Особенно его интересовал разговор с директором Компании «Железобетон», его личным другом, с которым его связывали воспоминания молодости, веселые полеты на гидропланах по Гудзонову заливу и ряд холодильных сооружений, где Компания «Железобетон» исполняла строительную часть, а Арктическая Компания производила холодильное оборудование генераторами холода.

— Итак, Фред, — продолжал Том, — на основании твоих слов я заключаю, что Компания «Железобетон» располагает нужным для задуманного мной грандиозного проекта числом бетоньерок,[5] подъемников и армией обученных рабочих, по крайней мере, в 10.000 человек. По приблизительным подсчетам нужно возвести около 100 миллионов кубических метров железобетонных сооружений. Срок исполнения не более 3 лет. Я опасаюсь, хватит ли строительного материала. Металлургический синдикат, впрочем, может свободно дать требуемое количество железа для арматуры, а как цементные заводы?

— Нельзя сразу ответить на твой вопрос, Том, надо запросить об этом; через 5 дней я буду иметь возможность дать тебе точный ответ, — послышался голос Фреда, по которому можно было догадаться, что это говорит весельчак и человек добродушного характера. — Но что же ты задумал? Уж не хочешь ли ты своими машинами охладить весь земной шар. А не мешало бы. Право, сделалось чересчур жарко, и я начинаю высыхать. Ну, старина, посвяти меня в тайны твоего нового проекта.

— Любопытство — не добродетель, Фред. Все узнаешь в свое время и ждать уже недолго, это будет 24, когда я на заседании Союза Инженеров прочту свой доклад. А через пять дней, — продолжал Том, — я буду ждать твоего ответа, хватит ли цемента на мою постройку в 100 миллионов кубических метров. Ну, Фред, какие результаты получились у тебя относительно крепости бетона, когда производят литье его под давлением? Может быть, для нашей будущей работы это найдет применение?

— Любопытство — не добродетель. Том, отвечу я тебе твоей же фразой. Узнаешь об этом в свое время, а я еще раз проверю результаты своего испытания. Ну, желаю успеха, Том.

— Благодарю, Фред, — и Том вызвал заведующего текущей корреспонденцией.

— Мистер Уайт, — сказал он, когда тот явился на его вызов, — надо немедленно разослать пневматической почтой эти запросы на заводы изоляционных материалов и в рабочие союзы. Получили ли вы ответ инженера Леру от Всеобщей Компании Электричества?

— Да, сэр, инженер Леру подтверждает, что он прибудет в указанное вами время, — и Уайт оставил кабинет, захватив пачку диктограмм с различными запросами.

А Том принялся энергично готовиться к своему докладу. Диктофон заработал, записывая выдержки из сочинений известных ученых о причинах повышения температуры на земле, наблюдения метеорологических станций всего мира и результаты расчетов Хэда. Все это было необходимо как материал для проекта борьбы с надвигающимся бедствием, призвав на помощь великое завоевание человека — искусственный холод.

Во время осмотра завода Том отдал приказание о заготовке материалов и приготовлениях к выполнению последнего типа исполинского генератора холода, рабочие чертежи которого спешно заканчивались десятками чертежников под наблюдением опытных инженеров.

— Мистер Хэд, — передал по радиофону заведующий чертежной, — работа идет очень успешно. Завтра чертежи будут вполне закончены: можно с часа дня приступить уже к изготовлению моделей для отливки.

— Благодарю вас, — ответил Хэд и опять погрузился в свою работу.

Когда надо было решить какой-нибудь важный вопрос в осуществлении задуманного проекта, Том Хэд принимался нервно ходить по своему кабинету, торопливо гладил седеющую голову и машинально насвистывал свою любимую мелодию.

В восемь часов он заметил световой сигнал радиофона, повернул рукоятку и сказал:

— Я очень занят, прошу быть лаконичным в изложении сути дела.

— Да, сэр. Я — конторщица технического отдела, Эдит Той, — послышался приятный голос, — я только что вышла замуж. Мистер Хэд, вы не будете сердиться за то, что я захотела от вас первого услышать пожелания счастья и поблагодарить вас за разрешенный мне отпуск. Мой муж, доктор Бик, свидетельствует вам свое почтение.

