«Финансовые вопросы» — что считать «за деньги», то есть за единый эквивалент. Не крышечками же от пепси рассчитываться; и не патронами, как предполагали некоторые умники ещё «в ту эпоху».

Вопросы безопасности…

Или вот, многих напрягало соседство с этими, с «Чёрными Квадратами». Секта не секта; замкнутое некое сообщество, явно дисциплинированное и с идеологией, — как с ними быть? Действуют жёстко; устремления их непонятны… кстати, ни одного от них; как сразу сообщил ещё до начала Орлов, на собрании не присутствует. Хотя как знать, — могли лазутчика подослать, с них станется.

Опять же «Администрация» и «Регионы» — как быть? Война-то официально не прекращалась! В Регионах тоже какие-то движения идут — вот, доносят, что некая «Армия Объединённых Регионов» образовалась и растёт, — не станет ли она соперником «Объединённой Республиканской Армии», которую тут вот анонсирует Орлов?

И вообще — кто он такой, Орлов, откуда вылез, почему считает себя достойным возглавлять тут некие «объединения»?

У Олега-то были свои соображения по личности МихаилЮрьича; но кто за ним стоит сейчас реально? — это был вопрос…

— Нас мало; мы должны сплотиться! Образовать новые выборные органы власти, взамен полностью дискредитировавших себя властных органов так называемой «Новой Администрации!» — развалясь в кресле за кулисами, сбоку от сцены, говорил в небольшое электронное устройство мужчина средних лет, седой, с мягкими интеллигентными чертами лица и в очках с золотой оправой.

Он говорил, подсказывал, — а стоявший на сцене господин Орлов, получив текст в микронаушник, с некоторой задержкой транслировал его в зал.

Перед глазами мужчина в очках держал лист с текстом, — покончив с вводной частью, надо будет нацелить «Орла нашего дона Рэбу», как называл он Михаила Юрьевича про себя, на обсуждение серьёзных вопросов. И пусть сегодня ничего не решится, — главное заронить зерно! Объединение необходимо! — и оно будет; вопрос кто будет стоять во главе! А раз это исторически неизбежно, — то почему бы не мы??.

Если бы тут, за кулисами, находился Владимир, он без труда узнал бы в нём своего старого знакомого — Пломбира. Но Владимир был в Оршанске; и, надо сказать, решал сейчас примерно те же вопросы: объединение и совместные действия…

— Сигару?.. Коньяк? Есть хороший — ХО; или вы предпочитаете что-то помягче?.. Понимаю-понимаю, я сам в последнее время больше тяготею к вину; в частности — полюбил Киндзмараули, грузинское; возраст, очевидно… — пожилой человек в чёрной флисовой куртке с откинутым капюшоном был сама любезность. Открыл коробку с сигарами, положил рядом на столик маленький ножик-гильотинку и зажигалку. Поставил бокалы; открыл настенный бар, действительно, радующий обилием разноцветных бутылок. Положил на стол вскрытую шоколадку.

Артист сглотнул слюну. Это, конечно, не самодельные леденцы и не самогонка Валерьевны. Здесь всё по-взрослому. В то же время он понимал, что всё это напускное радушие есть сейчас не более, чем проверка, зондаж: как он себя поведёт, каковы его внутренние установки? Будет торопливо жрать деликатесы, захлёбываться коньяком; или для него есть что-то важнее, чем набить брюхо вкусным?

Его провели сюда, в эту небольшую комнату-кабинет в глубине «Цитадели», как тут называли это сооружение, двое молчаливых «солдат» в таких же, как у этого мужчины, чёрных куртках с капюшонами. Обыскали, быстро и профессионально. Чем-то они напоминали поведением монахов; в том числе и капюшонами — у них наброшенными на головы. Или солдат. Или монахов-солдат; были такие во множестве во всех странах в смутные времена. Что подчёркивали и их квадратные «номерки», пришитые на груди, — с белыми многозначными цифрами.

Хозяин кабинета повернулся от бара, держа в руках бутылку вина, и вопросительно взглянул на гостя. На его груди, на байке, тоже был вышит номер, но отнюдь не многозначный. Единица, просто единица, белая единица. «Камрад Первый», как его назвали сопровождавшие Артиста.

— Я с удовольствием и благодарностью разделю вашу … мммэээ… дегустацию… — приподнявшись в кресле, начал Артист, — Для меня, провёдшего много месяцев в скотских условиях сельского выживания, это и честь, и несравненный пир, поверьте!.. В то же время, я хотел бы вначале покончить с делами… Вы видите… тамга. Как свидетельство, что…

Подошедший к столику «Первый» понимающе покивал головой и прикоснулся кончиками пальцев к лежащему лоскуту ткани с вышивкой:

— Погиб, значит, Васёк?..

— Да. Умер от ранения, уже по дороге в Мувск. В лесу. Коротко я уже поведал вам; если будет интерес, позже расскажу подробней. Он доверился мне; мы совместно строили планы, как создать на месте этого сельского пункта опорный центр идеологии «черноквадратного» патриотического движения. Однако обстоятельства оказались сильнее нас. Последнее, что он завещал мне перед смертью — вернуть тамгу вам… как свидетельство его верности идее.

Первый покивал:

— Тамгу — и?..

— Да-да! — подхватил Артист, — И этот пояс, полный золотых червонцев! — это уже от меня. Считайте, что это мой первый взнос в Движение! Если, конечно, вы сочтёте возможным…

— Верные и дельные люди нам нужны… — протянул Первый, рассматривая Артиста сверху вниз, — Погиб, говорите?.. Скончался у вас на руках… а его спутник…

— Да! — продолжил Артист, — Я говорил: Чевер. Я не знаю, как его звали, только позывной — это товарищ Васька. Мы вместе с ним добирались до Мувска; и тут, как назло, столкновение с каким-то отморозком-одиночкой… Пуля в голову. Так не повезло!

— Да, невезенье… — вздохнул Первый, он же Абу Улям, — Невезенье…

Непонятно было, или он действительно скорбит о погибших соратниках; то ли не поверил ни единому слову.

— Ну что ж, давайте поговорим предметно…