— Незачем!
— Что ты такой необщительный?
— Я общаюсь с ветром. Со скалами и снегами!
— Ежик!
Удобный момент: можно притвориться обиженным и замолчать наконец! Он продолжает полнить рюкзак. Но мать все не может отказаться от своего наивного плана:
— Загасим свечки, каждый из гостей что-нибудь пожелает! Старые я знаю… А вот Снежка молодая…
— Пожелает стать твоей снохой и чтобы ты ей готовила обеды! — бросает сын.
Мать смешалась:
— Да что ты! Она, кажется, девушка хорошая, хотя и красит глаза!
— Ну так приглашай ее, задувайте свечки, меня все равно не будет!
— Ты других не уважаешь, а другие тебя не будут… — настаивает мать.
— Я хочу, чтобы уважали мою свободу и ничего больше! — огрызается Бранко, он снова поворачивается к рюкзаку и нервно напихивает его как попало. — Эта Снежа — два сапога пара с тобой! Тоже хочет держать меня под материнским контролем! Не выношу, когда кто бы то ни было предъявляет на меня свои права!
— Вы что, повздорили?
— Не вмешивайся в мои дела! — выкрикивает сын металлическим голосом. И, не проверив рюкзак, бросается к двери, лишь бы не продолжать невыносимый разговор.
На столе остаются забытые темные очки. Неуклюжая мать не успевает отойти от двери и, сама того не желая, преграждает сыну дорогу.
— Ты даже не сказал мне куда?! На какое время?
— В горы. Рила и Пирин. Десять дней!
— А если поскользнешься в эту гололедицу? — напрягается мать.
— Что за глупости, мама! — взрывается Бранко.
Он пытается что-то скрыть за этим криком.
— Я тебе мать!
Мать, как мало ты знаешь о сыне!..
— В классе меня «маменькиным сынком» обзывали! — цедит он сквозь зубы, выдавая себя.
Ошеломленная, она отстраняется от двери. Шаль скользит с плеч на пол. Второпях он топчет этот вылинявший, с детства знакомый клок ткани, в который она укутывала его, прижимая к груди, чтобы согреть.
— Я тебе всю жизнь отдала! — выкрикивает она.
— А теперь назад хочешь получить?!
Мать замирает на пороге. Притихшая, маленькая. Сын ударил ее по лицу грубыми словами. Она бесшумно прикрывает дверь и на цыпочках возвращается к себе.
И долго еще повторяет про себя то, что сказала ему и что не успела сказать. Пробует про себя, в тишине, разные интонации, разные подходы. Она будет проклинать себя за то, что по-другому не сумела повести этот последний разговор. Будто она могла бы его спасти! Никого еще не вернули с дороги материнские слова и попреки!
В тишине сонной улицы отдаются шаги Бранко. Ярость все еще кипит в его душе!
Он вступает в зябкую ясность предутреннего часа.
Поколебленная уверенность в себе черпает силы в самонадеянности.
И только он переводит дыхание, только освобождается от груза постоянной заботы о нем, как вдали звучит:
— Бран-ко!
Нежность этого голоса действует на него как осиное жало.
Мать зовет его с порога:
— Ты забыл очки!
Он резко сворачивает за угол, убегая от этой невыносимой опеки. Ускоряет шаг. Подальше от дома, к свободе!
На углу Бранко сталкивается со своим воспоминанием о первой встрече со Снежей.
Весенние сумерки влажно свежи.
В такой вечер должна появиться девушка. Его существо искрится ожиданием. Если она не придет, он выдумает ее, создаст из этого прозрачного воздуха, насыщенного мечтами.
И незнакомка возникает внезапно. Ее первое отражение в лужице — ломкое, хрупкое, словно силуэт мгновенного ветерка. Потом — волосы, на мгновение скрывшие лицо.
И он влюбляется в это невидимое лицо. В нем пробуждается сумасшедшее желание откинуть эти густые, щедро льющиеся пряди и заглянуть в ее глаза.
Воображение его мгновенно создает самые прекрасные черты.
Но пока ее рука откидывала волосы, она уже прошла мимо. Они могли бы так и не увидеть друг друга, не найти друг друга, даже если бы после всю жизнь друг друга искали.
