А потом всё это исчезло. А пару ударов спустя прозвучал такой тяжёлый вздох, что Тамара невольно открыла глаза и поразилась грусти, застывшей на профиле наёмника. Он перевёл какой-то невидящий, отрешённый взгляд с заострившимися, вобравшими более, нежели обычно теней, черты лица и сказал:

— Их больше нет.

Девушка как-то сразу поняла его. Первый импульс — привстать, проверить, удостовериться она подавила. Чуть позже она посмотрит…попытается посмотреть на подруг, а сейчас сердце, неровно дребезжащее в груди, должно утихомириться… Может быть потом, если, конечно, это «потом» будет, она найдёт минутку и поплачет, а сейчас в море горя ещё одна капля, пусть и очень горькая, была уже не столь ощутима…

Но вот хотя бы с появлением забытого хода появилась слабая надежда. Надежда ещё повоевать, а не сдохнуть подобно грызунам в мышеловке.

Разобрать кладку после точного и тяжёлого удара Лири, первого выбитого кирпича и сеточки трещин, оказалось задачей кропотливой, но выполнимой, чем и были заняты свободные от наблюдения девушки и Кол с Брадой. Тамару, порывавшуюся помочь, быстро и бесцеремонно отправили на лежанку отдыхать, набираться сил и… страдать. Ежи, помощи от которого с его левой рукой тоже было мало, заменил амазонку у бойницы. Лири, будто выполнивший свою миссию, вновь уселся любовно затачивать пострадавшую от соприкосновения со стеной секиру. И какое-то время в помещении наступила относительная тишина, прерываемая шуршанием, негромкими ударами и ругательствами. Ну и в воздухе отчётливо прибавилось пыли — работающие у расширяющегося пролома стали чихать, вначале сдерживаясь, а потом уже не стесняясь. Собственно, вряд ли даже самый нескромный кашель способен был долететь до караулящих их постовых и вызвать приступ острого любопытства с последующим докладом старшему о подозрительной возне.

Сетр в силу возраста, мудрости (отсутствие глаза сюда не будем вносить) тоже остался вне грязной работы — он принялся нарезать круги по вынужденной территории, присматриваясь и принюхиваясь, отмечая цепким хозяйским глазом то, что каким-то образом могло пригодиться. Потом уселся проводить ревизию съестных припасов из котомок наёмников, куда добавил раннее обнаруженные несколько вполне приличных и целых пайков, судя по всему, из постоянно обновляемого неприкосновенного гвардейского запаса. Подозвал одну из девушек, чем вызвал недовольную гримасу на лице Лири и дал ей разнести сухой паёк в виде лепёшек, вяленого мяса, сыра и луковиц стоящим на постах или работающим подругам. Амазонка окинула скептическим взглядом рацион, поморщилась, но промолчала — им, собственно, и таким не получалось похвастать, все припасы остались на лошадях, которых уже реквизировали запасливые «грифоны» — лягушатники.

Тамара с невольной улыбкой наблюдала эту сцену. Бедро, находясь в спокойном состоянии, поутихло, и она была почти счастлива. Получила свою порцию еды, покрутила в руках небольшую забавную луковичку, со вздохом отложила — не девичья это еда. А вот при виде неаппетитного в общем-то мяса, в животе зашевелился червячок голода. Она и забыла, как давно ела за всей этой кутерьмой. Казалось, что вообще в прошлой жизни. Жевалось так туго, что приходилось прикладывать усилия, чтобы раскусывать сопротивляющиеся волокна. Тем не менее, изобилие слюны сигнализировало, что аппетит на месте. А потом, немного подумав, решилась и, как в детстве, отрезала бочок лука, очистила и стала есть вприкуску с мясом, лепёшкой и сыром. Ну вот, а жизнь то налаживается! Или накладывается?

Но тут обозначилась небольшая проблемка на ближайшую перспективу: выпитое раннее вино потихоньку искало выход наружу. Пока ещё робко и стеснённо вопрошая у хозяйки. Но Тамара-то знала, что наступит тот момент, когда желание придёт и нагло постучит по столу с жёсткими требованиями, и тут главное не опоздать. А в нынешнем положении Тамары, когда совсем не охота тревожить ногу, а если тревожить, то аккуратно… И вообще, представив себе свои манёвры в таком простом и естественном деле, у девушки вновь испортилось настроение. Хорошо хоть тот же Ежи, предвидя подобные проблемы, загодя соорудил в дальнем глухом углу подобие ширмы и поставил старый, неиспользуемый, судя по ржавчине, котёл, каким-то чудом затесавшийся в пристройке. Слава Единому, а то разбирать очень хорошо и плотно уложенную плитку для рытья выгребной ямы не было никаких сил. Но, конечно же, даже «общение» с котлом для девушек — это о-о-очень смешно.

