Люди же напротив, направились прямо к анзуду, даже лежа бывшему высотой с дом. Рыжевато-серый бок мерно вздымался, но дыхание выходило с присвистом, к тому же она дышала ртом, что было очень плохим знаком. Однако посмотревшие на чужаков глаза были чистыми и ясными, без следа поволоки. Что самое невероятное, эти глаза были совершенно человеческими, без вертикального зрачка, с вполне различимым белком и ярко-голубой радужкой. Такой контраст в первую секунду вызывал настоящий шок, но следом приходило чувство близости. Любой, кто смотрел анзуду в глаза, больше никогда не смел утверждать, что эти существа – просто безмозглые монстры.

Молчаливые гляделки длились несколько секунд, но никто не сдался. Ила, к ее чести, с достоинством выдержала экзамен. Наконец зверь тихо рыкнул, от чего пару обдало не самым приятным запахом его дыхания и снова закрыл глаза. Она признала их, доверилась им, согласилась принять их помощь. Потому что не увидела в их глазах обычно присущих всем двуногим эмоций: алчности, корысти, страха, зависти. Эта самка жила куда дольше, чем люди могли представить, сейчас, на исходе ее дней, она видела уже больше пяти сотен зим. И за всю жизнь видела такие глаза только однажды, давным-давно, совсем в другом месте и у другого двуногого. И до сих пор иногда жалела, что не пошла тогда с ним. Так что довериться этим двум показалось ей правильным.

Люди на грифонах еще что-то покричали, но затем затихли. Потому что количество касци начало приближаться к критическому показателю. Некоторые особо наглые твари даже начинали продвигаться вперед и территория, негласно занимаемая анзудом, стала постепенно уменьшаться.

Таких смельчаков Талис с Илой отправляли в полет, он своим вечным посохом, а девушка – копьем. Не сказать, чтобы она была экспертом в обращении с этим оружием, но задания в Ластайне выполняла, орудуя именно им, так что это был вопрос привычки.

Но еще минут через пятнадцать поток касци стал уже сплошным. Теперь пришлось подключиться и самому анзуду. От ее ударов умирало сразу по несколько особей, но из положения лежа атаковать было очень неудобно. Малышей она спрятала за спину, в небольшую пещерку между ее телом и стеной.

Пара превратилась в настоящих косарей, размашистые удары сметали касци в стороны, но те быстро очухивались и снова бросались в атаку. Живучести этих тварей можно было только позавидовать. Однако, несмотря на кажущуюся патовую ситуацию, положение становилось хуже с каждой секундой. Даже люди в доспехах не обладали бесконечной выносливостью, что уж говорить об анзуде. Так что довольно быстро на теле зверя начали появляться порезы, нанесенные тонкими иглами, растущими у касци на лбу. Как и у комаров, через них эти твари питались, но высасывали не только кровь, но и органы, и мышцы, размягченные их желудочным соком. Зверь терпел боль от порезов и от разъедающей его плоть кислоты, ишь тихо взрыкивая, но ран становилось все больше, Ила с Талисом не успевали отогнать всех паразитов от огромного тела.

Однако и это был еще не конец. Один из касци, видимо самый умный, пробрался по отвесной стене и протиснул голову в пещеру, где прятались детеныши. Через секунду его тело было превращено в кровавое месиво, расплющенное анзудом по камню, но было уже поздно. Зверь, развернувшийся спиной к побоищу, обнаружил, что один из котят больше не подает признаков жизни. Горестный рев матери возвестил всю округу о невосполнимой потере. Ила, осознавшая, что только что произошло, не смогла сдержать слез. Даже следившие за происходящим наездники, которые просто не могли оставить живых людей в таком месте, почувствовали, как защемило в груди.

Однако, как это не противно говорить, но смерть детеныша и рев анзуда подсказали девушке идею.

-«Талис! Давай сметем этих ублюдков к чертям!» – Парень, секунду недоуменно смотревший на Илу, кивнул и их голоса, усиленные доспехами, подавили визги и вопли касци.

-«Чтобы прозреть...»

Глава 12.

