– Оторвались от книг, говорите? Так вы, значит, книжный доктор? А я-то думал, вы настоящий доктор, такой, который лечить умеет. – Мавр не спешил с ответом, и Билли добавил: – У нас тоже есть свой профессор – Оливер. Мы его так и зовем. Здорово считать и писать умеет, а сколько всего знает! Для нашей шайки парень очень нужный. Но, может, все это вам неинтересно слушать?

– Почему? Напротив. Умные люди для меня всегда интересны. Итак, ты говоришь о докторе наук, а не о докторе медицины.

– Гм!.. От настоящего доктора нам бы больше проку было.

– Вот как? – удивился Мавр. – Любопытно. А зачем вам, собственно, настоящий?

– Да, видите, нам часто перепадают пилюли всякие, лекарства там, мази, микстуры. Могли бы хорошо подработать на них, если бы толком разбирались. Сколько бы монет выколотили! Куда выгодней, чем когда оптом сбываем.

Мавр совершенно серьезно продолжал этот так странно начавшийся разговор, в то время как Джо, волнуясь, молча шагал рядом.

– Значит, самое важное для вас деньги?

– А для вас нет, что ли?

– Деньги? Нет, – спокойно ответил Мавр. – Для меня есть вещи поважнее, хотя… – он продолжал, несколько растягивая слова, – когда денег вовсе нет, часто кажется, будто на свете нет ничего важнее.

– Это вы здорово сказали, господин доктор! Да и для нас деньги не самое важное. Тут мы с вами друг друга понимаем! – И он кивнул в сторону брата, показывая, что говорит и от его имени. – По мне, хоть бы денег и вовсе не было! Только чтобы каждый день пожрать было что, крыша над головой и еще что-нибудь для развлечения, – этого мне и моим ребятам вполне хватило бы. Да и многим другим. Надо тебе костюм – ступай в магазин, – Билли показал на богатые витрины, – продавец подлетит к тебе и скажет: «Пожалуйте, выбирайте! Здесь всего вдоволь». Я бы и выбрал, что мне нужно, – на кой они тогда, деньги-то? Деньги дрянь! У одних слишком много, у других слишком мало. А кто будет решать, сколько кому надо?

Билли помолчал немного, но, увидев, что доктор улыбается во весь рот, быстро спросил, наклонив голову:

– Что, хорошее предложение?

Когда Билли несколько дней назад перед сном говорил об этом же самом с грачами, те во все глаза на него глядели, а Портовый Хенни даже крикнул: «Тебя бы в министры! Знаешь, как бы мы зажили!»

А теперь и Джо воскликнул:

– Вот было бы хорошо!

– Мысль недурна, Билли, – присоединился к нему Мавр. – Только ты ее не додумал до конца.

– Почему не до конца? – удивился Билли.

– Представь себе, что найдутся люди, которые захотят два раза в день пообедать или даже три. И одного костюма им покажется мало. Что тогда?

Билли оторопел. Как это – два костюма? Поджав губы, он недолго думая бросил:

– Насчет костюмов надо бы еще обмозговать. Почему правда и не по два? Или по три? Костюмов-то хватит.

– Н-да! – произнес Мавр, с интересом рассматривая широкоплечего юношу со смелыми чертами лица и бесстрашными глазами. И опять-таки совершенно серьезно спросил: – А кто, по-твоему, будет шить костюмы? И заботиться о том, чтобы все могли по два-три раза в день питаться?

Билли так и покатился со смеху.

– А все те, кто до сих пор бил баклуши, шикарно жил. Господа, у которых по десять костюмов висит в шкафу, фабриканты и лорды, всякие пижоны и франты. Да, они! Пусть поработают до седьмого пота! Да, да, до тех пор, покуда у всех всего не будет вдоволь. У рабочих, конечно. А там поглядим, как все дальше пойдет.

– Худо дело!

– Почему это «худо»? Может, жалеете их? Пусть, мол, и дальше лентяйничают? Скачут верхом, на яхтах катаются, играют в гольф и с рабочих по семь шкур дерут?

Мавр ответил с расстановкой:

– Я полагаю, что тогда нам пришлось бы худо – и нам троим да и всем, у кого только по одному костюму.

– Почему это? – сразу спросил Билли, но, подумав, расхохотался. – Вон оно что! Я уже смекнул, куда вы клоните. Уж я бы заставил их поработать – и Кровососа, и Очкастого Черта, и толстого Смита из красильни, и Лекаря-Аптекаря, и лавочника Квадла. Месяца бы не прошло, как он из одного костюма мог бы себе сшить два! Чего там! Хуже, чем сейчас, нам бы не жилось, а господа поработали бы как следует на черной работе.

