- Эдвард, мой сын… Мальчик мой. Зачем я оставил его в Бангалоре? Почему меня не было рядом, когда он умирал?

- Ты служил в саперном полку и выполнял долг, возложенный на тебя ее величеством.

- Долг? В джунглях? Чем мы там занимались?

Уохоп стиснул его руку.

- Помнишь нашего друга доктора Уокера? Он доложил об ужасной лихорадке, косившей наших солдат, начальнику полковой медицинской службы Россу, и тот отправился в джунгли, чтобы лично разведать ситуацию. Если бы ты не поделился с Уокером своей теорией насчет москитов, переносящих малярию, этого бы могло и не произойти. А теперь сэра Рональда Росса удостоили Нобелевской премии по медицине. Война с туземцами - дело неблагодарное, но все же из нее вышла кое-какая общественная польза.

- Общественная польза… - Джон зашелся кашлем, сглотнул. - У койя и без того был иммунитет к лихорадке. Мы убивали их десятками. Предавали огню их деревни. Дороги, которые наметили мои саперы, остались незаконченными и давно заросли. Апо тем немногим, что власти надеялись вытрясти из койя еще горстку рупий. И мы потерпели неудачу - ибо правительству нет резона возиться с неприбыльными районами. Мы вершим великие дела во имя великих идеалов, Роберт, но в тот раз все было совсем иначе, и моя жизнь навеки изменилась.

Неожиданно Ховард забился в приступе жестокого кашля. По его подбородку обильно текла кровь. Полковник схватился за левый бок, на котором росло влажное пятно. Из легкого выходила, пузырясь, алая жидкость. Он посмотрел в глаза Уохопу. Лицо умирающего посерело, голос превратился в шепот:

- Я не чувствую ног, Роберт.

Барабанный бой стал заметно громче. Положив руку Джону на плечо, Уохоп склонился над ним и утер кровь с подбородка рукавом.

- Держись, дружище.

Ховард сжал его ладонь еще крепче.

- Ты ведь найдешь камень, правда? Спрячь его в джунглях, в гронбинце Лициния. И верни священного велпу койя. Мы перед ними в долгу. - Его голос быстро слабел. В очередной раз откашлявшись, он прошептал: - Возвращайся в храм и положи его в саркофаг.

Уохоп в ответ стиснул его руку.

- Не все сразу, старик. И вообще мне понадобится твоя помощь, чтобы сдвинуть крышку.

- Осмотри основание саркофага, - продолжал Ховард. - Там будет отверстие, в которое как раз поместится эта трубка. Лициний ведь был каменотесом, помнишь? В древнеримских саркофагах всегда оставляли отверстие, чтобы отогнать разложение и даровать душе свободу.

- Я всегда говорил, что тебе не мешало бы стать археологом, - заметил Уохоп.

Ховард через силу улыбнулся. На его зубах поблескивала кровь.

- Хорошее было приключение, правда?

- Что верно, то верно.

Пальцы Уохопа легли на бамбуковую трубку и твердо сжали ее. Другой рукой он нашарил под ногами "уэбли".

- И оно еще не закончилось. - Он указал на пистолет в руке Ховарда: - Остались еще заряды?

- Два.

- Прямо и не верится, что ты все еще ползуешься этим старьем. Капсюли, в наше-то время… Давно пора обзавестись современным револьвером.

- То же самое ты говорил тридцать лет назад, в джунглях. Все эти годы мне как-то удавалось не поддаваться ярости и удерживать себя от напрасной пальбы. Очень полезное правило.

- Главное, держи порох сухим.

- Солдат обязан заботиться о своем оружии, Роберт.

- А ты по-прежнему остаешься солдатом. Лучшим из лучших.

- А вот рыцарем в сияющих доспехах, - проговорил Ховард, - далеко не всегда.

- Ну и как теперь ощущения? Хорошо было дать волю гневу, пустить во врага пулю? Каких-то десять минут назад…

- Мне всегда нравился запах пороха.

- Прекрасно. Тогда давай посмотрим, не поздно ли еще наверстать упущенное!

- Ханн тил Рагнарокс.

- Что ты сейчас сказал?

Ховард поднял левую руку. Пальцы его согнулись, точно трубка никуда и не девалась, но он их уже не чувствовал. Его голос превратился в мягкий шепот:

- Взгляни на это кольцо с печаткой. На нем ты видишь герб моей семьи - якорь. Кольцо сделано из серебра викингов, его завезли в Англию мои предки скандинавы. Их девизом были слова "ханн тил Рагнарокс". Это значит "до встречи при Рагнареке", в Валгалле.⁴³

- Откуда, черт возьми, тебе все это известно? - удивился Уохоп.

