Где-то за спиной загрохотали длинные очереди, судя по характерному свистящему звуку, это были электродинамические пушки. Принимая во внимание, что у нашей группы такого оружия не имелось, стреляли не иначе как «цивилизаторы». И не иначе, как в нас…
Я бежал по совершенно пустынной улице. Местных обитателей при первых же звуках пальбы словно кот языком слизал. Попытка воспользоваться радиосвязью успехом не увенчалась: на всех диапазонах стоял грохот помех. Я, в общем-то, не особенно и расстроился, так как был уверен, что уж рядом-то со своим посадочным столом «цивилизаторы» никому не позволят пользоваться несанкционированной радиосвязью. Наплевать!
Благополучно достигнув свалки, я без особых затруднений отыскал то место, где буквально час назад спрятал свой заплечный реактивный двигатель. Но извлечь его не успел: из-за деревьев выплыл серо-стальной акулий нос экраноплана и я увидел, как рыскнули в мою сторону поворотные турели под кабиной пилотов. Я едва успел скакнуть за деревья — и тут же долгая очередь ударила по тому месту, где мне пришлось стоять секунду назад. Полетели посечённые ветки деревьев, кустарник упал на грунт, точно скошенный невидимой косой, пули застучали по стволу, под которым я лежал согнувшись. Стук был такой, точно мешок желудей высыпали на мраморный пол. О-бал-деть, какая веселуха!
Меня спасало то, что место, выбранное для свалки, никто никогда не пытался облагородить. Кучно росшие деревья стояли с густыми кронами, неровный грунт оказался усыпан довольно крупными валунами — всё это, конечно, увеличивало мои шансы остаться незамеченным. Кроме того, на мне была одета абляционная подложка с высокой теплоёмкостью, а это означало, что у преследователей практически нет шансов обнаружить меня сквозь листву по тепловой контрастности моего тела.
Я пополз прочь от мусорной ямы, надеясь затеряться в рощице и дождаться, пока спецназовцы не уберутся отсюда. Полз и молился: «Господи! Обещаю сделать богатое пожертвование монастырю на планете Новый Валаам! Обещаю всегда спать на одном боку и не храпеть! Обещаю не раздевать мысленно Наташу всякий раз, когда она смотрит в другую сторону! Обещаю не пить спиртного и не сквернословить! Господи… чтобы ещё такое хорошее пообещать?!»
Но неожиданно шум моторов экраноплана стал стихать — летательный аппарат явно удалялся. Я осторожно пополз обратно, опасаясь увидеть десантников, высаженных для моих поисков. Но ничего такого я не заметил. Разумеется, я тут же перестал молиться и не без удивления подумал: «Как много глупостей приходит в голову даже самым смелым людям всего за пять секунд страха!»
А через пару секунд вместо десантников я увидел Олу и Натс, стоявших на краю мусорной ямы.
В своих руках дамочки держали оружие, поднятое в ту минуту к небу. Располагались они спина к спине, прикрывая друг друга.
— Атаман, ты можешь выходить! — прокричала Ола. — Мы всех злыдней прогнали, так что такому герою, как ты, можно больше не бояться…
Я вскочил на ноги, выпятил грудь колесом и непринуждённой походкой вышел к моим спасительницам.
— Я тут на минутку задержался в кустиках, — мне пришлось сделать необходимое пояснение, дабы сохранить командирский имидж, в хорошем, так сказать, смысле. — Отбежал под деревце, по малой, так сказать, нужде.
— Мы всё поняли про кустики, деревца и малые командирские нужды, — равнодушно ответила Ола. — Бери свою «цурюпу» и пошли отсюда!
— Ты ранен! — закричала Наташа и подалась было ко мне, но командир конвойно-расстрельного дивизиона, её тут же остановила:
— Не покидай своего места, контролируй порученный тебе сектор обстрела! Наш любезный атаман не ранен, просто каменная крошка посекла его лицо…
Я провёл ладонью по лицу и понял, что вызвало столь эмоциональную реакцию Наташи. Брови и лоб оказались в крови. Мелкие осколки камней, разлетавшиеся в разные стороны при попадании пуль, причинили мне несколько порезов. Хорошо, что в глаза не попали.
Не мешкая, я взялся выкапывать спрятанный реактивный двигатель. Много времени это не заняло, однако, я успел выслушать лаконичный рапорт Олы.
