Вернувшись к геликоптеру, где мои товарищи сидели спина к спине, я сделал краткий доклад:

— У нас получается интересный рисунок акварелью. В пастельных тонах, я бы сказал. Пацан с погонялом Коллиматор на рысях добежал до того самого баобаба, что виден чуть ли не у горизонта. И встретился там с человеком, который, скорее всего, стоял там часовым. Они вместе зашли за ствол дерева, но из-за ствола не вышли…

— Значит, схрон под корнями, — флегматично предположил Нильский Крокодил, жевавший какую-то травинку.

— А может, они за деревом предались содомитской любви? — в свою очередь предположил Инквизитор. — У-ух, я этим содомитам устрою лоботомирование с последующей перфорацией мозга заживо!

— Что б предаться содомитской похоти им не было нужды заходить за дерево, — здраво рассудил Крокодил. — Не-а, не спорь со мной… схрон у них под корнями.

— На место человека, ушедшего вместе с Коллиматором, тут же явился другой… — продолжил было я, но Нильский Крокодил снова перебил меня:

— Ясен пень: у них там схрон, блат-хата для разврата, а под деревом сидит часовой!

— Покидая расположение нашей стоянки, Коллиматор вытащил из грунта вибро-акустический датчик и прикрыл его своим плащом. Догадайтесь для чего…

— Да уж понятно, для чего, — хмыкнул Ильицинский. — Я пойду, поставлю другой. Пусть Коллиматор думает, что обманул нашу бдительность!

— Вопрос в том, кого он приведёт с собою: местных идиотов или спецназ «цивилизаторов»? — всё так же задумчиво протянул Сергей Нилов.

Ильицинский покинул нас буквально на полминуты, беззвучно скрывшись в кустарнике. Вернувшись, Батюшка опустился на прежнее место, прижавшись спиной к спине Нильского Крокодила.

— «Цивилизаторов» он приведёт вряд ли. — отмахнулся я. — Мне удалось рассмотреть народ, который суетился за тамошними деревцами — они дрова на руках носили. Согласитесь, «цивилизаторы» такой хренью заниматься на станут. Что у них, изотопных печек нет или саморазогревающейся упаковки?

— Может, нам улететь? — полувопросительно, полуутвердительно проговорил Нильский Крокодил.

— Не думаю, — тут же отозвался Ильицинский. — Броды на самом деле существуют именно в этом месте. И если колонисты действительно двигаются к Сендеро-Луминосо, то им придётся переходить речку здесь. Ты сам видел каньон, по которому протекает река выше по течению: как, по-твоему, колонисты его преодолеют?

— Логично. Я придерживаюсь того же мнения, — мне нетрудно было согласиться с Батюшкой, поскольку в его рассуждениях имелась неоспоримая логика. — Кроме того, давайте дождёмся возвращения нашего хитроумного провожатого. В конце-концов, его всегда можно подвергнуть интенсивному допросу с использованием «сыворотки правды» и отчленением лишних членов.

Ждать пришлось совсем недолго. Уже через восемь минут в ушах запиликал слабый, но вполне отчётливый сигнал датчика-сторожа. По количеству и характеру тональных сигналов можно было определить сколько именно и какого веса живых существ приближается к нам, а поворотом головы в сторону усиления сигнала легко можно было понять, откуда именно они двигаются. Микрофоны скрытого ношения, фактически имплантанты, вмонтированные в височные кости черепа, выдавали не акустическую волну, а слабую вибрацию, воспринимаемую средним ухом как звук. Все казаки, активно занимавшиеся оперативно-подрывной деятельностью, имели подобные имплантанты и поэтому в эту минуту все мы слышали сигналы сработавшего вибро-акустического датчика.

— Не меньше восьми человек, по-моему, — проговорил Ильицинский.

— Девять. Их девять человек, — поправил его Нильский Крокодил.

Я набросил на голову селенитовый капюшон. В момент удара по моей голове мощный аккумулятор давления раздует его наподобие подушки; поскольку селенит невозможно разрубить или проколоть любым видом холодного оружия, защитные свойства капюшона много выше любой каски.

Казаки последовали моему примеру. Мы раскрыли пару банок с вырезкой кожопера и взяли в руки гарпуны, всем своим видом давая понять, будто вовсю трапезничали.

