Ховард не станет соваться в "горячую точку", чтобы снять какой-то там документальный фильм. Но эти люди знают, когда лучше не задавать вопросов. У пуштунов не принято сообщать о своих намерениях напрямуую - пока собеседники не присмотрелись друг к другу, позволительны лишь легкие намеки. По его словам, в ущелье живет не так уж мало людей, и в их числе вполне могут оказаться сторонники Талибана. После таких неприятностей, как сегодня утром, страсти обычно накаляются, один уже вид иностранцев может спровоцировать местных. Рахид посоветовал нам держаться повыше и не спускаться на дно ущелья. Кагда я передала ему твою просьбу, Джек, он поинтересовался, умеет ли кто-нибудь из нас обращаться с винтовкой системы "Ли-Энфилд". Я назвала твое имя. Помнится, ты как-то рассказывал про канадских рейнджеров.

- Джек? - поднял бровь индиец.

- Тогда я был еще подростком, - отозвался тот. - Несколько раз отец-художник возил меня на летние каникулы в Канадскую Арктику. Рейнджеров набирают из местного населения, в основном экскимосов. На вооружении у них стоят те самые винтовки, обычно с ними охотятся. Там меня и научили стрелять.

- Там из тебя сделали снайпера, Джек, - вставил Костас. - Уж я-то видел тебя в деле.

- Никогда бы не стал делать такие заявления перед афганским полевым командиром, - пробормотал Джек. - Пуштуны выучиваются стрелять раньше, чем ходить. А вообще Прадеш тоже имел дело с "ли-энфилдами". В Индии их используют до сих пор. Думаю, он и стреляет лучше меня.

- Ты наш лидер, Джек, и Рахиду это известно, - вставил индиец. - Пуштунский вожак станет уважать лишь того лидера, который не дрогнет перед убийством.

Катя перевела взгляд на Джека.

- Сейчас его можно найти в одной из местных пещер, минутах в двадцати отсюда. Тропинка, на которой вы его видели, ведет как раз туда, вверх по склону. Нам лучше поспешить, пока он не ушел. Идем же.

Она разверулась и зашагала по тропинке, остальные последовали за ней. Внизу тянулось каменистое ущелье. За очередным поворотом их встретили останки вертолета - крупные фрагменты искореженного металла, куски фюзеляжа, несущий винт, похожий на увядший цветок невиданных размеров. Кое-где на обломках еще держались чешуйки камуфляжной краски, в паре мест проступали тусклые контуры красных звезд.

- "Ми-24" Алтаматы, - тихим голосом сообщила Катя. - Когда их подбили, ему было восемнадцать лет. В живых остался только он. Двое других могли выкарабкаться, но их застрелил Рахид.

- Не тот ли милый джентльмен, с которым мы собрались встретиться? - уточнил Костас.

- Так уж заведено в этих краях, - проронил индиец. - Не давай другому пощады, не жди ее сам.

Алтаматы тем временем пробирался через обломки, не отвлекаясь попусту на любование местностью. Откуда-то издалека послышался рокот - над соседней долиной на низкой высоте пронеслись реактивные самолеты. Потом звук схлынул, а место крушения осталось позади. Теперь путешественники не видели перед собой ничего, кроме узкой тропы, круто забирающей вверх, - шебень да голые скалы. Сейчас тут могла бушевать любая из войны, сохранившихся в памяти человечества, - одна из англо-афганских, столкновение с Советским Союзом…

Войны проносились по равнинам губительным вихрем, сметая все на своем пути, но в горах все оставалось по-прежнему - едва ли тут что-то изменилось с 1836 года, когда Джон Вуд явился сюда на поиски лазуритовых копей. На фоне местных пейзажей человек казался чем-то крошечным и незначительным, даже возделанные поля и редкие селения в мгновение ока. Нечто подобное Прадеш говорил и про джунгли, точнее - про реку Годавари. От гор и джунглей тоже не стоит ждать пощады, людям никогда их не покорить.

Джек обогнал друзей и пошел первым. Чем круче становился подъем, тем труднее было отыскать тропу, но отполированные прикосновением сотен рук и ног камни неплохо помогали сориентироваться. Скальную породу образовывали сланцы и доломит - не менее твердые, чем в горах северного Уэльса, где Джек осваивал когда-то азы скалолазания. Подъем доставлял ему удовольствие: участки, на которых приходилось использовать руки, он преодолевал на одном дыхании, наслаждаясь холодным, колючим воздухом, переполнявшим его легкие. Нахлынуло чувство очищения, прилива сил. В горах, как и под водой, он всегда чувствовал себя комфортно, в родной стихии.

Минут через двадцать, когда до вершины гряды оставалось уже недалеко, он остановился, чтобы перевести дыхание, и поднял взгляд. На уступе, нависавшем над тропой, в нескольких метрах от Джека, стоял мужчина. Он был одет в тюрбан и афганский халат, поверх которого накинул плотную куртку из овчины. Проницательные зеленые глаза пристально смотрели на Джек. Смуглое лицо усеивали щербинки, в бороде проступала седина. По прикидкам Джека, они с мужчиной были ровесниками, но его лицо словно бы существовало вне времени - как и горы, что его обрамляли. Взойдя на уступ, он протянул афганцу руку.

- Мохаммед Рахид Хан. Салам!

- Салам, доктор Ховард.

- Так вы обо мне слыхали.

- У нас тоже показывают канал "Хистори", - с насмешливой улыбкой проговорил Рахид. - Меня отправили учиться в английскую школу-интернат, но потом разразилась война с Советами, и мне пришлось вернуться. Мой отец занимал должность министра в свергнутом афганском правительстве. С тех пор как его убили, в этих краях распоряжаюсь я.

- Знаю, у вас сейчас мало времени…

Джек достал из сумки книги Вуда и протянул афганцу.

- Читал такую. - Аккуратно раскрыв томик, Рахид на несколько мгновений умолк. - Вот только в моем экземпляре не было столь подробных комментариев. По-моему, вы не просто идете по следам лейтенанта Вуда, доктор Ховард. Мне кажется, вас интересует кто-то еще.

- Два отставных британских офицера. В 1908 году они отправились в путешествие. Один из них был моим прапрадедом. По нашим догадкам, их поиски закончились в этом ущелье.

- Выходит, наши пути уже пересекались. Точнее, пути моих и ваших предков.

- Знаю.

- Некогда об этом ущелье сложили поговорку.

- Не эту ли?

После паузы Джек проговорил:

Агур джануб дошух на-хам буро

Зинаар Мурроу ба джануб тунги Коран.

Если не стремишься к погибели,

Сторонись тесного Коранского ущелья.

Рахад в удивлении поднял глаза.

- От кого вы ее услышали?

Джек кивнул в сторону тропы:

- От друга-киргиза.

Взгляд афганца застыл на Алтаматы, взбиравшемся по склону.

- У него хорошая память.

- Он рассказал вам, зачем мы здесь?