Следом за пехотинцами показались кельтиберийские всадники на своих рослых лошадях, вооруженные длинными кривыми мечами и огромными пиками. Двумя большими отрядами они стали перед лагерем, оказавшись под защитой лучников, расположившихся на валу.

Построение завершилось, карфагеняне дали понять – они готовы к битве.

Сифакс понимал, что его войско утратило преимущество местности, и нужно либо ждать, либо идти в атаку.

Понимал он и то, что пунийцы не сдвинутся с места, но провести уже третий день без победоносной битвы было выше его сил.

– Вперед! – Нетерпеливо взмахнув рукой, Сифакс дал сигнал к атаке.

Трубачи и барабанщики повторили команду. Армия пришла в движение.

Центральный легион Вибия Алиена вынужден был взять влево, чтобы напасть на ливийцев. Этот маневр, легко дающийся римлянам, у нумидийцев привел к нарушению строя, и атака захлебнулась. Первая шеренга безуспешно пыталась пробить фалангу: ливийцы понесли потери, но не дрогнули, а через несколько минут сами пошли вперед.

Манипулы нумидийцев сражались в шахматном порядке – на римский манер. Для более успешной атаки центуриону необходимо было выправить положение.

– Труби: передовым манипулам отступить! – крикнул Вибий горнисту.

Получив приказ, первая шеренга подалась назад, чтобы сомкнуться со второй и образовать сплошную линию. И снова – неудача: вместо организованного перестроения нумидийские легионеры вломились в задние ряды, что моментально сделало легион похожим на неорганизованную толпу варваров, то есть теми, кем они были в действительности…

В это время конница Сифакса неудачно атаковала кельтиберов, хорошо изучивших тактику нумидийцев за время испанской компании. Тем более что конницей карфагенян командовал Адербал, знавший наперед все их возможные хитрости.

Кельтиберы, отбив атаку, не устремились вперед, а остались на месте, как будто чего-то выжидая. Часть задачи, поставленной перед ними Гасдрубалом, они уже выполнили: конница Сифакса не смогла прийти на помощь легионам, но продолжить атаку испанцам мешала превосходящая численность противника.

Лучники из-за лагерного вала успешно отбивали попытки нумидийцев закидать кельтиберов тучей стрел и дротиков, и уходить из-под их защиты карфагеняне, похоже, не собирались.

Сифакс нервничал: все шло не так как надо! Но поводов для паники он пока не видел: врагов было меньше, Баркид не принимает попыток для контратаки. А в обороне битвы не выигрываются.

Внезапно какой-то шум, донесшийся вначале с правого фланга, а затем сзади, привлек внимание царя, стоявшего в тылу своей армии в окружении верной охраны. Этот шум раздавался из-за ближайших невысоких холмов, однако пока ничего не было видно. Сердце Сифакса наполнила тревога. Но он успокаивал себя – ведь других войск карфагенян в этой части Африки не было, а значит тревожиться не о чем.

И вот показался источник шума - конница, несущаяся во весь опор в клубах пыли. Царь сразу сообразил – это нумидийцы, но не его поданные. И явно с недружественными намерениями…

«Вот чего ожидали карфагеняне. Проклятый Гала! Мерзкий стервятник», – заскрипел зубами от злости Сифакс и отдал приказ последним рядам легионеров развернуться по направлению к врагу.

Он был прав только в одном: да, это были воины Галы, но возглавлял их не старый царь, а несущийся впереди огромного отряда царевич Масинисса. Другой, не менее многочисленный отряд, показавшийся из-за правых холмов, вел Гауда.

– У-р-р-р!!!.. – Боевой клич несущихся нумидийцев, сливающийся в сплошной гул, и был тем шумом, который услышал царь.

Сифаксу не надо было пояснять, что это конец. Дав знак охране, он сорвался с места. В его планы не входило умирать, и он решил оставить армию на попечение Статория и Алиена.

Воины Масиниссы на всем скаку врезались в тылы легионов, а конница Гауды атаковала всадников Сифакса, которые оказались зажатыми между ними и кельтиберами, которые заметив подмогу, сразу ринулись вперед.

