Этот день в общине запомнили надолго.

Третий день после побоища. Похороны. Вой и стон с утра деревенских, Озерских, утаскивающих к себе своих убитых сыновей и братьев.

Потом всё улеглось, — и последовало уже чисто деловое действо: трупы отрядовцев из Никоновки и тех, кого из хроновских дружинников не забрали родственники, стащили к траншеям, окружавшим Пригорок, и закопали там под глухую панихиду Отца Андрея по «заблудшим душам, пошедшим неправедным путём».

И уже после этого — похороны погибших общинников; в общей, но глубокой и просторной могиле на почётном, у стены храма, месте. Их положили рядом, на еловый лапник — в том числе и Алёнку. Опустивший её в могилу на руках Женька по какому-то из виденных фильмов подсунул ей в сложенные на груди руки свою заряженную Беретту; рядом — калечного плюшевого мишку с полуоторванной лапой, подарок «в дорогу, чтобы не скучно было!» Алёнке от его сестрёнки, Наталки. Пришить ему на морду давно выпавший глаз-бусину Алёнка так и не успела…

Отец Андрей отчитал душевную панихиду. Сказал о многом; а главное — что нет лучшей смерти, нежели смерть за други своя.

А вечером — венчание. Вот так вот.

Отец Андрей понимал, насколько тяжек был день для общины; и потому старался, чтобы память об этом дне была всё же не скорбной, а пусть и не радостной, но оптимистичной. Толика обвенчали с Элеонорой; красиво, как положено. С фатой из тюлевой занавески; с дружным салютом в честь уже не усопших, а в честь только что родившейся новой семьи. Вовчика — с Катериной. С обсыпанием молодых пшеном — «на благополучие». С «проходом» между «двух Женек»: Бабаха и Джонни, — «на удачу».

А потом…

Из-за руля Владимир время от времени поглядывал на сидевших рядом обнявшихся Гузель и Наташу. Кажется они дремали. Вот так вот. Вот такие вот расклады. Обе они были теперь его жёнами.

Собственно, в этом и состояла «идея», которую как нечто само собой разумеющееся подсказал Вадиму старый мулла: если Владимир любит двоих — так пусть на двоих и женится!

Столь простое решение такого, казалось бы, неразрешимого вопроса поначалу повергло Вадима в шок, — а затем он подумал: а в чём дело?? Ведь религия, мораль, обряды и традиции должны помогать людям, а не мешать им! Что за беда в том, что подобное не узаконил бы городской ЗАГС — кому сейчас интересны старозаветные, «до-БП-шные» законы? Многое изменилось в жизни! — надо менять и семейный кодекс. Почему бы Владимиру не иметь двух жён? Что за беда!

И вот, после венчания Толика и Элеоноры, там же, в церкви с простреленными окнами, старенький мулла с согласия Отца Андрея провёл и обряд бракосочетания по мусульманскому обычаю.

Что за беда? Бог, если он есть, — а в этом после недавних событий не было оснований сомневаться, — он един; вне зависимости, как его называют: Христос, аллах, Яхве или Иегова. Церковь — храм божий; созданный людьми для общения с богом и совершения таинств, освящённых именем бога. Так почему бы мулле не обращаться к аллаху там же, где православный священник обращается к Христу?..

Вырулив с обочины на пусть неезженную, занесённую снегом, но всё же дорогу, Толик прибавил газу. Джип уверенно стал пробиваться сквозь снег.

Ничего, уместились. На заднем сиденье тесно, конечно; зато на переднем пассажирском вольготно расположился Жексон, уместив ещё и пулемёт. Хотя дорога была и знакомая уже, в дороге возможны всякие случайности.

Вот так вот, съездил… — думал он. Везу вот домой подругу. Как оно будет… Зная за собой некоторую импульсивность в решениях, он всё же превозмог первый порыв «оформить отношения» и с Валентиной, — как и опытный Толик наедине высказался в адрес Крыса:

— Пацан, ты не вздумай! Поживёте, присмотритесь к друг другу. А там видно будет. Видал как там? Найти священника и в Мувске можно будет. Или муллу. Или раввина, хы. У меня и знакомые кришнаиты есть. Будет кому «оформить». Главное, чтоб знамение было. У меня вот знамение — было! Ну и вот. А ты подождёшь. Молодёжные браки, эта, непрочные. Дискотеки там всякие, столкновения амбиций, хы!.. Шутю. Короче, без Олегова благословления — не моги. Вот возверну тебя брателле — там и думай.