— Услыхав стрельбу наверху плато и увидев два экраноплана «цивилизаторов», мы втроём — Натс, Хайри Маус и я — приняли волевое решение метнуться наверх и помочь нашим доблестным… м-м… как бы вас назвать, чтоб не обидеть?… ладно, условно назовём вас «тиграми». Когда мы поднялись наверх, оказалось, что два пьяных тигра — Костяная Голова и Инквизитор — собираются уже драпать с плато. Они бросили труп застреленного Серёжи Лазо, объяснив свой малодушный поступок тем, что Лазо — не казак, а потому его тело можно было не уносить с поля боя. Я их пристыдила… назовём это так… и под дулом наших пистолетов они сбегали за трупом китайца. От них мы узнали, в какую сторону побежал ты. Явившись на место, мы повредили двигатель преследовавшего тебя экраноплана и тем самым… м-м… снискали твою вечную благодарность!
— Да, в самом деле, я вам очень благодарен! — мои слова были искренни как никогда.
Нацепив ранец с двигателем на плечи, я двинулся к краю плато. Не прошло и минуты, как все мы опустились под сумрачный покров тропического леса.
13
Энтузиаст — это вдохновенный придурок. Я впервые задумался над тем, не являюсь ли энтузиастом розысков «торпиллёра»? Может, того же самого результата можно было добиться совсем иным путём? Скажем, взять в заложники офицера СС Гибельхакера, того самого умника из полиции Нерона, что устроил мою первую встречу с генеральным комиссаром безопасности второго ранга, и получить через него выход на резидента Службы Политической Безопасности на планете Нерон. А уж потом взяться за самого резидента. Выяснить, например, личность загадочного генерального комиссара, установить место расположения установки по переброске сквозь время… Может, вовсе и не надо было тащиться на Даннемору? Ведь тот же Ксанф, помнится, спросил меня, почему я нахожусь здесь? И потом добавил, что занят я тут делом совершенно бесцельным и бесполезным.
Краткое подведение итогов нашего визита в Чек-Пойнт выявило картину удручающую. Китаец Ху-Яобан, получив в спину четыре пули из электродинамического пулемёта, героически погиб во имя неведомых идеалов любви Хайри Маус к Циклопису Хренакису. Сама обладательница шикарной женской груди и мужского пениса получила сквозное ранение икры, что вкупе с большой кровопотерей превратило её в бледную и охающую копию самой себя. Константин Головач каким-то образом (сам не мог объяснить каким) умудрился сломать пястные кости левой руки; то ли упал он неудачно, то ли Батюшка наступил наступил своим титановым каблуком ему на руку — установить уже не представлялось возможным.
Мы не имели под рукой робота-реаниматора; он находился в багаже, сложенном в геликоптере, а геликоптер, в свою очередь, находился в пятнадцати километрах западнее Чек-Пойнт. Так что помощь Хайри Маус пришлось оказывать кустарными методами. Имея под рукой стандартную десантную аптечку, соорудили простейшее устройство для прямого переливания крови из вены в вену и я не пожалел для нашей Глории стакана эритроцитов. После меня подставил руку и Инквизитор, так что нам удалось немного улучшить состояние нашего подранка. После первичной обработки раны, мы дали ей таблетку метил-ацетилен-перидопирина и батончик гематогена из крови неполовозрелых кожоперов; сразу после этого Хайри Маус принялась блаженно улыбаться, пускать пузыри и в конце-концов выпала в осадок. Всем стало ясно, что дело непременно пойдёт на поправку и клиент будет жить.
Только после этого у нас появилась возможность обсудить сложившееся положение.
Я вкратце рассказал Костяной Голове и Инквизитору о тех событиях, свидетелями которых они быть не могли: о сеансе связи с замаскированным на поверхности Левенворта Павлом Усольцевым и той информации, которую он мне сообщил. Разумеется, я упомянул и о том, что последовало вслед за этим — о полёте вслед за ними, дабы вернуть назад, о сражении в лесу и, наконец, о появлении Ксанфа. О последнем событии я прежде не упоминал, поскольку не желал, чтобы о перемещениях во времени знали Ху-Яобан и Хайри Маус. Теперь же говорить об этом можно было открыто — китаец лежал неподалёку многократно простреленный, а гермафродит пускал пузыри в наркотическом беспамятстве.