Эти разноречивые свидетельства древних авторов дают возможность выделить следующие причины убийства Филиппа:

1) Основным стимулом к убийству македонского царя была личная месть (Диодор, Курций, Плутарх).

2) В убийстве принимали участие Олимпиада и Александр (Юстин, Курций, Плутарх).

3) К убийству были причастны греки и персы (Курций, Арриан).

4) Убийца Павсаний был из рода орестов (Диодор).

5) Противники дома Аттала и Филиппа знали о готовящемся заговоре и молчали (Курций).

Все эти доводы и предположения породили у исследователя различные толкования о гибели македонского царя. Они сводились в основном к тому, от чьего имени действовал [114] знатный македонянин, царский телохранитель Павсаний, заколовший Филиппа кинжалом на свадебном пиру его дочери. Было ли это убийство следствием личной мести или политического заговора и какие силы действовали в том и другом случае?

Из всех выставленных доводов и предположений о причинах смерти Филиппа самым несостоятельным является довод о личной мести.[6] По Диодору, некий Павсаний из Орестиды, один из телохранителей царя, пользовался дружбой последнего. Вскоре Павсаний пал в битве с иллирийским царем Плеврием. Другой телохранитель, тоже по имени Павсаний, в это время был оскорблен полководцем Атталом. Филипп, не давший Павсанию удовлетворения по его жалобе, пытался подарками и почестями смягчить гнев Павсания и не подвергать наказанию одного из лучших своих полководцев. Но когда царь женился на племяннице Аттала (второй брак), Павсаний, потеряв надежду получить должное удовлетворение, встал на путь преступления.

Во-первых, в этом рассказе Диодора перепутаны факты. В 337—336 гг. Филипп не предпринимал никаких походов против Иллирии. Поход против Плеврия был предпринят в 344 году. Во-вторых, против этого довода сама логика вещей. Непонятно, почему Павсаний не отомстил непосредственно обидчику — Атталу. О том, что это было возможно, свидетельствует последующее устранение Аттала сторонниками Александра. Нет сомнений, что убийца был орудием в чужих руках. В-третьих, между оскорблением Павсания и актом мести проходит несколько лет.[7]

Маловероятно и соучастие в этом злодеянии Александра и Олимпиады. Семейные дела Филиппа в последние годы его жизни действительно были очень запутаны. Женившись вторично в 337 г. на молодой девушке из знатного македонского рода Клеопатре — племяннице Аттала, он вызвал семейную ссору, которая навсегда подорвала дружеские отношения между Филиппом, его прежней женой Олимпиадой и их сыном Александром. Тем не менее ни Олимпиада, ни Александр не хотели смерти Филиппа. Им было ясно, больше чем кому бы то ни было, что физическое устранение царя привело бы к выступлениям антигосударственных сил внутри страны и многочисленных врагов за ее пределами. Кроме всего этого, Александр знал, что отец никогда не имел намерения лишать его наследства. Забота о тщательном его воспитании, приобщение к государственной деятельности и к руководству армией говорят ясно об этом. [115]

Больше оснований имели обвинения Греции и Персии. В Греции смерть Филиппа должна была возбудить надежды на освобождение из-под македонского ига. И действительно, многие греческие города и области (Афины, Аркадия, Фивы, Аргос, Спарта, Этолия и др.), как только до них дошло известие о гибели македонского царя, прогнали македонские гарнизоны и начали деятельно готовиться к войне. Начались волнения в Фессалии, зашевелились фракийские и иллирийские племена. Вполне естественно, что Персии македонские события и антимакедонская греческая коалиция были на руку, ибо они оттягивали надвигавшуюся войну, к которой Персия не была подготовлена. Поэтому персидский царь не жалел ни денег, ни жертв, чтобы поддержать антимакедонское движение. Демосфен получил на это предприятие персидские деньги, а заговорщики подстрекались к более решительным действиям, в чем Александр обвинял Дария в письме после битвы при Иссе.[8]

Греция и Персия, таким образом, являлись реальной опасностью для Македонии в самые тяжелые дни ее существования. Но ни Греция, ни Персия не являлись основными силами, определявшими дальнейшую судьбу Македонии. Правда, их стремление создать большие трудности ненавистной стране попало на благодатную почву, однако оно не дало бы больших результатов, если бы не переплеталось с переживаемым самим Македонским государством кризисом, с сильной родовой оппозицией македонских племен.