Губы Джона сложились в подобие улыбки.

- История нашей семьи всегда меня увлекала. Впрочем, вряд ли моя страсть передается по наследству - детям все это неитересно. Но по крайней мере мне будет что сказать, когда я попаду туда и встречу усопших друзей.

- Будь я проклят, если дам загнать себя в Валгаллу без боя, - произнес Уохоп. - К делу.

- Моя рука, Роберт, - прошептал Ховард. - Ты видел? Она перестала трястись. С той минуты, как я сделал тот выстрел, дрожь не оставляла меня. А теперь я вообще не чувствую руки…

Уохоп нагнулся, взвел курок "кольта" и вложил рукоятку в вялые пальцы друга.

- Я пошел на разведку. Твоя задача - стрелять в любого, кто появится в туннеле.

- Само собой, - еле слышно выговорил Ховард. - Сначала солдаты, потом инженеры.

- Quo fas et Gloria ducunt.⁴⁴ Мы - солдаты.

- Воины, - прошептал Джон. - Рыцари.

- Как ты сказал? Ханн тил Рагнарокс.

- Ханн тил Рагнарокс.

Вымолвив заветные слова, Ховард надсадно вдохнул и вцепился в руку Уохопа. На его губах опять показалась кровь. Умирающего колотила дрожь, дыхание потеряло глубину.

- Я и вправду это сделал? - выдавил он. - Тогда, в джунглях? Вправду? Я вправду застрелил того малыша?

Он умоляюще поднял глаза, но Уохопа уже не увидел. Его взору пришлось удовольствоваться светлым пятном в конце туннеля да мерцанием синих стен. Уохоп в последний раз сжал руку Джона, потом залез в карман его гимнастерки и достал выцветший фотоснимок молодой женщины с ребенком на руках. Вложив его в перепачканные кровью пальцы друга, он накрыл их ладонью. И Ховард впервые в жизни расплакался. Слезы ручьями текли из его незрячих глаз.

- Я вижу его, - прошептал старик. - Милый мой Эдвард.

Из облака света вышли женщина и ребенок и начали спускаться к нему. Мальчик прибежалпервым и бросился в его объятия. Ховард поднял сына высоко над головой, смеясь и рыдая от радости. Уохоп подался к нему, поцеловал в лоб и стал неуклюже подниматься с коленей. В одной руке он нетвердо сжимал "уэбли", в другой - бамбуковый цилиндр. Наконец мужской силуэт сгинул, и Ховард остался наедине со слепящим светом. В лучах встающего солнца все прочее растворялось без следа. Стены вспыхнули синевой, отражая светой поток. Полковнику почудилось, будто волна энергии подватила его и понесла к выходу. Потом до его слуха вновь донеслась барабанная дробт, эхом заметалась под сводами пещеры. Снаружи налетел ветер, в грудь старика ледяными стрелами ударили жестокие порывы - и его не стало.

Глава 18  

Джек погружался в воду, но чувство было как от свободного падения; раскинув руки и ноги, он позволил весу собственного тела увлечь себя в глубину. Поначалу приходилось активно работать ногами, чтобы спуститься пониже, но потом он сосредоточил остатки воздуха в ротовой полости, пытаясь стабилизировать давление в ушах. На языке играл вкус воды - бодрящий, резкий, солоноватый. Внизу раскинулось озерное дно - серое и плоское, ничуть не похожее на рифленую доску морского. Поодаль маячила диковина, которая и поманила его сюда, - очертания древней лодки, наполовину погребенной под слоем или. Внутри пульсировало зеленое свечение, словно кто-то спрятал под илом проблесковый огонек. Он приземлился рядом с лодкой, уперся ногамио в дно, потом погрузил руку в илистую жижу, нашарил светившийся предмет, вытащил его и поднес к глазам.

Его взору предстал сверкающий зеленый самоцвет - оливин или перидот, добытый на острове близ египетского побережья. Камень излучал тепло, пропитывая тело Джека светом. Внезапно на него навалилась тяжелая дремота - как будто он нашел то, чьим поискам посвятил всю жизнь, и теперь ему было некуда больше идти. Теперь ему хотелось одного - встретить мягкие объятия ила и забыться вечным сном. И вдруг он вернулся к реальности, сердце заколотилось как бешеное. Нужно возвращаться на поверхность. Там его ждет нечто еще более прекрасное.