Ховард прикрыл глаза. Острые камни должны были колоть ему живот, но он почти ничего не ощущал. Странно. Он оглядел Уохопа. Сейчас оба офицера мало походили на людей, которые три месяца назад вышли из Кветты в сторону границы, чтобы без следа раствориться в афганских дебрях. И вот теперь они здесь. С побега из лесного храма прошло тридцать лет. Их лица обгорели на солнце и покрылись щербинками, словно горные ущелья. Двое закаленных всеми ветрами стариков с запутанными седыми бородами… На головах у обоих красовались пыльные тюрбаны, тела были укутаны в громоздкие тулупы из овчины, перехваченные посредине кушаком для защиты от горных холодов, которые на последнем этапе путешествия становились все суровей. Под вздернутым воротником у Роберта виднелась кожаная портупея, накинутая поверх полевой формы; на правом плече можно было разглядеть корону и полковничьи звездочки. Формально оба вышли в отставку, но без формы афганцы приняли бы их за шпионов, а тогда их ждала бы участь куда менее завидная, чем смерть. Они тридцать пять лет прослужили в королевских инженерных войсках, так что надеть мундиры, в которых прошла большая часть их взрослой жизни, казалось более чем естественным - ведь им предстояло плечом к плечу отправиться навстречу последнему и лучшему своему приключению.
Ховард перехватил взгляд Уохопа. На губы мужчин набежали улыбки, а через секунду обоих затрясло в приступе неудержимого хохота. У них получилось! Вдруг Джон закашлялся и харкнул кровью на щебень.
- Боже мой, - выдохнул Уохоп. Рывком выпрямившись, он склонился над другом. - Да ты ранен!
- Меня достали мечом. - Ховард с трудом сглотнул. Во рту стоял резкий вкус крови. - Тот всадник, что нас догнал… Человек с мечом и латной рукавицей. Когда мы карабкались по склону, он проткнул мне спину. Слева.
Уохоп принялся развящывать его тулуп. Мягко выудив бамбуковую трубку у Ховарда из руки, он примостил ее на камнях и начал высвобождать плечо товарища из рукава.
- Потихонечку, потихонечку…
Приподняв тулуп, он пощупал намокший бок Ховарда, потом отпустил овчину, бережно подоткнул под него и осторожно заправил левую руку обратно в рукав, пока та не легла как раньше. Наконец он приобнял Джона за плечи. Напряжение Уохопа передалось даже его пальцам.
- Дело плохо, да? - негромко спросил Ховард.
- Печень точно не задета. Скорее всего удар пришелся на плевральную полость, под легкое. После такой раны люди восстанавливаются в два счета, своими глазами видел.
- Мне попали в легкое, Роберт. В крови слишком много пены. Не хватает дыхания.
Привстав на колени, Уохоп какое-тов ремя разглядывал пятно света, потом тяжело вздохнул, развязал кушак и скинул с себя тулуп. Поправил съехавшую портупею, пристроил поудобнее кобуру, отряхнул гимнастерку… Ховард закрыл глаза. Значит, конец близок.
- Оно где-то здесь. То, за чем мы пришли.
Уохоп мотнул головой в сторону темного жерла.
- Им это известно не хуже нас.
- Зато им неоткуда знать, в какой шахте мы спрятались. Когда я открыл огонь из револьвера, они отступили. Так нам удалось выиграть немного времени. А когда нас и в самом деле найдут, им никто не скажет, что это та самая шахта. Нас занесло именно в тот туннель, в котором Лициний две тысячи лет назад спрятал самоцвет.
- Они обыщут все тунелли. Сначала обнаружат нас, а потом и камень.
Камень. К горлу Ховарда подступила кровь. Появилось чувство, будто он медленно погружается в воду. Отставить страх! Он перевел взгляд на бамбуковый цилиндр.Тридцат лет назад велпу помог им выйти живыми из преисподней. Та ночь, тот мрак отпечатались в его сознании с такой четкостью, будто все происходило вчера. Ховард сохранил туземную реликвию - как и рукавицу с тигриным ликом, - и пару часов назад тот явил себя на руке их преследователя, к ужасу старого полковника. Они подозревали, что за ними следят, но враг нанес удар лишь на дне ущелья, когда офицеры уже стояли на пороге легендарных лазуритовых копей Сари-Санга. Ховард увидел фалангу вооруженных людей, во главе которых ехал всадник в маске дракона-тигра. Неизвестный выхватил меч, и рукавица на его запястье сверкнула золотом. Точно такую же Ховард некогда похитил из святилища в джунглях.
