Будучи представителем рабовладельческой верхушки, Цицерон оправдывает провинциальную политику римлян. Так, в отношении Азии Цицерон говорит, что она «не была бы избавлена ни от одного бедствия, от внешней войны и внутренних раздоров, не будь она под нашим владычеством». Но так как эта власть никоим образом не может быть сохранена без уплаты дани, то пусть Азия без сожаления, ценой некоторой части своих доходов покупает вечный мир и спокойствие.[207] Цицерон считает, что провинциальное население должно быть благодарно римлянам за их управление.[208] К этому населению он относится с явным презрением; союзников называет людьми низшего сорта, у греков он видит врожденное умение лгать, легкомыслие, угодливость, «служение не долгу, но обстоятельствам».[209]

Цицерон считает нормальным, когда наместник наживается в провинции. В письме к Гаю Требанию он предлагает ему попасть в более богатую провинцию.[210] Цицерон упрекает его в том, что он не нажил там богатства. «Это уже твоя вина: ты увез с собой свою скромность и не оставил ее здесь с нами».[211]

В большом письме к брату Квинту в провинцию Азию Цицерон высказывает свои мысли о провинциальном управлении и о деятельности провинциального наместника. Считая в порядке вещей обогащение наместника, Цицерон, вместе с тем, учит брата быть честным и неподкупным, не зариться на деньги, которые можно получить как взятку.[212] В качестве примера Цицерон приводит пропретора Македонии, хотя не упоминает его имени и года преторства. Этот претор, будто бы, заслужил уважение провинциального населения доступностью при выслушивании, мягкостью при вынесении решения, вниманием при определении денежных сумм. Но в то же время он отличался строгостью;[213] Цицерон хочет, чтобы население боготворило наместника, для чего требуется обуздать алчных откупщиков, учить своих подчинённых честности и воздержанности, тщательно и осторожно выбирать себе людей из провинциалов.[214] В связи с этим Цицерон выступал против произвола в провинциях, который считал «узаконенной несправедливостью».[215] Он [104] осуждал грабеж римскими чиновниками покоренных земель.[216] «Где, полагаете вы, — говорил он судьям, — богатства чужеземных народов, которые теперь все испытывают нужду? Разве вам не известно, что Афины, Пергам, Кизик, Милет, Хиос, Самос, даже вся Азия, Греция, Сицилия с их богатствами оказались заключенными в нескольких виллах».[217] Цицерон констатирует, что чужие народы испытывают к римлянам жгучую ненависть «из-за жадности и беззакония тех, кого в течение последних лет мы посылаем к ним в качестве высших властей». Для римских магистратов в завоеванных странах не оказался священным ни один храм, неприкосновенной ни одна община, недоступным ни один дом.[218]

Против злоупотреблений наместников Цицерон выступает и в некоторых своих речах. Так, его речь «О консульских провинциях», произнесенная в 56 г. до н. э., вскрывает борьбу среди римской знати за управление провинциями и преступления в них наместников. Другая речь — «Против Верреса» — направлена на разоблачение злодеяний наместника провинции Сицилии Верреса.

Однако использовать ценный материал Цицерона следует осторожно, ибо этот источник носит сугубо субъективный характер. Он часто давал различные оценки деятельности одного и того же лица, делал ложные сообщения в письмах к тем корреспондентам, которым он не хотел выдавать своих соображений. Все это связано с тем, что сам Цицерон, активно выступавший в важнейших политических событиях того времени, не был их беспристрастным зрителем, отличался неустойчивостью и непоследовательностью, переоценивал свою роль и не раз менял свою политическую ориентацию.

Острая политическая борьба накануне падения республики заставляла многих неустойчивых римских деятелей колебаться в своих политических взглядах и лавировать между различными борющимися группировками. Это случилось и с Цицероном.[219] Сначала он в борьбе против сената и оптиматов выступал в защиту интересов «всадников» — торгово-ростовщических слоев. Но позднее, перед лицом усилившегося радикализма демократии, он стоял за сближение всадников с оптиматами и сенатом и затем до своей трагической гибели старался примирить их интересы.[220] Считая себя убежденным республиканцем, Цицерон выступал против Антония в своих [105] «Филиппиках», за республиканскую свободу, и в этой борьбе с ним пал.

В творчестве Цицерона нам всегда следует отделять субъективный элемент от чисто фактического материала и критически использовать его при изучении римской провинциальной политики I в. до н. э.

Близким к Цицерону писателем был Корнелий Непот, находившийся с ним в переписке.[221] Он был также дружен с Аттиком, по просьбе которого написал подробную биографию Катана старшего.[222] Основное сочинение Непота «Libri Virorum illustrium» состояло из биографий замечательных личностей древнего мира, историков и полководцев; в них имеются и некоторые сведения по интересующим нас вопросам.

Для раннеимператорского времени в качестве источника могут быть использованы сочинения Страбона, Птолемея и Плиния старшего.

VII книга Страбона содержит наиболее полное географическое описание Македонии. Он определяет ее границы и приводит некоторые сведения о македонских городах. Страбон берет свои сведения из сочинений старых историков и географов, но фрагментарность текста не дает возможности точно установить, какими именно древними авторами он пользовался. Страбон цитирует Полибия тогда, когда он говорит об областях, где римляне воевали с македонянами.

Важные сведения по македонской топографии ранней империи содержатся у Птолемея. Его, как географа, интересовали население и положение македонских городов, которые он распределил по историческим областям. Прежде всего он описывает Приморье, затем внутреннюю часть.

Что касается сведений Плиния, то следует подчеркнуть, что они, взятые из официальных статистик, смешаны с данными, почерпнутыми из литературных источников. Плиний в своем описании провинции смешивает македонские города различных эпох, административные границы македонской провинции с историческими границами Македонии.[223]

Значительное место взаимоотношениям Македонии с Грецией и последнему этапу борьбы Македонского государства с Римом уделяется в биографиях Плутарха, особенно посвященных Арату и Эмилию Павлу.

Сведения о македонских войнах можно также почерпнуть в «Истории Рима», составленной по Ливию Аннием Флором из Африки.[224] Он жил во второй половине I и первой половине II в. н. э., был известен как оратор и автор сентиментальных [106] стихотворений. В своем сочинении, дошедшем до нас в отрывках, Флор возвеличивает подвиги римского народа.