Объехав фонтан, наши автомашины встали впритирку к высокому крыльцу. В дверях появился крупный — гораздо выше двух метров — мужчина в селенитовой броне и четырёхствольным «махаоном» в руках. Охрана, стало быть, бодрствовала. Он внимательно поглядел на то, как мы все выгружались из автомашин, затем повернулся и исчез в доме.

— Вы ничего не говорили о том, что у резидента в доме есть телохранители, — заметил я штандартенфюреру.

Тот выглядел озадаченным:

— Клянусь, я не знаю кто этот человек. От властей Нерона Атагиавадзима не получал разрешения на содержание людей-охранников, ему позволено иметь только электронные системы.

Мы прошли в дом — впереди Ола, затем я и Наташа, изображавшие пленников с наручниками на запястьях, позади нас Гибельхакер и Костяная Голова, замыкавший шествие. Ильицинский остался в инкассаторском «гробомобиле» в качестве «джокера» в рукаве, так, на всякий случай.

В просторном вестибюле, украшенном роскошной мебелью из камня и богато декорированном панно из разнообразных полудрагоценных камней, нас дожидался желтолиций офицер связи и здоровый молодчик, выходивший на крыльцо. Последний казался мрачен и рассматривал нас откровенно-откровенно-неприязненноЭлектромагнитный автомат был направлен в нашу сторону — сие, конечно, следовало признать верхом неприличия.

— Отто, подождите здесь! — распорядился Атагиавадзима и поманил к себе Ольгу Анатольевну. — Мне надо сказать несколько слов наедине этой дамочке.

Они отошли в сторонку, оставив меня и Наташу «под охраной» Костяной Головы. О чём зашёл разговор между ними сказать я не мог, поскольку не слышал ни единого слова. Впрочем, едва только их разговор начался, как из глубины дома в сопровождении ещё одного здорового охранника вышел… я даже не поверил в первую секунду! тот самый генеральный комиссар второго ранга, что допрашивал меня на Нероне двадцать девять дней назад.

Не без удовлетворения он оглядел меня и кивнул:

— Да, это именно он! Как удачно он попал в наши руки!

Я всё ещё соображал, что же может означать появление этого человека в этом месте, как он, обернувшись к Ольге Зубовой, спросил с лучезарной улыбкой:

— Так вы говорите, что этот самый казачок высаживался на Даннемору?

— Да, именно так. Вернее, так считает Служба Исполнения Вердиктов, — кивнула та, видимо, не совсем понимая происходившее.

А генеральный комиссар второго ранга, подойдя ко мне ближе, с нескрываемым удовольствием заглянул в мои глаза. С издёвкой он прошипел:

— Как всё интересно получилось, да? Я вижу с тобой Наталья Тихомирова! Ты не хотел её доставить нам, но всё же… ха-ха!.. вы оба здесь, в моих руках.

Комедию пора было заканчивать.

— Вынужден вас огорчить, — признался я. — Вы всё неправильно понимаете. Это вы в моих руках.

Лёгкое движение руками — и половинки наручников вышли из зацепления, освободив руки. В ладони мои упали пистолеты и я, шагнув вперёд, подхватил генерального комиссара под мышки, загородившись им точно щитом. Я не успел даже и раза выстрелить, как за спиной завизжали термокинетические пистолеты Костяной Головы. Константин всегда отличался прекрасной реакцией (потому-то я и люблю попадать с ним в разного рода интересные ситуации)! Увидев, что я расцепил руки, он всё правильно понял и открыл огонь на поражение.

Секунда — и оба охранника в селенитовой броне уже лежали на яшмовом полу с размозженными черепами. Немного отстранившись от генерального комиссара второго ранга, я поддал ему коленом по печени. Не со зла даже, а так, сугубо в целях профилактики полного лёгочного дыхания. Когда я посмотрел на офицера связи, тот лежал на полу под ботинком Олы с разбитым носом и удивлённым выражением лица. Ему она, кстати, тоже навернула пяткой по печени и, полагаю, также с целью профилактики правильного дыхания.

На штандартенфюрера СС тяжело было смотреть. Он немо таращился на происходящее, явно не находя нужных слов для того, чтобы как-то охарактеризовать увиденное.

