— Поправку на скорость неправильную сделали, — удовлетворённо прокомментировал полёт стрел Ильицинский, внимательно проследив за тем, как они воткнулись в грунт. — Видимо, никогда прежде не встречались со столь скоростным аппаратом. Какая у нас скорость?

— Горизонтальная — триста сорок, — ответил Нильский Крокодил, не отрывая глаз от приборов. — В любом случае они ничего бы нам этими стрелами не сделали. У нас над головами два винта со скоростью вращения три оборота в секунду каждый. Такая защита лучше любого щита!

Я увиденное комментировать не стал. Свой словарный запас, отпущенный на этот день я уже израсходовал, а потому мне хотелось помолчать.

Равалпинди мы могли бы вовсе не обнаружить и пролететь мимо, но населённый пункт выдал дым пепелища. Ранчо находилось на довольно высоком плато, возвышавшемся метров на восемьдесят над уровнем саванны. Впрочем, о населённом пункте следовало говорить в прошедшем времени, поскольку все постройки оказались выжжены огнемётами. О том, что именно струи огнемётов послужили причиной пожара, явственно свидетельствовали характерные следы копоти на каменных фундаментах, разумеется, там, где эти фундаменты существовали. Примерно с дюжину человек копошились на пепелище; при приближении геликоптера они подняли к небу глаза, но попыток бежать не предприняли. Это, конечно, следовало признать похвальным.

Нильский Крокодил лихо посадил свою летающую скорлупку возле остатков поселения и я покинул своё кресло для того, чтобы поговорить с аборигенами. Инквизитор вылез из геликоптера следом за мною и всё время держался рядом, прикрывая мою спину.

Местные жители при нашем приближении оставили свою возню в углях и нелюбезно уставились на нас.

— Здорово, народ! — поприветствовал я погорельцев. — Видать, вы со спичками неудачно поиграли?

Ответом мне послужило молчание. Моя попытка начать общение на оптимистичной ноте явно осталась неоценённой по достоинству.

— Эй ты, абрикос, я ведь с тобой разговариваю! — я ткнул пальцем в сторону ближайшего ко мне сутулого молодого человека, явному арабу, заросшему бородой чуть ли не от глаз. — Тебе разве аксакал не говорил, что лучше заниматься онанизмом, чем играть со спичками?

— Он немой, — ответил вместо араба другой мужчина, седой, сухощавый, опиравшийся на длинную палку, которой он перед тем ворошил угли. — Ему пираты-конкуренты язык отрезали. С тех пор наш Муди избавлен от необходимости учить иностранные языки.

— Согласен, удобно, — я повернулся к седому мужчине. — Меня зовут просто: Франтишек-Гжегош Ньякотомомбасу. А вот погоняло у меня хитрое: Псевдо.

— А моё погоняло «Коллиматор». Не путать со словом «Аллигатор»! — представился мой собеседник.

— «Коллиматор» — это что-то гинекологическое? — предположил Инквизитор, но старик вежливо ему разъяснил:

— Никак нет. «Коллиматор» — это от словосочетания «коллиматорный прицел».

— А «капо» вашего можно видеть? Или кого-то из старших? — поинтересовался я.

— Нашего «капо» и его скамейку пару часов назад упразднили ребята в роботизированных доспехах, так что при всём своём желании вы не найдёте здесь старших.

— А чего это вдруг ребята в роботизированных доспехах притащились сюда?

— Они хотели знать, бывал ли здесь человек, которого они ищут.

— Может, ты припомнишь, о ком именно они спрашивали? А я уж скажу тебе «спасибо».

— Они расспрашивали о Циклописе Хренакисе.

О-ба-на! Какая неприятная новость. Мы с Батюшкой только переглянулись.

— Спасибо! — поблагодарил я Коллиматора и поманил его пальцем в сторону геликоптера.

Когда мы подошли к летательному аппарату, я вытащил из-под сиденья упаковку с пакетами, в которых лежали сушёные жуки-черепцы. Взгляд старика сразу потеплел.

— Сэр, не найдётся ли у вас какого-нибудь зажигательного прибора? Мы остались без средств разведения огня, — попросил меня Коллиматор.

Я отдал ему бета-ионную батарею:

— Закоротите контакты и высекайте искры. Как Прометей учил, помните? Заряда батареи, думаю, лет на четыреста хватит.

Мой собеседник обеими руками схватил подарки. Выглядел он в эту минуту чрезвычайно довольным.

