– И поделим добычу! – Мегаравик залпом выпил огромную деревянную чашу, похожую на глубокое блюдо. Струйки вина потекли по его шее и дальше по черной широкой куртке. Свет от факела падал на линию дряблого подбородка, широкие скулы и высокий лоб, придавая вождю вид лесного демона, пьющего человеческую кровь.

Авар и Икер недовольно переглянулись – ведь Мегаравик собирается делить богатства их народов, награбленные Ганнибалом. Но свое негодование нужно скрывать: без карпетанов им не одолеть карфагенян – проклятый Баркид слишком силен!

Сколько трудов стоило Авару подбить Мегаравика на эту авантюру. Он в красках описывал все, что видел в лагере: золоченые доспехи старших офицеров; драгоценности, прекрасных женщин и породистых лошадей. Преувеличивал размеры захваченной у ваккев добычи. И наоборот, уверял: карфагеняне ослаблены войной, их моральный дух низок – ведь не зря ему так легко удалось убежать. Выслушав его, старый скряга сдался: уж очень все казалось просто – разбить … захватить … поделить…

Ночь была темной как никогда – ни одной звезды на небе. Все видимое пространство занимали костры испанцев, которые, однако, находились на почтительном расстоянии от карфагенского лагеря, дабы избежать возможной атаки со стороны хитроумного Ганнибала.

Карфагенские лучники тоже не дремали – беспрерывно пускали с вала стрелы в малейшее подозрительное движение в ночи, да и просто так, на всякий случай.

Глубокой ночью, когда в стане врага все спали в ожидании завтрашней легкой победы, карфагеняне, не поднимая шума, начали обратную переправу через Таг.

Первыми пошли сорок слонов Ферона и заняли позицию внизу по течению. Отдельно от них строилась переправившаяся пехота: в центре встали фалангой ливийцы Ганнона Бомилькара, к ним присоединились кельты и иберы – из тех, кто имел длинные копья; на флангах расположились остальные пехотинцы. За ними – застрельщики и лучники. Всадники Мисдеса расположились вверх по течению, пытаясь успокоить коней после вынужденного купания.

Последними с рассветом переправились нумидийцы Целея. Во время переправы они изображали пеших лучников. Теперь, когда надобность в обмане врага отпала, нумидийцы вскочили на своих быстрых лошадей, перебрались через Таг и присоединились к остальным.

Дозорные карпетанов заметили движение противника, но было уже поздно. В лагере затрубили трубы. Сонные испанцы стали приводить себя в боевую готовность и неспешно объединяться в огромные отряды.

Мегаравик и Икер с изумлением наблюдали за построением войск Ганнибала и вслух размышляли, какую же тактику им теперь применить. Советоваться с мальчишкой Аваром они не посчитали нужным.

– Что он задумал? – пытался понять замысел врага Икер, но от выпитого ночью вина думать не получалось.

– Да пусть он хоть трижды перестроится, – чванливо заметил Мегаравик. – Все равно шансов у его армии нет. Жалкая кучка иноземцев и предателей-испанцев против нашего войска?!

На этом совет вождей закончился – видимо, малочисленность противника не стоила долгих раздумий. С боевым кличем, даже не выстроившись толком в боевой порядок, испанцы ринулись в атаку. Но для того, чтобы достичь противника, им пришлось преодолеть через оставленные врагом проходы насыпанный вал и переправиться через реку.

Вот здесь и раскрылась во всем блеске гениальность Ганнибала. При проходе через вал грозная армия из монолита превратилась в ряд длинных верениц воинов: так сито разделяет поток на мелкие струи. Второе препятствие, река, сделала солдат неустойчивыми: вода доходила им до пояса, сбивала с ног. Те, кто под градом стрел, дротиков и камней все же преодолевал ее, натыкались на копья фаланги, которые не оставляли им ни одного шанса.

Но численность испанцев позволила им собрать большое количество бойцов в воде, и ряды карфагенян, скорее всего, должны были быть прорваны.

– Вперед! – ревел Мегаравик. – Разорвите их!..

– За мной! – кинулся в воду Авар, увлекая своих ваккев.