— Лучше молчите, Отто, — посоветовал ему я. — Вы же видите, что господин Атагиавадзима жив и относительно здоров! Сломанный нос не в счёт, если потребуется, мы пришьём два новых.

Рванув генерального комиссара за шкирятник, я поставил его на ноги и ещё раз наддал ногой, на этот раз по голени. Удар не фатальный, но очень болезненный и позволяющий быстро перевести переговоры в фазу конструктивного диалога.

— Фамилия… — негромко потребовал я.

— Гж… Гж… — он ловил ртом воздух, пытаясь восстановить дыхание после удара по печени. — Гжмышек. Войцех.

— Генеральный комиссар второго ранга — это твоё настоящее звание?

— Да.

— Здорово! — я отволок его в сторону, так чтобы за ходом нашего экспресс-допроса не мог следить штандартенфюрер СС.

— Если у тебя имеется яд, лучше выпей его сейчас, — посоветовал я. — Мешать не стану, обещаю!

— У меня с собой… с собой… нет яда.

— Ну, как знаешь. Моё дело предложить — твоё отказаться. Если ты считаешь, что тебе лучше будет без яда, то это твои собственные заблуждения. Теперь переходим к содержательной части нашей небезынтересной беседы. Веришь, что я смогу заставить тебя говорить правду или желаешь убедиться в этом на собственной шкуре?

— Верю.

— Молодец. Что мне нравится в настоящих профессионалах — так это краткость суждений и всякое отсутствие патетики. Где находится то место, из которого вы меня перебрасывали сквозь время? Только не говори, будто не знаешь, иначе в ближайшую минуту я раздавлю тебе мошонку, она раздуется от крови и сделается размером в два моих кулака. — я поднёс кулак к лицу генерального комиссара второго ранга.

— Машина времени располагается на околозвёздной базе «Цирконий»- семнадцать.

— Очень хорошо, доставишь нас туда!

— Это безумие. «Цирконий»-семнадцать охраняется крейсерской эскадрой. Сколько бы вас на было — крейсера всех сотрут в порошок. Хоть сто кораблей!

— Мы все немного безбашенные, — согласился я, — хотя кто-то из нас и не немного.

Оглянувшись, я увидел, что в холле появился Инквизитор, оставивший своё место в автомобиле. Казаки, сковав наручниками Гибельхакера и Атагиавадзиму, о чём-то совещались; Ола, перехватив мой взгляд, крикнула: «Сейчас мы быстро обыщем дом и — на выход!»

— Господин Гжмышек, должен вас категорически расстроить, — я вернулся к своему пленнику.

— Что такое?

— Согласно вашим прогнозам, я примерно через одни условно-земные сутки должен буду скончаться от медленного яда, который, напомню, вы же мне и вкололи. Моя смерть автоматически повлечёт вашу, поскольку безнаказанно убить куренного атамана невозможно.

— Вам не о чем беспокоиться. Яд, введенный вам в шею по моему приказу, на самом деле не представляет угрозы вашему здоровью.

— Вот как?

— Да. Расчёт строился на том психологическом давлении, которое окажет инъекция.

— Однако, нанороботы с циановым водородом действительно были введены мне в кровь. Я сделал анализ.

— Разумеется, для пущей достоверности мы ввели нанороботов. Но они не будут активированы сами-собой по истечении тридцати дней. Как раз-таки их активация должна была последовать после того, как вы получили бы от нас акустический код.

— Ага, понимаю. Я привожу вам Наталью Тихомирову и «торпиллёр», получаю от вас взамен код, который, как я думаю, отключит нанороботов, использую его и…

— …и этот код как раз взывает активацию нанороботов и массированный впрыск цианового водорода. После чего вы бесславно подыхаете.

— Гм. Не без юмора. С бодрящей толикой цинизма, я бы сказал.

— Что ж, сочту это комплиментом.

— Я отмечаю позитивные перемены в твоём поведении: появились элементы добросердечия, доверие, даже обращение на «вы». Пошли! — я рванул генерального комиссара за собою.

— Куда? Куда это «пошли»? — встрепенулся он.

Я молча поволок его за собой. Проходя мимо японца, подхватил за ухо и его. Затащив обоих пленников в «гробомобиль», бросил их на пол.

— Сидеть тихо! — приказал я. — Через полчаса улетаем с Нерона.