Все произошло так стремительно, что через короткое время Адербал встретился с Гаудой.

– Приветствую тебя, брат, – крикнул, радостно взмахнув левой рукой, Адербал. В другой руке он сжимал окровавленный кривой кельтиберийский меч.

– Я тоже рад видеть тебя! – довольно осклабился Гауда, осаживая своего коня.

– Ты вовремя. – Адербал облегчено вытер пот, струившийся по его лицу из-под шлема. – Нам становилось тяжело.

– Я знал, что нужен тебе, – ответил Гауда. – У меня нет больше братьев, и я не хочу потерять последнего!

В это время на другом конце поля боя шло планомерное истребление нумидийских легионеров, не имеющих возможности спастись бегством. Они проклинали тот день, когда отказались от коней и стали пехотинцами.

Вибий Алиен горестно наблюдал за гибелью своих воинов, к которым уже успел привыкнуть, но ничего не мог поделать.

«Эх, – с тоскою думал он, – никто не сможет создать из варваров легионеров, подобных римским. Даже я…» Последнее, что он увидел, был кельтиберийский меч, опустившийся ему на голову. Центурион упал с коня, и его затоптали свои же бегущие солдаты.

В этой битве карфагенянам и их союзниками удалось уничтожить более тридцати тысяч воинов врага. Сражение стало началом конца Сифакса и удачным дебютом Масиниссы, будущего величайшего правителя из всех нумидийских царей. План Сципионов вести войну на два фронта провалился. Наоборот, они получили в лице Восточной Нумидии нового опасного и сильного противника.

– Какой конь!.. – восхищался Гауда боевым рысаком Мандония. – Какая сила! – Нумидиец беспрерывно похлопывал коня по нетерпеливо дрожащему крупу и никак не мог отвести восторженного взгляда. – Какая стать! Это не лошадь, а настоящий алмаз! – Он так пожирал его глазами, что создавалось впечатление – была бы такая возможность, Гауда взял его на руки и стал качать, как ребенка.

Мандоний гордо ухмылялся: ему льстил восторг того, кто знал толк в лошадях.

Илергетам был симпатичен этот чужестранец. Во-первых, он не карфагенянин; во-вторых, Гауда, как и они, не мог жить без лошадей; в-третьих, он прибыл сюда с Мисдесом – единственным из пунийцев, к которому они питали глубочайшее уважение. Тем более, что брат Мисдеса, Адербал, тоже называл Гауду братом, а Адербал для илергетов – человек, овеянный ореолом славы после рассказов о войне в Италии, о победах Ганнибала над их обидчиками – римлянами.

Мисдесу для переговоров с вождями была нужна поддержка Адербала и Гауды. Илергеты утратили веру в Гасдрубала Баркида. Возникла необходимость убедить их в том, что Гасдрубал не один, с ним Магон, прошедший компанию в Италии, и Масинисса со своими беспощадными воинами. Весомым довеском на переговорах стало золото, прибывшее в сопровождении отряда нумидийцев. Гасдрубал не мог доверить его перевозку испанским наемникам, а названный брат Адербала – гарант того, что оно будет доставлено илергетам в целости и сохранности.

Карфагеняне готовили Сципионам западню, и Андобал был им крайне необходим. Переговоры шли туго – илергеты помнили печальный результат последних договоренностей, хотя Мисдес упорно доказывал, что в их поражении от Гнея Сципиона вины Гасдрубала нет. Баркид был сам разбит у реки Ибер из-за предательства испанцев.

– Мисдес, мы верим тебе, – твердил Андобал, наблюдая за играми Гауды с конем, – но и ты пойми нас. В случае поражения не будет больше никаких новых заложников либо дополнительной дани для римлян. Будет бесславный конец для меня и брата. Сципионы с трудом простили нам последнее выступление против них… Да и слово «простили» здесь не совсем уместно. Нас ограбили дочиста. Наши дети у них в заложниках. Поэтому наши сомнения вполне обоснованны.