– Убейте их! Иу-р-р-р!.. – Громкий боевой клич Икера подхватила многотысячная толпа.

Карфагенянам наверняка пришлось бы туго. Вот тогда настал время реализации второго этапа блестящего плана Ганнибала: испанцев медленно сносило по течению к берегу – туда, где стояли слоны Ферона. Раздался рев трубы, и грозные животные ринулись в воду. С другого фланга по сигналу Мисдеса в реку бросились африканские и кельтиберийские всадники.

Все водное пространство превратилось в мясорубку. Слоны безжалостно топтали врагов. Кавалерия, которой мелководная река не служила серьезной помехой, рубила их сверху. Не слышно было даже звона мечей: испанцы не могли полноценно отбивать удары всадников противника. Над рекой стоял страшный шум: крики умирающих и тонущих людей, вопли ярости, рев слонов, ржание лошадей, лязг оружия – все смешалось, терзая слух и заставляя сердце биться чаще.

Испанцы несли огромные потери и постепенно стали откатываться на берег. Но их подходящие свежие отряды сбивали с ног отступавших, и снова все начиналось сначала.

Битва продолжалась уже несколько часов. Мегаравик первым сообразил, что надо что-то менять, и велел дать сигнал к отступлению. Он надеялся перестроить ряды, привести в порядок своих бойцов и возобновить атаку. Но его противником был не какой-нибудь испанский вождь, а сам Ганнибал! Трубы карфагенян снова взревели и, не дав врагу опомниться, их пехота построилась в каре и стройными рядами стала переходить Таг обратно.

Мегаравик понял: они недооценили Баркида, ошиблись в тактике, и сейчас начнется окончательный разгром.

Он оказался прав: деморализованная толпа испанцев, сбившихся в кучу, безжалостно атакованную вымуштрованными войсками Ганнибала, предпочла бегство сражению.

– Авар!.. – изумился Мисдес, узнав молодого вождя ваккев среди немногих испанцев, которые продолжали биться. – Он мой! – крикнул он своей охране и стал пробиваться к врагу. Ему хотелось рассчитаться за позор месячной давности.

Но Авар быстро сообразил: его сейчас убьют или снова возьмут в плен, откуда, скорее всего, второй раз ему выбраться не удастся.

Он не стал играть в героя, криком подбодрил своих воинов – «Бейтесь до конца, иначе рабство или смерть!» – после чего благополучно скрылся в лесу.

Его солдаты тоже держались недолго и вскоре побежали. Нумидийцы Целея долго гнались за ними, закидывая дротиками, безжалостно топча лошадьми и рубя короткими мечами.

На следующий день посланники Мегаравика и Икера явились в лагерь Ганнибала просить мира, который им был дарован в обмен на заложников и непосильную дань.

Что же касается ваккеев, то за повторное сопротивление они большей частью были проданы в рабство – в назидание тем, кто решится бунтовать против Карфагена.

Авара так и не удалось поймать. Говорили, что он ушел в Сагунт.

Войско карфагенян благополучно достигло Нового Карфагена и осталось там зимовать, готовясь к новым битвам.

В свои планы Ганнибал не посвящал никого…

В то время как Мисдес сражался в Испании, в его отчем доме произошло значимое событие: сестра Рамона вышла замуж за Гасдрубала по прозвищу Козленок – брата Ганнона Великого, лидера антибаркидской фракции Совета, называемой в Сенате «партией мира», и ярого противника Ганнибала.

Карфагенскую знать ошеломило согласие старого Гамилькона на брак – это шло вразрез с его политическими взглядами. По Сенату поползли слухи: боэтарх рассорился с Баркидами, и его сын Мисдес скоро вернется домой. Но это говорили те, кто плохо знал старого лиса. Остальные были уверены: Гамилькону верить нельзя, это – всего лишь очередной политический ход, после которого Ганнону нужно ждать подвоха.

Допускал это и сам Ганнон, поэтому пытался переубедить брата.

– Козленок, одумайся! – твердил он. – Барка был нашим злейшим врагом. Его щенки спят и видят, как съесть меня с потрохами.