— Вы к господину Рейсфедеру не обращайтесь, он очень боится незнакомых людей. Вы лучше со мною разговаривайте. У меня есть право подписи и первой брачной ночи, так что я всё подпишу от его имени.

— А вы кто такая? — заинтересовался таможенник.

— Я — секретарь для работы над столом.

— А что, есть секретарь для работы под столом?

— Конечно. Кроме того, есть секретари для работы в сауне, в джакузи и зимнем лесу. У господина Рейсфедера довольно большой секретариат — девушки всех рас, возрастов и даже с элементами оригинальной гендерной трансформации. Да вы почитайте в ключ-карте, там всё написано.

Человек в сером потупился:

— Да не могу я прочесть!

— Читать не умеете?

— По слогам умею. И даже быстро. Да только вставлять ключ-карту в считыватель не научился, — признался таможенник.

— Я как опытная женщина смогу вам помочь, — заверила Ола. — Что у вас есть? И куда это надо вставить?

Сказанное прозвучало в высшей степени двусмысленно, но видимо, Ола как раз и добивалась подобного эффекта. Таможенник заулыбался, а она лишь только ещё больше подалась вперёд и запустила руку за стойку. Взгляд таможенника, разумеется, скользнул ещё глубже за вырез. Я понял, что теперь нам удастся преодолеть контроль без особых проблем. Женщина с авангардной стрижкой и большой красивой грудью — что надо ещё для успеха самой безрассудной авантюры? На крайний случай — вторая женщина с авангардной стрижкой и большой красивой грудью.

Так и вышло. Уже через десяток минут мы резво промчались к грузовому лифту, доставившему нас на десятый уровень вниз от поверхности планеты. Космопорт «Юнкерс», как и вообще многие постройки на Нероне, практически полностью был заглублён в толщу скальных пород. Подобный архитектурный приём весьма повышал выживаемость местной инфраструктуры во время войны. Нерон успешно пережил несколько тяжёлых войн с «цивилизаторами» не в последнюю очередь потому, что важнейшие объекты местной промышленности и энергетики по приказам местных фюреров благоразумно строились на больших глубинах.

На «минус десятом» уровне помещался гараж, где нас уже дожидался оснащённый автоматическим управлением бронированный «канцлер». Машины потомки немцев умели строить как никто другой. Общими очертаниями «гробомобиль» напоминал акулу; сходство это ещё более усиливал хищно наклонённый скрепер в носовой части экипажа. Имея в носу части такой совок можно было бесстрашно таранить бетонные баррикады и лесные завалы. Об антикрыле на крыше и днищевом вентиляторе для экстренного вертикального манёвра даже и говорить особо не следует — всё это присутствовало как и у прочих приличных автомобилей. Настоящим эксклюзивом, присущим именно инкассаторским машинам, сделанным на Нероне, являлись две пары всеракурсных реактивных ускорителей в корме. С их помощью можно было перелететь через небоскрёб, реку, гору или мгновенно увеличить мощность днищевого вентилятора для манёвра по вертикали. Блеск!

Загрузившись во чрево этого автомобиля-мастодонта, мы наконец-то получили возможность перевести дух. Внутри было довольно тесно в основном из-за того, что значительную часть объёма занимала массивная броня. Окон, амбразур и обзорных щелей не имелось, жилой отсек был спроектирован по принципу «саркофаг один на всех». Впрочем, отсутствие окон компенсировалось планшетами на бортах, транслировавшими окружающую обстановку в режиме реального времени.

— Нам нужен город Блюхер, пересечение Гестапо-штрассе и Абвер-аллее, бизнес-центр «Красная капелла».- проговорила Ольга Анатольевна, обратившись к автопилоту.

— Что-то такое знакомое! — встрепенулся Костяная Голова, услыхав адрес. — Я бы даже сказал, рождающее ассоциации.

— Ты как всегда прав, — согласился Инквизитор. — Сразу видно большого поэта! Гестапо и Абвер — это известные братья-балалаечники.

— Да что вы такое несёте, господа народ? — неожиданно возмутилась Наташенька. — Мне за вас стыдно! Гестапо и Абвер — это немецко-фашистские спецслужбы.