— Милая Эдит, — вдруг неожиданно для себя нашел Том ласковые слова, — я от всей души, от всего сердца желаю вам много радостей и возможного на земле счастья. Благодарю за внимание ко мне. В свою очередь свидетельствую свое почтение вашему супругу.

И этот разговор, такой, казалось, ничтожный и обычный, опять невольно разбудил далекие воспоминания о том, как он совершил счастливое свадебное путешествие вместе с ласково-капризной Мод.

— Попробуем продолжать работать, — произнес Хэд, как бы сам сознаваясь, что ему вряд ли теперь это удастся.

Действительно, целый день кипучей нервной деятельности, томительная жара и несколько сентиментальный, несвойственный Хэду, элемент разговора с Эдит заставили его скорее обычного закончить свои работы.

Он поднялся на воздушную площадку, стал уже осматривать мотор своего аэро, но потом вдруг решил возвратиться в свой небольшой особняк самым необычным способом — пешком, чтобы побыть одному, не слышать шума мотора, привести свои мысли в порядок и успокоиться немного.

Небольшой особняк Тома находился в 5 километрах от завода по линии К-4 под № 122. Дорога к нему пролегала по склону довольно крутого холма. Выжженную зноем растительность его скрывала темнота тихо подошедшей ночи.

Том Хэд, главный инженер Арктической Компании, знаменитый конструктор холодильного турбокомпрессора, задумавший силой искусственного холода бороться с разгневанной природой и победить жару, тихими усталыми шагами направлялся в свой одинокий домик, размышляя о том, что на свете трудно жить без личного счастья; можно найти удовлетворение, забвение в кипучей деятельности, в творчестве, а все-таки прорвется наружу жажда личного счастья, жажда ласки, участия к себе и понимания.

— Что мне Арктическая Компания, что мне вся Америка, все человечество, — размышлял Том, — если они не могут дать мне того, в чем я так нуждаюсь сейчас. Мне скучно без работы, и я стараюсь забыться в ней, найти радость в своих проектах, в творчестве. Но, если быть искренним, променял бы я все это на возможность иметь свое личное счастье. Да, надо сознаться в этом. И то, что я делал до сих пор, — нужно ли это человечеству. Разве эти «чудеса техники» приблизили нас к лучшему будущему?

— Милая Эдит, — продолжал Том, поддавшись своему настроению, — как я завидую сейчас доктору Бику и как я искренно и горячо желаю вам счастья и радости.

Прогулка и тишина ночи подействовали на Тома успокаивающим образом, и когда он подходил к себе, у него сорвалась такая фраза.

— Заработался я немного, перегрузка мозгового мотора, стал давать перебои. Надо его осмотреть и отремонтировать. А это, пожалуй, может сделать «счастливый доктор» — муж хорошенькой Эдит.

III. Холод благодетель

Когда Комов очутился на площадке, воздушной станции Бостона и отпустил аэрокэб, он остановился в нерешительности и стал думать, как ему провести сегодняшний день, одному, в чуждой ему обстановке среди чужих людей, которым до него не было никакого дела.

— Ну и жара же сегодня, — признался он, — и нет от нее спасения.

Напрасно он старался вытереть градом кативший с него пот, в горле пересохло, клонило ко сну и как-то разморило.

Вдруг около него раздался голос:

— Костюм «Фриго» — спасение от жары.

— Что за наваждение? Какой это костюм «Фриго»? — удивился Комов.

При выходе из кабины лифта опять раздался этот назойливый голос, убеждавший, что костюм «Фриго» — единственное спасение от жары.

— В чем дело? — спросил Комов и обратился за разъяснением к господину, который в вестибюле просматривал, не торопясь, «летучую газету».

— Как? — в свою очередь удивился этот господин. — Вы, очевидно, иностранец и в первый раз слышите фонорекламу. Это очень просто. В бюро фирмы «Фриго» установлен граммофон, который каждые две минуты повторяет одну и ту же фразу, а параболический резонатор усиливает звуки и посылает их по фонопроводам.