Дуга 43.
Что произошло с душами этих трёх циников - никто их окружавших Иоанна не увидел. Но вдруг все увидели, что нет никаких циников, ещё недавно потрясавших воображение людей своим наглым неверием ни во что; а есть трое испуганных и робких парней, которые теперь не знали куда деться от глаз чужой и своей совести.
Наконец, тот из них, который, судя по всему, был их идеологом, проговорил, обращаясь к Иоанну.
_ Учитель, если я расскажу о случае, с которого началось моё неверие - в любовь и женщин, - поможет ли это обрести мне веру в них?
_ Поможет, если раскаяние твоё будет искренним, _ ответил Иоанн. _ Но спроси прежде у людей - хотят ли они тебя слушать?
_ Пусть говорит.
_ Говори.
_ Дайте ему слово.
Послышались ото всюду голоса.
_ Говори, _ поддержал их Иоанн, _ ибо если люди вас прощают, то тем более - Бог. И на то Бог и собрал нас сегодня здесь, чтобы мы могли помочь друг другу и простить друг друга.
И человек этот начал свой рассказ.
_ Со всяким человеком может произойти событие, - которое настолько поразит его - что оно на всю жизнь останется в его памяти. Но иногда с людьми случаются такие явления, - которые не просто остаются в памяти - но совершенно меняют дальнейшую жизнь людей. Такое явление произошло с одним человеком, которому я одно время был приятелем. Однажды, будучи ещё молодым, он возвращался домой поздно вечером - когда неожиданно кто-то тронул его за плечо... Он повернулся, - соображая, что это, должно быть, кто-то из ночных бродяг. Но ничуть. Перед ним была женщина - довольно молодая и довольно красивая. "Может быть, вас удивит моя просьба, _ сказала она, _ но я хотела бы провести с вами ночь"... Он был молод, неженат. Наконец, он был мужчиной... Должно быть, это была безумная ночь, - потому что даже в минуты наивысшего откровения ему никогда и никому не удавалось описать тех чувств, которые он испытал в эту ночь... Наутро он ушёл от неё. А когда, спустя несколько дней, какая-то настойчивая сила привела его к её дому - он, не в силах перебороть охватившего его волнения, не решился войти к ней. Так длилось около месяца. Каждый вечер он бродил около того места, где она остановила его; приходил к её дому... В самом деле, не мог же он придти к женщине, которую почти не знал и которую почти даже не видел; не мог же он придти к ней в дом и сказать: "Здравствуйте. Вы помните, мы провели с вами безумную ночь"... То-есть, другой бы - или вовсе забыл бы этот случай, или именно так бы и поступил. Но в том и трагедия его, что он так поступить не мог... В конце концов он нашёл какой-то предлог, чтобы хотя бы только ещё раз увидеть её. И каково же было его отчаяние - когда оказалось, что она уехала две недели назад, - неизвестно куда и неизвестно насколько... Так и закончилась бы эта история. Но он был фантазёром и мечтателем; и, бог знает, что могло родиться в его безумной голове... С той ночи прошло много лет. Здравый смысл почти было возобладал в нём - и он женился. И даже у него появились дети. Но это длилось недолго. Совершенно неожиданно в нём начался какой-то необъяснимый и необратимый процесс. В нём как будто надломилось что-то. Он уже не в состоянии был побороть в себе эту полуфантастическую страсть, - которая не только не исчезла - но и с годами усилилась. И, наконец, развилась в болезнь - наподобие лунатизма. Так он стал нелюдим и неразговорчив. Жена его, не выдержав пытки одиночества, ушла от него. Его дети, в обиде за мать, также отвернулись от него. Постепенно у него не стало и друзей, - живые люди раздражали его... Но каждый вечер, в одно и то же время - он приходил в одно и то же место... О чём он думал тогда?.. Может быть, проклинал тот случай, который так нелепо и неотвратимо вторгся в его жизнь?..