— Правда? — не без удивления переспросил Костяная Голова. — То-то слова из песни мне на ум пришли: «Абвернебенштелле-Ревал» поднимает чёрный стяг! Наташенька, ангел души моей… — Константин запнулся и неожиданно его лицо сделалось пунцовым. — Я хочу сказать, что она… то есть, вы… то есть, ты… такая умная и такая красивая… с зелёными глазами, такой фигурой, попой, ой, не то я хотел сказать!.. но лучше сказать это сейчас, чем никогда… ибо неизвестно, чем всё это закончится, а потому лучше сказать, чем промолчать…

— Что ты такое лопочешь?! — строгим вопросом остановила его Ола.

Наш автомобиль уже мчался по тоннелю к поверхности Нерона. Я следил по обзорным планшетам за обстановкой за бортом и рассеянно прислушивался к разговорам своих товарищей по оружию.

— Я хочу сказать, что Натс — очень умная и красивая женщина, а я — чрезвычайно одарённая творческая личность. — продолжал развивать свою мысль Костяная Голова. — Можно сказать, всячески одарённая. А потому, я думаю, что мы были бы прекрасной парой. Я хочу попросить Наташу стать…

— Не слова больше! — остановила его Ола. — Обещаю, Костяная Голова, что если ты ещё раз заведёшь волыну с подобными глупостями, то твои будущие дети останутся без отца! Обещаю тебе это как командир конвойно-расстрельного дивизиона!

— А что такого? — Константин не то чтобы обиделся (он парень вообще-то необидчивый), но как будто обескуражился услышанным.

— Ты лишишь Наташу последних иллюзий на отношения между полами. А она заслуживает лучшей участи!

— Вот как, стало быть?

— Именно так! Она заслуживает неба в алмазах.

— Я подарю ей телескоп. С пю-мионным умножителем в фекальной плоскости главной линзы.

— Не в «фекальной», а фокальной. — поправила его Ола. — Спасибо, конечно, за телескоп, это всё же лучше электронного сапога, но Наташу ты не получишь никогда и ни при каких условиях.

— А почему это ты решаешь за неё? Может, я — мужчина её мечты!

— На сей счёт можешь быть пожизненно спокоен, — заверила его Ола. — Это не так. С мужчиной своей мечты она как-нибудь разберётся самостоятельно.

И Ола посмотрела на меня. Наташа тоже посмотрела на меня. Наконец, Костяная Голова тоже для чего-то покосился в мою сторону. Ильицинский не понял произошедшего и поинтересовался:

— А чего это вы все на атамана смотрите? Гы-гы! Хотя рожа у него с этими пейсами, конечно, смешная получилась. И так-то интеллектом не был обезображен, а теперь — дык! — вообще…

Мы без особых проблем домчались до Блюхера. В столице скорость движения несколько снизилась, но в целом особых задержек в нашем движении не возникло. Потомки немцев прекрасно организовали уличное движение, спрятав часть транзитных путей в тоннели под городом; кроме того, Блюхер характеризовался неплотной застройкой и поэтому, несмотря на большое число жителей, заторов здесь практически не бывало. Наш «гробомобиль» в нужном месте нырнул в нужный тоннель и очень скоро мы оказались в подземном паркинге бизнес-центра «Красная капелла».

Я выгрузился из автомобиля со своей инвалидной коляской и в сопровождении обеих дам проехал к лифту. Подъём не занял много времени, из чего я заключил, что нужный нам банк расположен либо в невысоком здании, либо на невысоком этаже. Справедливой оказалась первая догадка: мы поднялись на верхний этаж с громадным панорамным остеклением стен, сквозь которые можно было видеть высившиеся справа и слева небоскрёбы, уходившие в низкие сизые облака.

— А-а-а-а! — заорал я в дверях лифта, выхватив из-под сидения большой механический будильник и компас.

Взоры присутствовавших в холле людей немедленно сфокусировались на мне.

— Это холл, господин Рейсфедер. Мы уже приехали в банк, — поспешила ласковым голосом разъяснить мне Ола, широким жестом указав на окружавшую нас обстановку. — Нам тут рады и нас встречают друзья.

И уже другим голосом — сухим и официальным — она пояснила изумлённому персоналу:

— У господина Рейсфедера трудности в ориентации в пространственно-временном континууме. Поэтому он всегда носит с собою компас, будильник и отвес. А в любом новом месте ему требуется некоторое время на привыкание.