Известно, что политика объединения, исходившая от царей Нижней Македонии, постепенно подчинявших себе самостоятельных царьков Верхней Македонии, не могла не встретить сильного сопротивления со стороны последних. Усилия Филиппа, направленные на привлечение местной родовой знати на службу новому централизованному государству, привели к тому, что часть этой знати постепенно отдала себя служению государству, интересы которого стали ее интересами. Но другая часть осталась на своих старых позициях непримиримости к новому положению вещей, изменить которое она не теряла надежды. Следствием ожесточенной борьбы родовой знати за свою былую независимость и явилось убийство македонского царя в 336 г.

Македонское государство своим укреплением и расширением, в известной мере, обязано неутомимой деятельности Филиппа, крупного государственного деятеля, дипломата и полководца. Смерть последнего во многом содействовала бы распаду Македонии на составные части, усилила бы освободительное движение соседних народов. Сам Павсаний как царский телохранитель принадлежал к македонской знати и [116] был не только слепым орудием в руках антимакедонских элементов, но и выразителем интересов своей среды. Можно с уверенностью сказать, что мы имеем здесь дело не с одним безумным поступком убийцы, но с большим политическим заговором, штаб которого находился в сердце страны, а нити его тянулись к варварским племенам на севере, к греческим и персидским городам.

Источниками указывается, что соучастниками Павсания являлись три брата: Аррабей, Геромен и Александр, родом из Линкестиды, области Верхней Македонии. Они принадлежали к сильному линкестийскому племени, лишенному самостоятельности Филиппом. То обстоятельство, что источники со смертью Филиппа связывают имена трех братьев, потомков линкестийского рода, является еще лишним доказательством противодействия объединительной политике Филиппа, который незадолго перед тем лишил политической самостоятельности Линкестиду. В лице представителей Линкестиды выступала старая родовая знать Македонии, надеявшаяся со смертью царя разрушить македонское рабовладельческое государство и восстановить прежнюю самостоятельность отдельных македонских племен. В этом были заинтересованы не только отдельные племена внутри страны, но и далеко за ее пределами. Интересы немакедонских соседних племен были бы лучше обеспечены, если бы на месте сильного Македонского государства лежала бессильная, раздираемая политической борьбой земля. Этим объясняется выступление иллирийских, леонинских и фракийских племен, граничивших с трех сторон с македонской территорией.

Решительная расправа Александра с трибаллами, придунайскими народностями и иллирийцами означала не только обеспечение безопасности северной границы от варваров, но и уничтожение той силы, которая вдохновляла внутреннюю оппозицию на борьбу. И действительно, с уничтожением сопротивления варварских племен македонские племена потеряли уверенность в своем успехе.[9] После того как непосредственные виновники убийства Филиппа были уничтожены, Аттал убит в Малой Азии, а его родственники — в Македонии, оппозиция могла надеяться на восточные силы, на помощь воинственных соседей и на восстание в Греции. Но ни одна [117] из этих надежд оппозиции не оправдалась. Если и были выступления потенциальных союзников оппозиции, то они носили локальный характер, проходили неорганизованно, несогласованно с антимакедонскими выступлениями в самой Македонии. Враги ее в Греции перешли к более решительным действиям лишь после того, как до них дошел ложный слух о смерти Александра в борьбе с варварами. В Элиде сторонники македонян были изгнаны из города. Пришли в движение аркадские города, на пути к восстанию находились этолийцы, вооружались Афины, однако знамя восстания подняли только Фивы. Но когда быстрым маршем Александр с армией прибыл в Беотию, восстание, охватившее было всю Грецию, прекратилось. Аркадские войска, шедшие на поддержку фивянам, остановились на перешейке, этолийцы послали посольство к Александру с унизительными уверениями в преданности, афинян охватила паника, во время которой власть перешла к македонской партии.