Наташа, склонившись над креслом, в котором я сидел, попробовала забрать из моих рук будильник и компас, но я их не отдал. Может, ещё раз наклонится?

Впереди, сопровождая к нас к местному шефу, засеменила невысокая пожилая дама, всем своим видом дававшая понять, что она здесь большой начальник, не иначе, как главный подавальщик кофе. Процессия наша успешно преодолела пять дверей, за каждой из которых я встречал присутствующих очередным гуканьем, рыком и пуканьем. Одним словом, развлекался сообразно своему пониманию этого дела. К тому моменту, когда кресло моё вкатилось в кабинет главного местного начальника, я успел засунуть в рот свисток и порадовал себя отчаянной соловьиной трелью. Сопровождавшая нас дама вздрогнула, видать, она понятия не имела о тех домашних заготовках, что разработаны бывалыми казаками на случай проведения конфликтных переговоров.

Местный шеф, судя по всему, тоже немало удивился моему озорному свисту. Сначала он подался было из-за стола нам навстречу, но в через долю секунду решил не подходить ко мне близко. Он резко сдал назад, уронил свой зад обратно в кресло и на вполне приличном русском языке обратился к нам:

— Здравствуйте! мы вас ждали. Прошу вас располагаться по своему усмотрению.

Дяденька был плешеват — да что там плешеват! — он был откровенно лыс и отражал полированным теменем свет маленьких лампочек, укреплённых над его рабочим местом. Сопровождавшая нас дама прошла к месту руководителя и села подле его стола, очевидно, ей надлежало присутствовать на переговорах в силу своего служебного положения.

— Мадам Кристина Бульдозер-Циннес, — представил её банкир.

— Господин Кацик-Боцик Рейсфедер! — Ола в ответ представила меня и последовала примеру мадам Кристины, сев напротив неё; женщин разделял стол, на который они положили руки и вперились друг в друга внимательными взглядами. Наташа же не отходила от меня ни на шаг, исправно выполняя отведённую ей роль патронажной сестры.

Ола, видимо, произвела на хозяина банка определённое впечатление: мужчина почти не сводил с неё глаз. На меня же он, напротив, почти не смотрел. Я лихо прокатился по огромному, выложенному полированным порфировым мрамором, кабинету, подудел ещё в свисток, затем выплюнул его и провозгласил:

— Коньяку! И тёлок!

— Сейчас коньяк подадут, — отозвался хозяин кабинета, — Может, кто-то желает кофе, обычного чая или чая из листьев «крапчатой коки»?

— У нас свой коньяк, — с улыбкой ответила Ола. — Господин Рейсфедер любит коньяк внутривенно. Что касается «тёлок», господин Рейсфедер, то заказанные женщины ждут в отеле «Ритц».

Тут хозяин банка впервые посмотрел на меня с интересом. Интерес его только усилился, когда он увидел, как Наташа вынула из санитарного пакета иглу, соединила её прозрачной трубкой с бутылкой пентофталевого «наполеона» и, воткнув иглу мне в шею, подняла бутылку над головою, наподобие капельницы. Браво, Наташенька, хорошая работа, сразу видно, что с Ольгой Анатольевной Зубовой вы не зря отрабатывали все эти мелочи до автоматизма. Поведенческие элементы очень важны для придания должного правдоподобия нашей маленькой комедии.

— А-а-а… — простонал я с чувством глубокого и искреннего внутреннего удовлетворения и добавил от себя. — Поцелуй меня в знак благодарности!

— Интересно, где этот знак находится у господина Рейсфедера на этот раз? — философски поинтересовалась Наталья, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Ёпт-с… — я выдул изо рта пару пузырей и блаженно икнул.

— Ясно, — кивнула Ола, — значит секса сегодня уже не будет. Тогда приступим к покупке банка.

— Ну-у, вопрос так ставить мне представляется покуда неуместным, — заметил хозяин порфирового кабинета. — Все наши договорённости по сети «univer-net» носили, как я понимаю, предварительный характер.

— Вы неправильно это понимаете, господин Несессер, — строго осадила его Ола. — Господин Рейсфедер прибыл сюда именно для заключения сделки и она состоится неизбежно и при любой погоде!