Но на Бранко иной раз накатывают приступы решимости, когда он хочет доказать себе, что он отнюдь не маменькин сынок! Вот и теперь он резко поворачивается, откашливается и нагоняет девушку.
— Куда вы так спешите?
Девушка даже не вздрогнула, будто того и ждала. Она скорее удивилась своему спокойствию.
— Не помню, чтобы мы были знакомы.
— Но мы уже знакомы!
Она перед ним, но он еще не видит ее лица. Впрочем, больше не имеет значения, красива она или нет. Это ОНА. Он это чувствует. Таким он еще не был никогда.
— Как это? — Чтобы соблюсти приличия, она делает вид, будто сердится.
Но Бранко уже отметил про себя, что вместо того, чтобы продолжить свой путь, она пустилась в разговор. Это его ободряет.
— Мы идем по одной и той же улице, в одном и том же городе, в один и тот же вечер…
— В одно и то же столетие! — прыскает девушка, и волосы ее взлетают.
Обоим нравится такое начало, оба боятся все испортить каким-нибудь серым продолжением.
Влажная разнеженность сумерек поглощает их.
Первые испытующие расспросы. Первые открытия:
ЕЕ зовут Снежа. У нее черные волосы. И глаза — черные. Она очень смуглая. И все-таки ее зовут Снежа. Чудеса!
А его зовут Бран. Редкое имя. Он любит горы. Альпинист. Невероятно!
Нетерпение мешает ему ощутить вкус жизни.
В лужицах растворяются городские огни. Ветер подносит им южные густые запахи. Волосы девушки дрожат от дробного смеха.
А он спешит испить до дна горсть, наполненную случайно. Он хочет совершить что-то такое, чего никогда еще в жизни не совершал и больше уж не совершит.
— Куда мы идем? — спрашивает он, оглядываясь.
Перед ними — все дороги мира. Все вокруг принадлежит им. Они молоды. Но еще обо всем этом не знают.
— Мне хочется мороженого! — произносит девушка, ее желания еще пронизаны детской свежестью. — Но нигде нет хорошего!
Внезапно его осеняет безумная идея, соразмерная с первой влюбленностью:
— Я знаю, где бывает хорошее мороженое!
— Ну так пойдем! — Снежа радуется не мороженому, а тому, что они пойдут вместе.
— В Варне!
— Что это за кафе?
— Да не кафе, а город! Пойдем!
Она хочет быть равной этому альпинисту. А если она помедлит с ответом, он почувствует ее колебания. В эту минуту она понимает, что принять решение гораздо сложнее, чем исполнить его.
— Я позвоню домой! — предлагает она.
Нет, это все испортит!
— Мы опоздаем на поезд! — торопит Бранко. — Едем сейчас же! Утром позвоним!
— Ладно! — И вот они уже собирают у себя по карманам мелкие монетки, чтобы купить билеты.
Столпотворение сугробов. Ты преувеличиваешь. Лавина не так велика, как тебе кажется. Ты придумываешь ее гигантской, чтобы она сравнялась с твоим мужеством.
Вот зачем ты спешил жить, копил раны и воспоминания, чтобы было куда убежать, где спастись от ужаса последнего мига.
Ободренные собственной решимостью, юноша и девушка уже ничего не боятся. Бегут к поезду, словно он уже тронулся. Переходят из вагона в вагон в поисках свободного места. Все вокруг преисполняется их жизнерадостностью.
Но поезд действительно трогается, и они как бы приходят в себя. Понимают, что натворили, и умирают от смеха. Смех смешит их еще больше. Задыхаются.
Потом постепенно притихают.
Не знают, что сейчас им предстоит самое рискованное испытание: много часов подряд пробыть вдвоем.
Что они скажут друг другу?
— Успокойся! — советует ей Бранко.
— Это ты успокойся! — настаивает Снежа, чувствуя, что теряется.
Они сидят друг против друга и смотрят. И молчат. И в ее глазах сгущаются тени сомнения:
— У тебя такой вид, будто ты каждое утро пьешь кофе в Варне!
— Предпочитаю, по крайней мере! — Голос его звучит неестественно.
Про себя он думает: «Я недостаточно решителен, недостаточно смел. Это все от моего беспокойства, от моей неудовлетворенности. Я чувствую себя маменькиным сынком!..»