Рассказчик вдруг остановился, словно ища в душе своей другого ответа на свои прежние сомнения; и, видимо, найдя его, продолжил, правда, не вполне уверенно.
_ А может быть, наоборот, благодарил судьбу за эту, единственную, быть может, ночь счастья - которая внесла в его жизнь хотя бы какой-то смысл... Кто знает... Его и теперь можно было бы встретить там... Но не так давно он умер в одну из таких прогулок. Говорят, на его похоронах была какая-то немолодая, никому не известная женщина - которая безутешно сокрушалась по нём... Ещё, говорят, что вместе с ней был взрослый сын - который, говорят, был очень похож на покойного.
_ Эта Женщина, _ проговорил Иоанн, едва рассказчик закончил свой рассказ, _ о которой ты так плохо думал - была Любовь. Сын же, рождённый от неё - был Талант... Внебрачный сын Любви и Труда... Это была ночь вдохновения...
Иоанн сделал паузу, словно вглядываясь и вслушиваясь во что-то внутри себя... и вдруг заговорил вдохновенно и страстно, словно о наболевшем и мучавшем его собственную душу...
Внебрачный сын Любви и Труда,
Талант приходит в мир
презренным и нищим.
Людская молва
жестоко обходится с теми,
кто, подобно Зеркалу,
отражает нравственное уродство
её слабостей.
Она разбивает его -
ибо чистотой высоких чувств
и стремлений
своего проникновенного ума
он отражает в себе
её невежество и ничтожество.
Она разбивает его надежды
быть равным с нею
глупостью.
Она разбивает его мечты
быть понятым ею
разумом.
Людская молва невежественна -
невежества она требует
и от Таланта.
И если он в своём вдохновении
вознесётся над нею -
она заполнит сознание
Жаждущих
томами безчисленных осуждений
и проклятий;
и ему не останется
ни одного слова понимания
и сочувствия -
которые так необходимы ему
для жизни и счастья.
Наоборот, она осудит его
на губительные для него -
одиночество и беззвестность.
Не дав опуститься
в сознание Жаждущих
ему,
она также не даёт
этого права
его вдохновению.
И его дети - его творения -
также обречены на скитания.
И, влекомые ветром сомнений,
они ещё долгое время
будут носиться по свету, -
покуда,
обезсиленные и измотанные
долгой борьбой за признание,
не упадут
к подножию пьедестала
их великого отца;
которому только смерть
дала пристанище
в сознании Жаждущих -
прозревших, наконец,
и очистившихся
от гипнотического воздействия
Людской молвы...
Внебрачный сын Любви и Труда,
отец Красоты и Гармонии -
Талант уходит из жизни
великим и безсмертным.
И только одно обстоятельство
удручает светлую память о нём, -
это то, что Людская молва,
боясь, что он вырвется
из-под её поклонения
и вернётся,
придавливает его
могильной плитой
памятника...
Не память - а памятник.
Не мысль - а вещь.
Мещанство!..
Сказав это, Иоанн удалился один. Ему нужно было самому осмыслить ещё, - и эту женщину - которая воспламенила в нём давно остывшую любовь; и слова Иисуса - озарившие в нём давно угасшую истину; и своё новое призвание - о котором он ещё только догадывался. "Ты иди за Мной, _ звучали в его душе слова Иисуса, _ Я Сам приведу к тебе Своих".
А люди ещё продолжали рассказывать друг другу, - и обсуждать, и переосмысливать, - свои жизни - очищая и исцеляя свои души в лучах единой для всех совести. Они вдруг поняли, что их взаимная совесть, пробудившая и призвавшая на суд их души - и есть их Бог, - любящий, милующий и прощающий.
Круг 14.
Дуга 44.
Уйдя из дома, Иоанн теперь довольствовался тем что есть. Душевной пищей его теперь были радости и беды людей; а жилищем - их души, возрождавшиеся из пепла. И он приходил к ним из мира своей души - и проповедовал, и лечил, и учил самоисцелению.