– Ты, значит, мечтаешь, Билли, чтобы те, кому сейчас хорошо, жили так же плохо, как большинство людей. Нет, я хочу большего!

Билли был поражен. Взгляд его скользнул по заплатанной вельветовой курточке Джо, босым ногам, ступавшим по холодному и скользкому от тумана булыжнику, и он зло проворчал:

– Почему это «мечтаю»? Разве я говорил, что мечтаю?

Но он хорошо понял, чтó имел в виду Мавр. Да уж, наболтал он с три короба, это верно. Не подумав, разговорился, а теперь вот ломай себе голову – не очень-то он любил это. Но, чтобы и тут последнее слово осталось за ним, Билли сказал:

– А шикарно было бы заставить их поработать! Вот когда б для нас настали золотые деньки!

– Не думаю, чтобы они настали. – Мавр, смеясь, взглянул на Джо. – А ты как считаешь?

– Мало этих господ, – робко ответил Джо, – и работать они по-настоящему не умеют.

Мавр живо кивнул:

– Главное – рабочих-то в десятки тысяч раз больше, чем господ.

– Полегче на поворотах! – сказал Билли, почесав за ухом. – Это, конечно, ясно, что рабочих больше, чем господ, но… (Мавр не мешал ходу его мыслей.) Тут-то вы, наверно, правы: такой франт мало что наработает. Как представишь себе капитана Ост-Индской компании со всеми побрякушками на пузе и золотом на рукавах! Или хозяйского сынка в небесно-голубой жилетке! С такими кочегарами у топки посудина застрянет уже в шлюзах, не выберется даже на Темзу. Это вы правильно насчет лентяев-то. Ничего не скажешь!

Мавр расхохотался.

– Благодарю за комплимент! Ну, а дальше как?

– А никак. На самом деле этого никогда не будет. Так незачем и голову ломать. Никто нам за это не заплатит.

– Не валяй дурака! – набросился Джо на брата. – Сам же начал, а теперь «никак»!.. Лень пошевелить мозгами. Слышал: если работать будут одни хозяева, а рабочие баклуши бить, все мы ни с чем останемся.

Мавр одобрительно кивнул малышу.

Но Билли явно нравилось рассуждать, особенно не задумываясь.

– Я же сказал: весь наш разговор ни к чему! Как оно есть, так оно и останется. – Он откашлялся. – Вы что думаете! Я это дело обмозговал, так и сяк вертел и поворачивал, но ничего толкового не придумал!

Мавр весело подхватил:

– Что верно, то верно, Билли. Да разве может взойти что-нибудь путное в мозгу, в котором пока, можно сказать, ничего не посеяно? А во все стороны вертеть и поворачивать, как ты говоришь, тоже чересчур затруднительно. Вот если бы ты это дело продумал до конца в одном направлении! Ошибка большинства людей заключается в том, что они сегодня бросаются в одну сторону, завтра – в другую и почему-то называют это мышлением. Ты тут не исключение.

– Вот мы и поняли друг друга, сэр! – воскликнул Билли, предположив, что его вздорные рассуждения восприняты совершенно серьезно и даже дали пищу для занимательной беседы. – Я уже год, как двигаюсь, так сказать, в одном направлении. С тех пор мы, правда, в золоте не купаемся, но все же дела наши идут лучше, чем раньше. Живем вольно и всегда веселы. Никто нас не шпыняет. Добываем себе, что нам нужно, а берем у тех, у кого всего в избытке. Еще охотнее мы подпустили бы господам фабрикантам красного петуха. Но тогда, пожалуй, мы остались бы ни с чем да еще угодили бы за решетку. Ну, а туда нас почему-то не тянет.

Джо испуганно смотрел на Мавра, но тот воспринял все это, ничуть не сердясь, и даже кивал, как бы соглашаясь с Билли. И правда, Билли говорил живо и совсем не хвастаясь.

Мавр следил за ним с явным интересом. Ведь и этот юноша, несмотря на то что мысли его никак нельзя было назвать зрелыми, оказался достойным отпрыском семьи Клингов. Взбунтовался, потому что не согласен с существующим порядком. Нет, мыслителем его, разумеется, не назовешь. Ну что же, это не каждому дано. Да и молод еще очень. Но любит настоять на своем и воображение богатое, к тому же выказывает немалое упорство. Ну, а что он хочет идти своим путем, говорит только в его пользу.