На самом деле все происходит совсем не так. Не так явно. Оно не разламывается пополам. Когда сердце рвётся на части, оно каким-то образом остается невредимым. Оно продолжает биться. Оно продолжает качать кровь. И лишь его владелец знает, что оно разбилось вдребезги.

Она положила ладонь ему на футболку и, отодвинувшись от него, села на кровати, опустив глаза и прикрыв грудь простыней. Внезапно она почувствовала себя Евой в Эдемском саду — обнаженная, с разбитым сердцем и пустым ноющим лоном.

— Г-гриз, — осторожно произнес он, не касаясь её. — Это ничего не меняет.

Она с силой зажмурила глаза, чтобы сдержать слезы, потому что прекрасно знала, что это ложь. Сейчас он ей скажет, что его долг вернуться к Джемме, и хоть в охотничьем домике было очень здорово, пришла пора попрощаться.

— Мы по-прежнему можем быть вместе. Я могу быть с тобой и быть отцом своему ребенку.

Она подняла глаза и смерила его уничтожающим взглядом.

— Это меняет всё.

Холден покачал головой.

— Нет. Я по-прежнему хочу тебя. Я по-прежнему люблю тебя. Я по-прежнему выбираю тебя.

Она вытерла слезы краем простыни.

— Холден, она носит твоего ребенка.

— Да. Но я люблю тебя.

Она отвернулась от него, пытаясь постичь смысл его слов. Возможно ли то, о чём он говорит? Они все еще могут быть вместе? Он не передумает? Разве он не хотел бы попробовать создать семью с Джеммой?

— Она мать твоего ребенка. Разве тебе не хочется…

— Я всё с ней улажу, — сказал Холден. Он потянулся к руке Гри, но она её одёрнула. — Но я люблю тебя. Я хочу быть с тобой.

— Прежде всего, нужно подумать о ребенке.

— И я позабочусь о нем или о ней… а ты будешь самой замечательной мачехой.

Мачехой. Боже.

— Во всем этом есть место для тебя, Гриз. Я хочу, чтобы мой ребенок знал тебя так же хорошо, как меня и Джемму. Я хочу, чтобы с самого своего рождения он знал и любил тебя. Я хочу сказать, что однажды этот ребенок станет сестрой или братом нашим с тобой детям, — промолвил он. — Я целый час об этом думал. И вот, что я понял: здесь всем нам хватит места. Разве у ребенка может быть слишком много любви?

Когда она резко повернулась к нему, ее ресницы были мокрыми от слез. Он не только подумал о ней, он собирался сделать ее частью своей жизни, частью жизни своего ребенка. Ее сердце переполнилось такой любовью к нему, что, казалось, вот-вот выскочит из груди.

Прошлым вечером, когда он сказал ей, что она четырежды спасла ему жизнь, хрупкие стены ее обороны окончательно рухнули, и Гризельда позволила себе заглянуть в их совместное будущее. И не смотря на то, что она не ожидала всего этого, включая ребенка от другой женщины, ее просто потряс тот факт, что он, не медля ни минуты, продумал ее место в его жизни. И это доказывало его любовь гораздо убедительнее, чем все остальное.

— Я люблю тебя, — произнесла она. — И я сделаю всё, чтобы помочь.

— Мне так жаль, что он не твой, — сказал он, протянув руку и поглаживая ее ладонью по щеке.

— Ничего страшного. Придёт и наше время, — она повернула голову и поцеловала его руку. — Холден, ты станешь отцом.

— Самым лучшим папой в мире, — произнес он, и у него в глазах блеснули слезы счастья.

Глава 25

Как бы Холден не пытался убедить ее в том, что у них обязательно получится найти решение, удобное для каждого из них, возвращение в Чарльзтаун получилось тихим и немного мрачным. Месяц, который они собирались провести вместе, сократился на целую половину, и хотя новости Клинтона были очень радостными, на самом деле, они здорово их беспокоили. Необходимо еще так много обсудить, преодолеть столько препятствий.

Гризельда, чья вера в их с Холденом совместное будущее еще не окрепла, чувствовала себя оторванной от него. Она отдала ему свое сердце, свое тело и душу, и теперь какая-то ее часть жалела, что она это сделала. Сейчас в глубине души ей страшно хотелось защититься, и единственным известным ей способом это сделать было бежать… Вот только на этот раз он не просил ее бежать. Он рассчитывал, что она останется.

