— … вообще-то мы на боевых позициях должны быть, а не кучковаться тут!..
Крыс хмыкнул, а Толик подмигнул ей, пряча подарок в карман:
— А хорошо ваш этот бородатый вас выстроил! Внятно дисциплинку объяснил, молодец! А мы вот с брателлой всё никак Крыса воспитать не можем, всё своевольничает! Вот, думаю, может оставить его потом у вас на месяцок, чисто дисциплинку подтянуть? Ты б и приглядела за ним, а?..
Зулька хихикнула, метнув мгновенный взгляд на Сергея. В общем, ей нравилось, что в общине всё больше её и Сергея стали воспринимать как «пару». Вот и Толик тоже…
Сергей же опять выразительно взглянул на Толика, и буркнул Зульке:
— Не бзди; у Толяна рация, Бабах с крыши отсигналит, если пойдут…
Толик согласно кивнул; а Зулька возмущённо обратилась к Сергею:
— Что это ещё такое — «не бзди»?? Кто такое говорит девушке?!
Сергей набычился, а Толик, напротив, развеселился:
— Не, ну нормальна она тебя строит, Серый! Вот, уже и выражацца запретила! А?.. Может и пусть — хоть кто-то тебя построит??
— Хер меня кто построит! — буркнул Сергей, теперь нарочито свирепо глядя на Зульку, — Как хочу, так и буду выражаться! Главное — понятно? — понятно! Ну и всё… и пиздец! — и победно взглянул на Толика.
Тот лишь хмыкнул скептически на такое проявление независимости; а Зулька впала в некоторое замешательство: она не знала, что сказать. С одной стороны, конечно, надо бы… надо бы как минимум обидеться? С другой — Серый пацан самостоятельный, гонорной; ещё не хватало с ним пацапаться из-за пустяка, да перед решающим боем!.. Тем более, что и сама она могла завернуть матом и почище. Нет, Зульфия была весьма прагматичная девушка; и, пусть и подсознательно ещё, но уже как бы и настроилась «объезжать» «своего парня», строить его, но… в ней сильны были и извечно-женские инстинкты, которые ясно говорили ей, что в этой ситуации опасно перегнуть палку; вероятность поссориться в невыигрышной для себя ситуации больше, чем желание в очередной раз настоять на своём, чего требовал сформировавшийся в условиях определённого госматриархата характер…
В итоге инстинкты и воспитание отца-«тирана» возобладали, и она лишь промямлила:
— Ну, нельзя же, так-то… выражаться. Нехорошо же…
— Ладно-ладно, не буду! — заверил её Крыс, сам того не ведая, получив в этой небольшой перепалке бесценный опыт общения с пытающейся доминировать юной женщиной.
Толик, не обращая уже внимания на их разборку, повернулся к ним спиной, лицом к брустверу окопа, и, пробормотав «- Бабах Бабахом, а надо и самому поглядывать!» вынул из магазинного кармана разгрузки некую чёрную трубку с утолщениями на концах, в которых поблёскивало стекло. Присел, и, прижав один её конец к глазу, стал другой конец вертикально, как перископ, выдвигать над бруствером.
На удивлённый взгляд Зульки Сергей ответил кивком:
— Да, перископ, он самый.
И важно добавил не так уж и давно полученную от отца информацию:
— Физику в школе учила?.. Ну вот. Угол падения равен углу отражения. Зеркала там. У нас дома в Башне несколько таких, для разных дел, — я сам делал! А у Толяна свой, типа походный. Иногда нужная вещь. Вот как сейчас — чтобы голову не подставлять!
Осмотревшись, Толик, повернулся к ним:
— Да, елозят ещё, всё не решаются. Но скоро, чувствуется, соберутся! Весь ваш сброд тут как на ладони!
— Ой, можно мне посмотреть! — тут же попросила Зулька. Толик подал ей трубку, предупредив, чтобы слишком высоко не высовывала; и та принялась всматриваться в равнину перед пригорком. Не забыв, конечно, одёрнуть куртку и мотнуть собранными в хвост иссиня-чёрными, как у сестры, волосами. Как она выглядит «со спины» её, конечно же, тоже волновало не в последнюю очередь.
Насмотревшись; пока за её спиной Толик игриво подмигивал Сергею и, делая недвусмысленные жесты, шептал «- Не тушуйся, Серый, девка что надо!»; а Сергей, насупившись, показывал ему кулак; Зулька отвернулась от бруствера, и поведала:
— Ага, все там! Кажется, даже староста! — он главный негодяй, так и знайте! И даже Мудель, вот дела!