Для перехода на новую ступень, нужно было знать и понимать смысл фразы-активатора. На самом деле, “понимание” было весьма условным параметром, точно определить который никто не мог, но было доподлинно известно, что ни заучивание фразы, ни перевод каждого слова на понятный язык ничего не давали. Только тот, кто более-менее разбирался в начальном наречии мог пробудить доспех.

Ила с Талисом разбирались.

-«…нужно воспарить и упасть, - касци начали атаковать замерших у тела анзуда людей, но железо Тихой Кузни держалось. А вверху, где парили грифоны, люди спешно отдавали своим питомцам приказы, отлетая подальше, каждый знал, что бывает при переходе оператора на новую стадию. – Чтобы взлететь, нужно разбежаться, - вокруг пары, усиливая друг друга, начали формироваться завихрения энергии. – Чтобы сделать первый шаг, нужно проснуться и встать, - теперь силу начали чувствовать даже безмозглые комары, начавшие с утроенной силой атаковать пару, позабыв про огромное тело зверя. Но было уже поздно. – Так сбрось же оковы сна!»

Это было похоже на взрыв. Волна сияния разошлась во все стороны, вдавив анзуда в скалу и разметав касци во все стороны. Даже облака, окружавшие горный пик, разошлись, открыв темное небо. Всадники, отлетевшие почти на полкилометра, мало что почувствовали, но вот мелким тварям досталось знатно. Процентов восемьдесят просто смело с пика и отнесло так далеко от поверхности скалы, что маленькие крылышки уже не смогли вернуть чудищ обратно. Набравшие критическую скорость комары расшибались о землю где-то внизу и если не умирали, то точно получали серьезные повреждения. Камни вокруг пика окрасились в темно-фиолетовый, даже кровь у этих монстров была отвратительной.

Оставшиеся в живых тут же стушевались и сбежали. Их осталось меньше семидесяти, а враги стали сильнее, ситуация явно не выглядела благоприятной. Маленькая битва на высоте двух с небольшим километров подошла к концу. Однако ущерб был нанесен непоправимый. Пока они не могли пошевелиться, произнося фразу-активатор, чудища не теряли времени даром. Спина анзуда превратилась в месиво из крови, мяса и той жижи, которую касци использовали для растворения плоти своих жертв. Да, если бы они просто продолжили сражаться, в конце концов маленькие монстры просто задавили их числом и убили бы и мать, и ее детей, и их самих. Но все равно, Ила, снявшая шлем, заплакала навзрыд, рассматривая страшные раны.

Зверя было уже не спасти, яд проник слишком глубоко по венам. Анзуд умирал, и они ничего не могли сделать. Однако могли кое-что другое.

-«Хочешь, мы возьмем их?» - Ила постаралась, чтобы ее голос в полной мере передал смысл слов. Зверь сейчас снова развернулась к ним мордой, разглядывая пару двуногих глубокими голубыми глазами.

Она поняла смысл вопроса, заданного двуногой самкой. Ее срок подходил к концу, еще несколько часов, максимум день, и старое тело испустит последний вздох. И тогда ее дети умрут, ведь сейчас они не могли даже есть мясо. И самка предлагала позаботиться о них. Если бы такое намерение исходило от кого-нибудь другого, она бы не раздумывая разорвала наглеца на части. Но эти двуногие были странными. Слишком уж их глаза походили на те, другие, почти черные, как безлунная ночь. Нет, они были совсем другими, светло-серые у самки и темно-серые у самца, у нее – добрые и мягкие, у него – твердые и уверенные. В них не было той мощи, той невероятной мудрости, которую она смогла увидеть, даже будучи совсем молодой. Но у всех троих, там, в глубине, сиял один и тот же огонек.

В полной тишине, прерываемой только свистящим дыханием умирающей королевы гор, перед Илой и Талисом появились два комочка. Размером чуть больше взрослой кошки, они, тем не менее, были совершенно беспомощны. Мать подтолкнула их носом к людям, и малыши закопошились, не понимая, что происходит и куда делось такое родное тепло.

Ей было больно расставаться со своими детьми, но она понимала, что в противном случае их ждет смерть. Медленная от голода или быстрая от новой стаи касци, но смерть. И, уже потеряв одного ребенка, она не могла допустить, чтобы такое случилось и с остальными.