Что касается Джеммы, она все еще думала, что они с «Сетом» вместе — он с ней так и не порвал. Холден настаивал, что первым делом расстанется с матерью своего ребенка, но, не смотря на то, что Гризельде совсем не нравилась ее соперница, такой план ей тоже не казался удачным. Ей была ненавистна сама мысль о том, чтобы расстраивать беременную женщину, и сколько бы Холден не убеждал ее в том, что его связь с Джеммой была случайной, Гризельде не верилось, что та спокойно воспримет новость о расставании.

Но Холден твердо решил, что на данный момент честность — это наилучший вариант, и был убежден в том, что им удастся трезво и рационально во всем разобраться. Он не отказывался от своего ребенка и не отказывался от Гризельды. Так в чём же дело? Просто, из того немного, что было известно Гризельде о беременных женщинах, она знала, что их поступки вряд ли можно назвать рациональными. А брошенная девушка и заодно беременная женщина? Самая нерациональная женщина на свете. Холден не представлял, во что ввязывается.

А Гризельда представляла. И у нее разрывалось сердце при мысли о будущем, которое они себе напридумывали. Будущее, которое с каждой милей, приближающей их к Чарльзтауну, казалось ей всё более далеким и всё менее вероятным.

— Холден, — произнесла она. — Я хочу, чтобы ты был со мной. Ты ведь это знаешь, верно?

— Да.

— Но я думаю… думаю, что такое стремительное расставание с Джеммой непременно, ну, расстроит ее. Я думаю, ей будет непросто… знаешь, сохранять благоразумие.

— Гриз, я не собираюсь вести себя так, будто мы с тобой чужие люди. Она заслуживает правды. И я обещал тебе, что порву с ней, как только мы вернемся в Чарльзтаун.

— Да, она заслуживает правды, и да, ты обещал. Но, может, тебе стоит сообщить ей об этом, ну знаешь, как-нибудь постепенно?

— Постепенно?

— Да. Например, сперва узнать, как она себя чувствует. Спросить о ее здоровье. О ребенке. Подождать пару дней. Тогда уже, может, поговорить о расставании или типа того. Не знаю. Просто я думаю, что это не приведет ни к чему хорошему. Почему бы для начала тебе не поговорить с ней наедине? Я могу подождать в машине.

Холден покачал головой.

— Нет. Ты пойдешь со мной. Мы с самого начала все сделаем правильно.

Она взглянула на его каменное выражение лица, и у нее сжалось сердце. Ей хотелось верить, что если бы она заранее знала о состоянии Джеммы, то не допустила бы, чтобы у них с Холденом всё зашло так далеко. Но это была неправда. Рядом с ним она была совершенно беспомощна, её тянуло к нему с какой-то просто сверхъестественной силой.

Когда они промчались мимо знака с надписью «Добро пожаловать в Чарльзтаун», она втянула в рот нижнюю губу и принялась нервно её покусывать. Выехав на главную улицу, Холден немного сбросил скорость, и Гризельда увидела, что это прелестный маленький, типично американский городок. Счастливый, спокойный и просто идеальный для создания семьи.

«Я могла бы быть здесь так счастлива, — с тоской подумала она. — Но теперь…».

— Гриз, ты не проверишь мой телефон? Клинтон сказал, что во второй половине дня она, скорее всего, будет у него дома. Давай найдем ее и покончим с этим.

Взяв с сидения телефон Холдена, Гризельда провела пальцем по экрану, чтобы посмотреть новые сообщения, и обнаружила только одно, от Клинтона.

«Она здесь. Когда ты придешь?»

Гризельда быстро набрала ответ: «Уже еду».

Затем она положила телефон на сиденье рядом с Холденом и почувствовала, как у нее дрожат руки.

— Она у Клинтона.

— Хорошо, — сказал Холден, остановившись на красный свет и нетерпеливо барабаня пальцами по рулю. — Давай покончим с этим. Не волнуйся, Гриз, хорошо? Мы во всём разберемся, потом вернемся ко мне и поговорим. У тебя еще осталось две недели до возвращения на работу. Мы еще успеем провести их с пользой.