— Мудель — это кто?.. — раздумывая, стоит ему тут елозить, чтобы тоже посмотреть на обстановку; или погодить, спросил Сергей. Тут же сообразил:
— Вот-вот, сама ругаешься! А на меня что-то обижаешься ещё!
— Мудель — это не ругательство!! — принялась защищаться Зулька, — Это дядька такой; он уже после нас в Озерье приехал, но ещё при Громосееве! Журналист, с Мувска. Журналист, — и этот, как его?.. он про себя ещё говорил… а, — политтехнолог. Его вообще Мундель зовут, в смысле — фамилия; а в деревне переделали в «Мудель». Потому что он реально — мудель! Что бы это не значило! — закончила она, и покраснела.
Потом добавила:
— Я его давно уже не видела; вот, как мы из деревни ушли. Но я его по рыжему портфелю узнала. Он везде рыжий портфель, как дурак, с собой таскает!
Сергей заинтересовался:
— Мундель, надо же!.. Не думал, что это такая распространённая фамилия… Знал я одного Мунделя… но у того фамилия была какая-то двойная… Толян, не помнишь?.. а, нет конечно, откуда бы…
По мере того, как он это говорил, на его лоб набежала складка и голос с расслабленно-общительного становился более жёстким… Закончил фразу же он почти стальным тоном:
— И… тот тоже журналист был… и… и тоже с портфелем рыжим всё таскался!
Зулька непонимающе подтвердила:
— У этого тоже двойная… фамилия, в смысле. Но его все как «Мудель» зовут — за глаза. А в лицо если — Сергей Петрович…
— Что-ты-говоришь?? — Сергей теперь представлял собой сжатую пружину, глаза его засверкали.
— Сергей Петрович, говоришшшшь?.. А фамилия — случайно не Мундель-Усадчий??!
— Вроде… Я не знаю точно, все просто: Мудель и Мудель.
Сергей затряс головой:
— Неееее, не бывает таких совпадений!! Толян, слышь! Мудель, то есть Мундель! С двойной! Журналист, с рыжим портфелем, с Мувска! Толян!..
Толик понимающе спросил:
— Чо, тот самый? Который обрез бинельки попятил? Я ж его не помню…
— Угу! — Крыс сжал кулаки, так что ногти врезались в ладони, — Толян, похоже, что тот! Дай мне трубу, гляну!
Он взял у Толика перископ, перебрался к брустверу; и некоторое время вглядывался. Потом огорчённо обернулся, вернул трубку:
— Не, с такого расстояния не узнаю… Толян — бинокль дашь?
— Не дам! Нефиг голову выставлять.
— Ууууу… — злобно замычал Крыс, мотая головой. Сейчас ему было совершенно поровну, как он выглядит. Он чувствовал, как Сергей, Серёжка покидает его тело; и в него возвращается тот; тот самый, что убил отделение спецназа, больше десятка здоровых вооружённых до зубов мужиков, в той бойне в Башне; лично и почти в упор расстрелял, догнав, главного из них. Он возвращался! И это было хорошо. Неужели тот журналист тоже здесь?? Ооооо, какая это была бы удача!!
— Да ладно, Крыс, успокойся! — понимающе сказал Толик, по своему опыту знающий это состояние, — Расслабься ещё, продышись. Ещё не пошли, хотя скоро.
— Не, я ничо… — Крыс стал с расстановкой делать дыхательные упражнения. Зулька сейчас смотрела на них обоих как на опасно больных…
— Знаешь, Толян… Если этот… — дыхание у него от злости перехватывало, — …этот Мундель-Усадчий здесь, — это уже окупает, что мы сюда попали! Помнишь, я ещё батю просил через его знакомого в Администрации, ну, того, Орлова, что к нам приезжал, разведать где этот журналюга! — не получилось. А сейчас он, может, здесь!
— Бог не фраер, он всё видит! — понимающе-согласно кивнул Толик.
— Оооо, классно бы было, если б он был здесь! Тогда б, Толян, я б вне зависимости от сегодняшних, эта, результатов, в натуре хотел бы здесь задержаться! Пока с ним не повидаюсь; и с его рыжим портфелем! Очень, эта, хочется с этим журналистом повидаться!!
Смотрящая на него в изумлении Зульфия увидела, как незнакомо-пугающе, жёлтым, блеснули его глаза.
ДВА ПОБЕГА
— Почему нас заперли?? — Андрюшка Лукьянцев был полон негодования. Да что там негодования! — он был, можно сказать, очень возмущён! Даже, если бы речь шла не о подростке; и не о мальчишке, который давно и однозначно решил стать воином, военным; и потому всячески старался соответствовать собранному им для себя образу мужественного и сдержанного защитника, можно было бы сказать — он был в бешенстве!