За ними идут местные наемники – кельты и иберы. Они вооружены топорами, короткими обоюдоострыми мечами, тяжелыми дротиками и овальными щитами. Даже если взять во внимание их относительную ненадежность, испанцы весьма эффективны и профессиональны в бою.

Последними маршируют легко одетые – и потому самые мерзнущие сейчас – жители Балеарских островов, знаменитые пращники, славящиеся своим умением метать тяжелые камни. Каждый из солдат имеет не менее пяти пращ. Самые любимые повязаны на голову в виде повязки. Они обучались своему искусству с детства, впитав азы с молоком матери. Рассказывают, что дети балеарцев не получают еду, пока не собьют точным попаданием шест с насаженным на верхушку хлебом.

Впереди пехотинцев движется конница Мисдеса – опытные мавританцы в кожаных доспехах с вшитыми в них железными пластинами; легковооруженные нумидийцы с колчанами, полными дротиков; наемники из местных полупокоренных племен кельтиберов, вооруженные кривыми саблями и железными копьями.

Карфагенян в войске Ганнибала не очень много. Они составляют элиту армии, ее офицерский корпус. Старшие офицеры входят в «совет лагеря». Некоторые из них – члены Сената, через которых Республика контролирует своих полководцев.

Мисдес монотонно покачивается на рослом коне буланой масти. Тот шагает неторопливо, но высоко держит морду, окутанную густой гривой. Седок не досаждает коню: Мисдес не слишком тяжел, не сковывает движения и в седле держится уверенно.

Все, кто когда либо видел Мисдеса, подмечали, что это довольно красивый мужчина. Он и правда хорош собой: крепыш среднего роста, с прямым правильным носом, выразительными карими глазами, волевым подбородком и щегольской, аккуратно подстриженной бородой.

Мисдес едет рядом с Целеем – молодым офицером, недавно прибывшим на службу к Ганнибалу, но уже зарекомендовавшим себя бесстрашным воином и умелым командиром. Это его помощник и командир нумидийских всадников, бесполезных в качестве ударной силы, но превосходных застрельщиков и преследователей отступающего противника.

Нумидийцы не используют ни удил, ни поводьев, ездят без седел и умеют на полном скаку перепрыгивать с одного коня на другого. Они не пользуются доспехами, а защищаются маленькими круглыми щитами. Эти их качества вначале поражали Мисдеса, но сейчас он привык и даже многое перенял у подчиненных.

Целей не в меру любопытен и всегда досаждает Мисдесу своими расспросами.

– Скажи, командир, почему местные варвары не могут объединиться и дать нам достойный отпор? Они же так воинственны и многочисленны!

– Целей, ты находишься здесь недавно и еще не знаешь особенностей этой страны. Для тебя все местные – одна нация, со своими языками и диалектами, которые ты все равно не понимаешь.

– Так разъясни мне, пожалуйста, – улыбнулся Целей. – Мы же никуда не торопимся?

Мисдес хитро прищурился, но не стал подшучивать над ним.

– Будь по-твоему. Слушай! – Он вздохнул и заговорил: – Как ты уже знаешь, в этой стране живут иберы. Они вполне цивилизованны, жили здесь всегда. Позже с севера вторглись кельты – отличные воины и охотники, но никудышные ремесленники. В нашей коннице полно кельтиберов – тех, кто получился в результате смешанных браков с первыми. Еще, как ты уже наслышан, на морском побережье расположены города-колонии наших предков финикийцев, крупнейший из которых, Гадес, находится на юге. На восточном побережье живут предки греков, их главный город – богатейший Сагунт.

Мисдес с удовлетворением посмотрел на Целея, как учитель смотрит на прилежного ученика, и закончил разъяснение:

– Так вот, молодой человек, всех их мы называем одним словом – «испанцы».