Из-за кустов вышел Коллиматор. Разумеется, улыбающийся и выглядевший чрезвычайно довольным. Думаю, он бы не улыбался столь самонадеянно и глупо, если бы знал, что игра его раскрыта.

— Ты куда пропал, братанга? — дружелюбно осведомился у него Нильский Крокодил. — Мы тут уже вовсю кушаем!

— Что-то мне живот скрутило, — ответил проводник, похлопав для убедительности себя по брюху. — Надеюсь, мне что-нибудь осталось?

— Присоединяйся! — Ильицинский протянул ему открытую банку.

Я встал и несколько отодвинулся в сторону, как бы освобождая проводнику место. Повернувшись спиной к кустам, из-за которых он вышел, я в своём длинном сари превратился в своеобразный щит, за который могли укрыться сидевшие рядом казаки. Я был уверен, что местные жители, не имевшие в своём распоряжении оружия с высокими кинетическими характеристиками, при нападении со спины серьёзного ущерба мне причинить не смогут. Кроме того, этим манёвром я добился того, что Коллиматор оказался между мною и остальными казаками. И спрятаться ему от нашей расплаты теперь было решительно некуда.

За спиной у меня было тихо. Спутники Коллиматора ничем не выдавали своего присутствия. Очевидно, сигналом для их выхода на сцену должно послужить нападение проводника на кого-то из нас.

Медленно потянулись минуты. Все мы думали примерно об одном и том же: когда и что именно предпримет проводник? Коллиматор же как ни в чём ни бывало грыз мясо, чавкал и чмокал, мы — в тон ему — что-то одобрительно бурчали — одним словом, все изображали буйное утоление разгулявшегося голода, хотя я не сомневался в том, что нервы у всех натянулись до предела. Не знаю, как долго могло всё это пиршество плоти продолжаться, но в какой-то момент Коллиматор вдруг неожиданно обернулся ко мне… в руке его блеснула короткая металлическая штука — то ли игла, то ли заточенный штырь — я даже не рассмотрел как следует… и эту металлическую штуку он попытался ткнуть мне под челюсть. Явно, падла, метил в шею. Или гортань. Ранение и того, и другого было бы для меня одинаково фатально.

Сука такая!

Да только я ждал такого закидона.

И отклонившись торсом назад, резким пинком в печень я посадил этого дурачка себе на пятку. При весе в сто пять условно-земных килограммов я своим пинком собью с копыт любого быка. Это так, сугубо для справки. Коллиматора я не сбил с ног — я его отбросил на хрен на пять метров назад, прямо на борт геликоптера, прикрытого маскировочной сеткой. Он даже не успел закричать — Нильский Крокодил и Инквизитор синхронно выстрелили в него с двух сторон. Нильский Крокодил отстрелил ему нижнюю челюсть (она отлетела вправо), а Инквизитор — крышку черепной коробки (она отлетела влево). Думаю, Коллиматор умер, даже не успев понять, что же такого плохого с ним случилось. Ведь когда нет мозга — нечем осознавать тяжесть причинённого ранения.

Кстати, не самая плохая смерть получилась.

И тут же несколько стрел полетели в Нильского Крокодила и Инквизитора. Пущенные из каких-то метательных приспособлений, стрелы с четырёхлопастным оперением издавали в полёте гудение и выглядели достаточно тяжёлыми. Если бы не доспехи, скрытые длинными накидками, оба казака получили бы тяжёлые ранения. Однако, доспехи выполнили свою задачу и стрелы отскочили, не причинив ни малейшего вреда.

Прикрыв лицо (единственную открытую часть своего тела) предплечьем, я развернулся в сторону кустарника. Предусмотрительность моя оказалась нелишней — меня тут же ударила в руку ещё одна стрела. Но поскольку предплечье моё под рукавом селенитового сари защищал керамический доспех, то удара стрелы я даже не ощутил. Впрочем, возможно, произошло это потому, что я пребывал в сильном гневе. Из кустов на нас, с хищным хрустом ломая ветви и отчаянно ругаясь на транслите, выскочили четыре бородатых энтузиаста с колюще-режущем оружием наперевес. С их стороны такая выходка оказалась не просто опрометчивой, а прямо-таки самоубийственной. В самом, что ни на есть прямом смысле.