Теперь при нем не было рукавицы, однако велпу они все-таки взяли с собой - ради вещи, которая в нем хранилась. Спустя десять лет после событий в Рампе дороги Ховарда и Уохопа пересеклись вновь в Школе военной инженерии в Чатеме. Однажды ночью они заперлись в библиотеке и вскрыли бамбуковый футляр. Их взглядам предстал не идол, не языческий бог, а свиток папируса. В детстве Ховард видел такие в Британском музее. Древнеегипетский папирус в джунглях южной Индии. Уже один этот факт поражал воображение. Однако на нем был записал текст, исполненный в том же стиле, что и надпись на саркофаге, как с уверенностью заявил Уохоп. Hic iacet Licinius optio XV Apollinaris. Sacra iulium sacularia. "Здесь покоится Лициний, опцион 15-го легиона "Аполлинарис", хранитель небесного камня". Однако текст на папирусе был длиннее.
Те удивительные слова навеки запечатлелись в разуме Ховарда. Мерцала свеча. Двое мужчин склонились над древним свитком, пытаясь разобрать его смысл, насколько позволяли их познания в латыни. Слова унесли Джона назад в детство, исполненное грез о благородных приключениях. Слова точно вырвали его из тьмы, в которой прозябала его душа с того рокового дня, с которой надежда на искупление превратилась в излишество. Хотя он даже не был уверен, совершал ли тот страшный поступок, мысль о нем неотступно таилась в мозгу Джона с той самой секунды, как его палец надавил на спусковой крючок. Мальчик-койя, рыдающий малыш, чьих страданий он больше не мог выдиеть, - а ведь в это самое время его родной сын доживал последние часы, напрасно призывая отца. Теперь его путешествие подошло к концу. Подняв глаза на Уохопа, он прошептал последние слова текста, что впервые прозвучали в темной библиотеке: Cave tigris bellator. "Бойся воина-тигра".
У Ховарда закружилась голова. Он снова сглотнул, и кровь отхлынула от горла. Когда всадник мчался за ними по ущелью, Джону бросилась в глаза татуировка на его руке - оскалившийся тигр-дракон. Удивительно, но воины, две тысячи лет назад загнавшие Лициния в джунгли, до сих пор не исчезли, до сих пор были готовы обрушиться на любого, кто отважится выйти на поиски сокровища, похищенного и перепрятанного легионерами. На пути к шахтам Ховард ломал голову, пытаясь понять, как врагам удалось их выследить. Перед отправлением из Кветты они с Уохопом условились, что на возможные вопросы будут отвечать одинаково: перед ними стоит цель пройти по следам экспедиции Вуда к истоку реки Окс, что в Панджшерском ущелье на севере Афганистана. Правда, им пришлось попросить совета у путешественника Ауреля Стейна, однако истинных своих намерений офицеры ему не сообщили. По мнению знаменитого венгра, отправляться в Гиндукушские горы без носильщиков и проводников было равносильно самоубийству, но все же он пожелал им успеха. Два немолодых полковника собрались в последнее путешествие - все в лучших британских традициях.
И вдруг Ховард вспомнил. Много лет назад, когда он закончил службу в саперском полку и вернулся в Англию, кое-что произошло. Возвращение было попыткой отвлечь жену Хелен от скорби по маленькому Эдварду, подарить ей и себе самому новую жизнь. Незадолго до этого Джона повысили до капитанского звания и дали место преподавателя геодезии в Школе военной инженерии. Однажды ему довелось выступить с лекцией в Лондоне, в Королевском институте вооруженных сил. Темой доклада стали памятники древнеримской культуры в южной Индии, его любовь и страсть - еще в детстве он начал собирать коллекцию из серебрянных и золотых римских монет, которые отец и дядья покупали для него на базарах Мадраса и Бангалора. Между делом Джон упомянул в лекции о некоем пещерном храме, в котором сохранились, по слухам, древнеримские резные изображения - вероятно, сцены битв. Ему хотелось внушить аудитории, что на юге Индии бывали не только торговцы, но и солдаты. Удивительная возможность. Потрясающее открытие.