Тамара горько вздохнула и начала свой длинный путь в нужном направлении. Война войной, а писать-то хочется!

Вскоре проход был расчищен до того, что боком можно было протиснуться в него, и троица в составе Кола, Брады и Сетра отправились на поиски чуда. Лири, как и заинтересованно глядящим девушкам, присоединиться не предложили. Здоровяка эта сомнительная разведка в чёрном, как ноздри дракона и пыльном до такой степени, что можно вычихать последние мозги, зеве не вдохновила абсолютно — он предпочёл почёсывание задницы. Славы это действо ему точно не принесёт, а вот путаясь в тесном коридоре, к которому у наёмника с его габаритами было стойкое отвращение, если не сказать хуже, очень легко можно было влезть в какое-нибудь дерьмо — и хорошо, если это будет банальная паутина.

А вот касательно девчонок — то это была самая настоящая дискриминация. Но опять же, спорить с людьми, спасшими тебя, стучать в грудь, пусть и прикрытую кольчугой и кожаной курткой, но гораздо более выразительную по сравнению с мужской, доказывая, что они имели дракона в хвост, а, сообразуясь с постулатом вдохновителя амазонского движения Великой наёмницы (именно так — с большой буквы) Брады о «наличии яиц», то и дракониху в ту же часть тела, было пока(!) рановато. Но Тамара верила, что наступит день, и возмужавшие девушки отринут скромность поступков, и с полным на то основанием начнут диктовать свои условия каким-то наёмникам с обилием мышц и неограниченным самомнением.

Тревожное ожидание затягивалось. Как всегда, впрочем, в такие моменты, когда каждая минута, ощутившая и оценившая напряжённое внимание зрителя начинает выделываться, крутясь перед глазами, будто перед зеркалом, демонстрируя собственную важность и преувеличенную особенность.

За окошками — бойницами сгущались сумерки, закрашивая пространство чернотой, последние протуберанцы солнца уползали за пока что выглядывающим хозяином. На площадке у главных ворот началось какое-то нездоровое шевеление.

Одна из наблюдательниц шикнула, привлекая внимание, и Тамара, томимая нехорошими предчувствиями и нетерпением, переборов боязнь перед неминуемой болью, подтянулась, опёрлась о копьё и, подбирая верный ритм движения, который она уже опробовала при посещении уединённого места, осторожно поплелась к необходимому окошку. Ещё не подойдя и не увидев, что происходит, она уже слышала крики, похожие на команды, и бряцание оружия. А сама картина, открывшаяся ей, очень настораживала: в свете костров и факелов было видно, как в открытые ворота вливаются стройные ряды солдат. Колонна промаршировала к главному входу, другая, продефилировав через двор локтях в тридцати от пристройки мимо замерших у бойниц наблюдателей, ушла к тыльным строениям комплекса, а несколько шеренг стали разворачиваться у ворот.

У Тамары сердце ухнуло в пятки — вот и дождались мятежники помощи. Но то, что произошло потом, совсем загнало в ступор невольных зрителей.

«Грифоны», охранявшие ворота, подтянулись, даже приняли некое подобие строя напротив, гм… (на штандарте, развевающемся в руках бойца в отблесках большого костра трепыхалась сизая птица с развёрнутыми крыльями и клювом скорее ястребиным, нежели, надо понимать голубиным) «голубей». Колер сюрко и плащей вновь прибывших был фиолетовым, что соответствовало отдельному отборному отряду городской стражи личного подчинения коменданту города РоШакли, сформированному буквально недавно для усиления патрульной службы Агробара (этакий мгновенно реагирующий резерв на нестандартные и выходящие за пределы простой стражи орган; всё бы хорошо, и звучит красиво, вот только это подразделение реально подвинуло королевскую гвардию, на что, впрочем, Элий никак не отреагировал).