Вздохнув, Жексон решил, что стоит отдать должное житейской мудрости Толяна: куда спешить? Поживём, присмотримся… К тому же, будучи и сам вполне себе опытным в житейских делах, он предпочёл бы, чтобы обязательный «демонстрационный период», включающийся у женщин в предсвадебное время, в его случае продлился возможно дольше. А там поглядим!..

ЭПИЛОГ

— Дорогие Мувскчане! Земляки! Братья и сёстры! Да, позвольте мне вас называть так: «братья и сёстры»; поскольку все мы, пережившие уже, практически, эту ужасную зиму, являемся, по сути, родственниками!.. Сограждане! Родные мои!..

Голос Орлова журчал приятно-убедительно; чему способствовал и хорошо отрегулированный звук, подаваемый через микрофон и усилитель на колонки по углам зала. Большой зал Мувской Филармонии был наполнен менее чем на треть; но это были в основном весьма серьёзные люди; мужчины. Вот, именно как сказал Орлов: «пережившие». Главы каких-либо семей, «объединений».

Олег, сидя в третьем ряду, обернулся, взглянул: ага, Крыс с Зулькой далеко на задних рядах скраю по обыкновению о чём-то треплются; но и видно, что Серый время от времени бросает взгляды в коридор, контролируя там ситуацию. Толян вообще с другого края зала присел на подоконник, с индифферентным видом глядит через окно во двор, вроде его вообще это всё не касается; а на самом деле следя, нет ли готовящейся подляны. Да и все собравшиеся были отнюдь не легковерными простачками; простачки — вон, под Мувском в огромных сельскохозяйственных эвако-лагерях и коммунах мороженые лежат; здесь собрались люди конкретные и недоверчивые, так что зря Михаил Юрьич тут соловьём разливается скорее бы переходил к делу… Вон и Спец кривится, сидя со своими помощниками поодаль, — а во дворе пасутся его люди… И Сава щурится недоверчиво.

Собрали их тут с трудом и не сразу. Но уж очень старался МихалЮрьич, внезапно вновь объявившийся в городе. И не боится же светиться! — хотя явно ведь что-то он нагадил в Администрации перед уходом-то… Видимо, реально, Администрации — каюк!

Но в любом случае не попасть в в ловушку — это было основное для всех; и потому и все вместе, и поотдельности по возможности контролировали обстановку. Мало ли что! Да и оружия на руках у собравшихся, — на небольшую войну хватит. Серьёзные люди, «пережившие», — задираться с такими себе дороже. Да Орлов, кажется, и не собирался.

Повестка дня была уж очень актуальная.

«Кодекс выживших», — реально надо бы как-то упорядочивать взаимоотношения. Что допустимо в новой ситуации; а что должно проходить по разряду «беспредела» — всё это надо было как-то утрясать.

Опять же — кодекс кодексом; но, как там говорили пираты из «Пиратов Карибского моря», — «это всего лишь список пожеланий» — без реальной силы, которая бы следила за его выполнением. То есть — должны быть какие-то общие силовые структуры. Какие, на какой основе, с каким подчинением? Это всё вопросы…

Взаимоотношения с пеонами опять же. Кто проходит как «пеон», по каким критериям? Как «поменять статус», за счёт чего? Тоже важно — чтоб не скатиться в средневековый беспредел. Предварительно собирали — письменно! — предложения. «Кто есть пеон? — Человек, добровольно отдавший обеспечение своей безопасности «хозяину» взамен на труд по указанию хозяина», — было и такое. А как тогда с «недобровольно»? Или просто? — любой человек без оружия есть пеон?..

Вопросы собственности. Как быть? Сам Олег в этом вопросе склонялся к простому «Кто чем владеет — да владеет!», — но не все ведь, наверняка, согласятся! Передел не закончился, он, можно сказать, только начался!

Общественные работы. Весна вот-вот. Что станет с городом, когда начнут оттаивать тысячи трупов, оставшиеся в квартирах и на улицах… Значит, нужны какие-то мероприятия по очистке. Кто, как, какими силами?..