— Что бы вы хотели узнать? — поинтересовался он у меня, понимая, что должен чем-то отплатить за мою любезность.

— Хотелось бы понять, что тут произошло… — проговорил я.

— «Цивилизаторы» летели на экраноплане. Здесь ему сесть, как сами ведите, места маловато, поэтому он сбросил плутонг десантников нам на головы. Начало, конечно, ничего хорошего не предвещало, а потому, кто смог — попрятался или убежал, кто не смог — попал под раздачу. Десантники сочли, что наш «капо» недостаточно откровенен, ну и пустили его на растопку. А заодно и тех, кто попался им в руки. А наш славный Равалпинди… сами видите… во что превратили.

— Откуда и куда двигались «цивилизаторы»?

— Они летели со стороны Кораллового моря в сторону Сендеро Луминосо. Они знали, что туда прошла довольно большая колонна, прибывшая с Сентрал-Блот.

— А чего хотели «цивилизаторы» от вашего «капо»? — продолжал я допытываться от дружелюбного собеседника.

— Они хотели знать, не остался ли Циклопис Хренакис в Равалпинди. Они, видимо, сомневались в том, что тот потащится в Сендеро-Луминосо.

— А он не остался?

— Нет. Мы вообще о нём не слышали. Даже если он и был в этой колонне, что побывала на нашем ранчо, то это ничего не значит. Мы же не лезем к людям в души, документы не спрашиваем. Каждый именует себя так как хочет. Свобода!

— Свобода — это когда ты можешь плюнуть по собственному желанию в чашку с чаем или в тарелку с кашей, — поправил я собеседника. — А полная свобода — это когда ты можешь плюнуть в чашку соседа.

— Но вот если ты плюнешь в кастрюлю с борщом, то это уже будет беспредел! — добавил Ильицинский.

Я развернул карту, которую забрал в кабинете Гидролиза, и показал её Коллиматору.

— Какое расстояние от Равалпинди до Сендеро-Луминосо? — спросил я, показал на карте эти объекты.

— Полагаю, километров сто десять… может, чуть больше, — не очень уверенно ответил местный житель. — Здесь всё это очень условно.

— Как давно прошла колонна в сторону Сендеро?

— Не очень давно… часов, восемь назад. Я говорю о земных часах. Время у нас здесь тоже весьма условно, часы имеют далеко не все.

— То есть колонна не смогла ещё достичь пункта назначения…

— Конечно, не смогла, — согласился Коллиматор и после небольшой паузы добавил. — Вам надо перехватить Циклописа Хренакиса?

— Да.

— Я могу вам помочь. Колонне придётся пересекать опасную реку и проводник поведёт её к броду. Им придётся сильно отклониться от прямого пути к Сендеро-Луминосо, но благодаря этому «цивилизаторы» не смогут их перехватить. А вы сможете. Я вам помогу.

Я раздумывал недолго. Если быть совсем точным, я вообще не раздумывал. Спросил только:

— Чего хочешь взамен, Коллиматор?

— Хочу, чтобы вы меня отсюда забрали, ну и… — он запнулся. — Бабла бы подкинули. Хотя бы тысчонку УРОДов.

— Стало быть, договорились. Полезай в геликоптер, — распорядился я. — Летим!

Мы довольно быстро достигли нужной нам речки, которая на поверку оказалась скромных размеров потоком, пробивавшим себе путь по каменистой равнине и пропилившим, подобно лобзику по фанере, каньон, глубиной в пару десятков метров. Надо ли говорить, что местные жители присвоили этому гидрологическому явлению звучное название «Ривер-Гранде»? Впрочем, принимая во внимание отсутствие у обитателей Даннеморы всякого воображения и их инфантильную неспособность к абстрактному мышлению, удивляться подобной топонимике ни я, ни мои спутники не стали. Через пару тысяч лет Ривер-Гранде, может быть, и превратился бы в реку, способную оправдать своё звучное название, но пока же вид сего водоёма меня разочаровал.

Впрочем, для местных жителей, не имевших доступа к достижениям строительных технологий, даже такие каньон и река, видимо, представляли серьёзную преграду. Будь на Даннеморе хоть какое-то подобие централизованной власти, обитатели планеты непременно возвели бы через эту реку пару мостов или паромных переправ. Однако, в мире, где власть самых крутых боссов распространялась лишь на пару десятков человек ближайшего окружения, возведение даже одного моста превращалось в технически недостижимую фантазию.