— Существует определённая процедура… — затянул было хозяин банка, но Ола его тут же остановила:

— Разумеется, процедура существует. Господин Рейсфедер прибыл сюда как раз для того, чтобы исполнить эту процедуру в течение ближайшего часа. В ваших интересах успеть всё оформить за этот час.

— Э-э… — Несессер запнулся, выпучив глаза, — а что за спешка?

— С каждым последующим часом цена покупки будет падать. Поэтому в ваших, господин Несессер, интересах продать банк сразу же и не тянуть кота за хвост. Господин Рейсфедер очень этого не любит.

— Кота за хвост… — задумчиво пробормотал хозяин банка.

— Это русская идиома.

— Понятно.

— Господин Несессер, мы прибыли сюда в рамках предварительной договоренности, достигнутой прежде. — строго заговорила Ола. — Господин Рейсфедер, от имени которого я сейчас говорю, подтверждает готовность внести на указанный вами счёт триста миллионов УРОДов, гарантировать занятость вашего персонала, сохранение социального пакета всем работающим и даже выплату им премии в размере оклада. Приступим к оформлению документов?

— Существуют два миноритарных акционера… — заблеял плешивый банкир. — Формально их мнение можно игнорировать, но эти люди дороги лично мне.

— Что, собственно, вы хотите сказать? — уточнила Ола.

— Всё очень быстро решилось. Буквально за один день, понимаете? Эти люди имеют право быть поставлены в известность о предстоящей продаже.

— Ну так поставьте! У вас есть мультиплексорный телефон? Вы умеете нажимать на сенсоры?

— Умею, конечно!

— Ну, так и позвоните им!

Я мысленно зааплодировал. Ола умела разговаривать с мужиками так, что они сдувались, уменьшались в размерах и начинали чувствовать себя полными кретинами.

— Дело не в том, чтобы просто позвонить и сказать. Возможно, со стороны этих людей последуют аргументированные возражения…

— Что-о-о?! — лицо у Олы вытянулось. Гм, не хотел бы я сейчас сидеть напротив неё. Она в высшей степени милая, добрая и красивая женщина и я всегда по-своему искренне её любил, но когда у неё делалось такое лицо даже я предпочитал не стоять с нею рядом. От греха, знаете ли, подальше, да и целее буду.

Господин Несессер заелозил задом в кресле. Стало быть, выражение лица Олы его тоже встревожило. Что ж, это даже неплохо, значит, человек не лишён инстинкта самосохранения.

— Посмотрите в глаза этому агнцу, — Ола, повернувшись всем телом, указала на меня перстом; я, разумеется, тут же раздавил зубами очередную капсулу и со стоном дверной петли пустил жёлтую смердящую пену. — Вы видите господина Рейсфедера? Это величайший финансовый гений современности! Это ведь именно ему пришла в голову идея устроить патронажные бордели по всей галактике Момбаса… Вы не смотрите, что он немного не в себе — он всегда такой! Он в общем-то незлой человек, просто больной по самую брыжзейку! У него, знаете ли, мозговой геморрой и «аморфный кретинизм». Поэтому осторожнее!

Пена пузырилась у меня по губам, Наташа заботливо её вытирала, кусая губы, чтобы не засмеяться, а владелец банка испуганно таращился на меня. Пена валила из моего рта, как из исправного огнетушителя. Впрочем, если кому-то доводилось видеть загнанного жокеем бегового скакуна, тот без труда сможет представить цвет, запах и объём тех ужасных выделений, что повалили из моего рта в кабинете господина Несессера. Чтобы дать ему ещё больше пищи для размышлений, я вытащил из-под сидения фотонный ятаган, включил его и принялся настраивать лазерную кромку рассекателя. В зависимости от мощности, а также конструктивных особенностей луч, пущенный по краю ятагана, мог менять цвет от ярко-жёлтого до глубоко-фиолетового — в любом случае, выглядел он необычно и красиво. Как раз такому идиоту, как я, полюбоваться!

— Саррочка, — обратилась Ола к Натс условным именем, — забери у господина Рейсфедера пилку для ногтей. В прошлый раз дело кончилось отсечением кисти руки несчастного господина Свидригайлова, так что хватит полировать ногти во время переговоров.