Нельзя не согласиться с утверждением Уолша о том, что адаптация Ливием текста Полибия отнюдь не свободна от простых ошибок при переводе. Изложение военных операций при Киноскефалах, Фермопилах и Магнезии страдает упрощением или чрезмерной драматизацией. Упрощены дипломатические отношения, важные политические факты. Сознательно замалчивались Ливием действия и поступки, которые выставляли в невыгодном свете римские армии и римских военачальников.[193]

По мысли Ниссена, можно считать установленным отсутствие каких-либо исходных греческих источников у Тита Ливия, кроме трудов Полибия. В частности, это относится к изложению истории III македонской войны. Но Ливий отдавал предпочтение одним текстам Полибия перед другими. Так, история Македонии изложена более подробно, чем история других эллинистических государств.[194] Хотя Полибий остается основным источником для Тита Ливия и расположение материала у него «полибианское», у Ливия имеется ряд расхождений и даже противоречий в изложении исторических фактов. Это связано с тем, что отдельные части труда Ливия, написанные на основании государственных и частных анналов,[195] являются анналистическими.

Таким образом, в изложении Тита Ливия имеется два ряда фактов: один — заимствованный из Полибия, другой — из анналов. У анналистов Ливий брал, главным образом, материал о внутренней политической и дипломатической истории [100] Рима. Второй ряд фактов, естественно, излагается без объяснения причин и следствий и получает свою историческую оценку только после сопоставления с «полибианским» материалом.[196] В основном освещение истории борьбы между македонянами и Римом остается «полибианским». Чисто «полибианский» характер изложения македонской истории вообще и истории борьбы между Македонией и Римом в частности Ниссен устанавливает в 32 книге Т. Ливия.[197] Последующая история Македонии также тщательно заимствуется Ливием у Полибия. Материал, взятый из анналов, отступает, по сравнению с этим, на задний план. Так, в 40-41 кн., например, точно по Полибию излагаются многочисленные факты (убийство Деметрия, смерть Филиппа, вступление Персея на трон и события в Дардании).[198] Дается совершенно правильная датировка событиям македонской истории. Большая часть сорок первой книги до нас не дошла, но можно сделать определенный вывод, что ее содержание относится к войне с Персеем. В изложении войны римлян с Персеем в 42 книге Ливий строго придерживается Полибия. В отличие от других римских историков у Тита Ливия события войны с Персеем излагаются более ясно ввиду того, что он здесь исходит из Полибия, хотя частично делает заимствования из анналов. В 43-44 кн., где описывается деятельность Эмилия Павла в Македонии, Ливий довольно свободно обращается с текстом Полибия. В 45 кн. история Македонии излагается на основе использования только одного основного источника, а именно — Полибия. Изложение событий, относящихся к падению Македонии, Тит Ливий дополняет материалом, заимствованным из анналов.[199]

Если сравнить Ливия с Полибием, которому он следует, то перед нами обнаруживается не только слепое заимствование, но и большая работа по использованию полибиевой истории в духе своего времени. В связи с этим мы найдем у Ливия много сходного с тем, что есть у Полибия, но вместе с тем найдем и отличное.

Прежде всего Ливием заимствованы у его предшественника основные факты и последовательность изложения Ливий рисует многие события такими же или почти теми же чертами, что и Полибий.[200] Особенно в своих известиях об Элладе, [101] о македонских войнах он находится в полной зависимости от греческого оригинала. Как труд Полибия служит основным источником для произведения Тита Ливия, так и произведение Тита Ливия может служить источником по восстановлению утерянных частей «Всеобщей истории» Полибия. Пересоздавая основные мысли оригинала, Ливий дополнял его своим красноречием и ораторским талантом. Его риторическое и художественное описание нередко бывает туманным и нечетким, в отличие от Полибия, у которого изложение сжатое, но вместе с тем более ясное. Полибий — больше ученый исследователь, Ливий — больше стилист и художник. Конечно, различные запросы эпох не могли не наложить отпечатка на труды Полибия и Ливия. Они определили и отношение этих историков к историческим событиям. Живя через два столетия после Полибия, Ливий кое-что выбросил из его истории, особенно то, что противоречило ему как римлянину, его общественно-политическим взглядам. Он не берет в основном критику Полибием Рима, хотя сам, правда довольно резко, критикует римлян.[201] Ливий не стремится к точному и достоверному изложению исторической действительности, а своим художественным рассказом апеллирует не столько к сознанию, сколько к эмоциям.

При всех особенностях этих двух историков представленный ими исторический материал остается основным для изучения истории Македонии с конца III и первой половины II вв. до н. э.

Богатым источником являются свидетельства современников, хотя они и не ставили перед собой чисто исторических задач.

Среди такого рода источников следует выделить литературное наследство Цицерона. Крупный политический деятель, [102] знаменитый оратор, активный участник политической борьбы накануне падения Римской республики, Цицерон не оставил нам специального исторического труда. Но дошедшие до нас его речи, письма и трактаты содержат много исторических сведений, характеризующих важнейшие события той бурной эпохи.

Большой исторический интерес представляет переписка Цицерона, которую он вел почти со всеми выдающимися деятелями различных политических убеждений. Один из современников этой переписки говорил, что тот, кто прочтет ее, перестанет искать в другом месте историю своего времени.[202] Главным корреспондентом Цицерона был Аттик, переписка с которым длилась 24 года. Часто находясь вне Рима и живо интересуясь политическими событиями, Аттик находил в письмах Цицерона подробную информацию о римских делах. Цицерон не боялся дать своему другу откровенную оценку как своих политических воззрений, так и поступков современных ему государственных деятелей. Письма Цицерона к Аттику отличаются наибольшей откровенностью.[203] Дошедшие до нас около 400 писем по богатству содержания и исторической ценности стоят неизмеримо выше всей остальной переписки.[204]

Переписка Цицерона вскрывает внутреннюю политическую жизнь Римской республики, привадит много новых фактов, которых мы не находим в других источниках. Непосредственно о Македонии сведения Цицерона скудны и бессвязны. В письмах к Аттику он упоминает о Пелле.[205] Несмотря на то, что во время изгнания Цицерон долго жил в Диррахии, в Фессалонике, он не оставил о них никаких существенных данных, за исключением того, что Фессалонику считал многолюдным городом.[206] Но зато письма Цицерона являются неоценимым историческим источником для характеристики провинциальной политики римлян вообще. Они позволяют установить состав римских провинций I в. до н. э., их администрации, дают представление о формах и методах ограбления и разорения провинций, о их хищнической эксплуатации римскими наместниками и откупщиками. Эти сведения о провинциях взяты Цицероном главным образом из личных наблюдений. Во время своего изгнания он с конца мая до конца ноября 58 г. жил в Македонии, ожидал для себя лучших известий из Рима, в 51 г. был [103] назначен проконсулом провинции Киликии. Как оратор и государственный деятель он был знаком с многочисленными процессами о злоупотреблениях должностных лиц в провинциях.