Он умолк, но молчал и Целей в предвкушении продолжения. Мисдес вздохнул и снова начал объяснять:

– Вот теперь представь себе, какая гремучая смесь населяет эту страну и как им нелегко объединиться… Если бы это было возможно, никто и никогда не покорил бы здешние земли. Испанцы фанатично преданы своему роду. Раб может, не задумываясь, отдать жить за вождя своего племени. Они не боятся смерти. Были случаи, когда их воины, распятые на крестах, начинали петь хором песни своего народа. Рабству они предпочитают смерть; ребенок может по тайному знаку перерезать глотки своим связанным плененным родителям.

Целей восхищенно воскликнул:

– Слава богам за то, что они послали испанцам рознь, чтобы они не могли объединиться и дать нам достойный отпор!

Мисдес, словоохотливый от природы, любил беседовать с Целеем. Мальчишка нравился ему, и он поучал его, как своего младшего брата Адербала.

Но Мисдес мог внезапно замолчать, нахмуриться и погрузиться в мысли, известные только ему. Целей знал об этой особенности командира и в такие моменты не тревожил его попусту. Он сразу находил себе какое-нибудь занятие и оставлял Мисдеса одного.

В Карфагене много патриотов, но таких, как Мисдес, нужно еще поискать. Тем не менее, иногда просвещенный эллинизм брал вверх над любовью к отчизне, и Мисдес, как настоящий греческий мыслитель, подвергал сомнению те устои, которые веками формировались на его родине.

Иногда Мисдес сомневался: правильным ли является нежелание его соотечественников не служить в армии, а целиком отдаваться под сомнительную защиту купленных наемников? Перед ним вставали примеры – легендарные герои греков, македонян, персов, римлян, навсегда вошедшие в анналы истории. Но среди них нет – и никогда не было! – ни одного карфагенянина.

Он был уверен: богатство приходит и уходит, но слава сохраняется вечно. Мисдес грезил, что когда-нибудь имена его соотечественников также будут с восхищением вспоминать потомки, не подозревая, что один из этих легендарных героев уже существует. Он встанет на одну ступень с Александром Македонским и затмит своей славой прочих великих. Ну а пока он возглавляет медленно, но упрямо вышагивающее войско, направляющееся в Новый Карфаген.

Ганнибал, его начальник и друг детства, ехал на рослом коне в окружении верной охраны. Одевался он просто, не как победоносный полководец: груботканая испанская одежда, удобные походные кожаные сапоги, вроде бы невзрачные, но прочные и надежные доспехи – и лишь оружие, всегдашняя его слабость, богато инкрустировано золотом и драгоценностями.

Мисдес любил Ганнибала за веселый нрав, ироничность в отношениях с окружающими и самокритичность к себе; восхищался его бесстрашием, незаурядным умом и талантом военачальника.

Он не сомневался: если бы они не были друзьями, не провели вместе детские годы в военных лагерях своих отцов, то и тогда его отношение к Ганнибалу было бы таким же: этот человек вызывал у своих подчиненных чувство обожания и стремление во всем подражать ему.

Но Ганнибал не бог, а простой смертный, и, естественно, имел некоторые пороки, худшими из которых Мисдес считал алчность и недержание обещаний, данных врагу.

К первому Мисдес относился снисходительно – стремление к наживе было в крови его соотечественников, – но второй глубоко претил ему, человеку слова и железных принципов.

Основные торговые связи его семья поддерживала с цивилизованными странами – Грецией, Египтом, Южной Италией, – где крепкое слово ценилось на вес золота. Это помогало предкам Мисдеса заключать выгодные сделки, которые если и не приносили огромных нечестных доходов, но обеспечивали постоянную прибыль, которая множилась из года в год.

Большинство же карфагенян предпочитало торговать с варварами, где жульничество – обычное дело. Вся торговля сводилась к обмену поделок карфагенских ремесленников на дорогое сырье и рабов. Многие не гнушались торговлей с пиратами, обменивая у них прекрасных сицилийских женщин на мужчин, причем за одну женщину получали трех рабов, и барыши были огромными.

Покинув надоевшего ему Целея, Мисдес подскакал к Ганнибалу и, изображая видимость субординации, знаком попросил разрешения приблизиться.

Получив от полководца позволение, выраженное властным кивком, он выровнял шаг своего рысака и почтительно поклонился Ганнибалу: