После сигнала капитан последовал с остальными бойцами наружу по той же верёвке — с этой стороны городка не были предусмотрены ни ворота, ни хотя бы калитка, но солдату не должно жаловаться: пятилоктевая стена — это разве препятствие? Хотя для объективности стоит заметить, что РоГичи к подобным трюкам был не очень привычен в силу специфики службы, той должности, которую занимал и, чего уж там, благодаря десятилетиям мира, царившего в столице и расслабившего много кого. Да, по части владения оружием, устойчивости сидения в седле и непринуждённого нахождения во дворце — это да, эти направления были отточены до филигранной остроты. А вот лазание по стенам, головокружительные пробежки по крышам — мозг капитана противился воспринимать подобные занятия, как достойные внимания. Хуже, пожалуй, он себе представлял нахождение в густых и дремучих шалюрских лесах, где враждебно было каждое дерево, а встречная ветка норовила как минимум выколоть глаз. Но, в общем, сейчас не об этом, так как на момент приземления на ноги, РоГичи отключил все свои тревожные маячки, сигнализировавшие об осторожности, ибо его поглотила одна цель: наказать и отомстить. Но, в общем, помимо холодной ярости, в которую он оказался закован с ног до головы, и всепоглощающей жажды крови — не той, что присуща вампирам из народного фольклора, гурманам и эстетам, смакующим солоноватую жидкость и по капле оценивающим превосходность букета «такого-то» года, а именно той, когда ты сквозь пальцы можешь пропустить тонкие ручейки и в угасающем сознании поймать словно последний поцелуй любимой женщины ужас смерти от того, кого прежде, с улыбкой и утренней кружкой пива намеревался отправить на смерть. Но капитан, всё-таки будучи дворянином и поневоле немного политиком, намеревался не просто погадать на кишках врагов, как шаманы тёмных, а захватить какого-то много знающего дядю и путём запугивания до порчи штанов, попытаться выяснить хоть что-то о происходящем в столице. А ещё этим выходом он хотел решить проблему блокирования гвардейцев в городке.

Капитан и двадцать гвардейцев — разведчиков, именно которым по роду службы полагалось уметь лазить и передвигаться очень тихо, лёгким бегом дальними улочками обходили противника. Разведчики, выходившие первыми, пристроившись рядом, доложили, что подозрения касательно наблюдателей подтвердились, а именно: подмастерье и мальчишка ими и оказались (пьяница же и был настоящим поклонником хмеля), и клялись, что иных товарищей в этом квартале у них нет. Относились они, как выяснилось, к весьма уважаемому коллективу Кривого Дужана, о чём мальчишка не преминул сообщить в контексте «вам неприятности нужны»? Получив пару оплеух и ножнами по заднице — не таким уж и юным он был, чтобы требовать по взрослому, но разведчик ограничился таким внушением — подрастающий рыцарь плаща и кинжала заткнулся, был связан и оставлен в одном из переулков. Судьба же мнимого подмастерья вряд ли складывалась столь благополучно — хорошо, если он ограничился выбитыми зубами и пострадавшими почками. Из любопытной информации разведчики почерпнули такое: на воротах восточной стены гвардейцев ждёт такая же засада из числа полусотни неизвестной принадлежности солдат и неясного количества примкнувших к ним лиц криминального толка (такой штрих: дабы отличать своих от чужих, они пометили себя зелёными кусочками ткани в виде платков и шарфов на руках и шеях), а магов в другой стороне вроде не было замечено. Уже подходя к опасным местам, они пониже натянули капюшоны серых, не несущих никаких опознавательных знаков плащей и разделились: десяток пошёл с капитаном влево, планируя через пару домиков проникнуть во двор, из которого вполне возможно было попасть на задний двор трактира старика Дуремара и, соответственно, попытаться заглянуть, что там внутри. Второй десяток во главе с Дагом задворками обойдя открытое пространство улицы, выходящей в тыл латникам, по параллельно стоящим домикам, возможно, что и по крышам, подобраться к врагам с противоположной стороны.

Весь упор этой вылазки делался на то, что противник вряд ли ожидает практически моментальной ответной реакции от только что едва унёсших ноги, потерявших две трети состава, офицера и мага гвардейцев. И, судя по подготовленности, они достаточно осведомлены о серьёзной нехватке людей в рядах королевских солдат.

Эксцессов, которые бы помешали их стремительному продвижению, не случилось, но к задам трактира они выходили очень осторожно. Двое солдат, таки повязавшие для отвлечения зелёные повязки, нашедшиеся в карманах наблюдателей, шли первыми сквозь внутренние дворы участков. Живущие в них люди испуганно пялились на вооружённых людей или, находясь случайно — любопытствующие — на свежем воздухе, тут же прятались по домам, предпочитая не связываться непонятно с кем — неприятностей никто не искал. В предыдущем только дворе был случайно обнаружен засевший в кустах смородины один из черни, примкнувшей к бунтовщикам. Увидев тихо идущих незнакомых людей, он затаился, но так как процесс, в котором он изначально упражнялся, нельзя было прервать, так сказать на полуслове, это его и выдало: характерный звук, привлёкший невольное внимание. Любителя посидеть на природе там и оставили в кустах, но с перерезанной глоткой. Сомнений в том, что он относится к людям, участвовавшим в избиении гвардейцев не было — зелёная повязка на рукаве говорила сама за себя. Ещё двоих, спокойно стоявших на крыльце, мятежников — как их окрестил про себя РоГичи — с кружками пива и эмоционально обсуждавших преимущества блондинок перед брюнетками, разведчики успокоили тоже ловко и тихо.

Дальше РоГичи пошёл первым. Здесь всё ему было знакомо, разобраться со случайно встреченным представителем бандитов он сможет сам, а вот появление латника, закованного в железо, словно бесформенная улитка в раковине — это было бы неприятным сюрпризом. Но вначале ему попалась дородная немолодая женщина в чепчике и переднике, спускавшаяся со второго этажа. Это была жена Дуремара, крепкая, держащая порой легкомысленного мужа в ежовых рукавицах. Сейчас же она выглядела несчастной и бледной, и на капитана поначалу даже не обратила внимания, отчего он немного удивился: шедшие от чёрного входа люди с обнажённым оружием — это не очень правильно. А от её зоркого взгляда обычно ни одна мелочь не могла скрыться (особенно в этом плане доставалось прислуге и кухонным работникам).

РоГичи решил немного прояснить ситуацию, потому, пропустив далее двоих, сам остановился внизу у лестницы и приложил палец к губам. Женщина невольно подняла холодный взгляд и капитан увидел на её лице узнавание. Дёрнувшиеся в вопросе губы замерли и захлопнулись.

— Где старина Дуремар? — тихонько спросил у неё капитан, думая о том, что с мужчиной проще планировать какие-либо действия, нежели с женщиной.

— Его больше нет… — глухо ответила та, опустив глаза.

— Как это? — лицо у капитана вытянулось.

— Эти пришлые драконы, что сейчас хозяйничают в нашем трактире…

— Подожди, они здесь?

— Какая-то часть, — пожала плечами. — Некоторые, как проклятые маги, сняли комнаты ещё неделю назад.

— Интере-е-есно, — протянул РоГичи, думая о своём. Посмотрел внимательно на женщину. — Пропустишь моих? — и кивнул наверх.

Она его поняла, и на лице зажглась кровожадная улыбка.

— Конечно. Если б ты мне дал оружие, я бы сама с удовольствием поучаствовала.

— Нет-нет, — чересчур поспешно бросил он, поняв свою оплошность. И добавил как бы в качестве оправдания. — Бойцы будут действовать по отработанным схемам, и лишнее лицо — это неминуемая потеря эффективности, — он решил воздействовать на неё таким казённым языком, дабы наверняка пресечь любые поползновения в этом направлении — пусть она скалкой и сковородой воюет на кухне. А, представив себе эту мощную женщину, с пронзительным визгом носящуюся по заставленному столами и скамьями залу трактира и накалывающую наподобие вертела мечом всех, кто попадётся из недругов, он даже похолодел от такой картины. Сам капитан с долей скептицизма относился к лицам слабого пола с оружием в руках, но, лично зная несколько амазонок, пришёл к выводу, что из правил бывают исключения.