Орлецкий порой сливал свой теплый баритон с девичьими голосами, одобрительно кивая Наташе. Зоя незаметно спросила глазами: «Что это значит? Нравится Чернушка?» Вадим чуть скривил тонкие губы и поднял левую бровь: «Подбадриваю человека. Надо же понимать, Зоя. Ты же вне конкурса!» Но Вадим чувствовал фальшь в своем ответе. В эти мгновенья он знал, что может всерьез увлечься Наташей, как это бывало с ним не раз. Тогда ему плевать, кто и что будет говорить. Он никому не поверит, убежденный, что пришла настоящая и наверняка последняя любовь…

На таежной поляне горел другой костер, от него тянулся за реку белесый дымок. Кирька и Ром слушали таежные были Кыллахова. Старый якут, поглаживая смиренного пса, примостившегося возле хозяина, живописно рассказывал о давно забытых ловких охотниках, о силачах, которые приволакивали на замороженной шкуре огромного лося. Парням не терпелось узнать про партизанские походы, но старик обещал рассказать, когда приедут на место боев.

Сергей спал возле выгруженных на берег вещей, прикрывшись легким одеялом. После того как большинством голосов отвергли план штурма порога, он махнул рукой и раздосадованный ушел от костра. Уснуть он мог в любую минуту, приказав сам себе. О том, что можно этого добиться, он прочитал в книге Юрия Гагарина и еще в армии натренировал свою волю. Вот и сейчас, перед тем как лечь, Сергей завел свои ручные часы с будильником и, зевнув не больше двух раз, тут же заснул. Зоя называла его нервы веревочными. У нее же, по ее мнению, нервы были чуткими, как скрипичные струны. Впрочем, она считала такое сочетание наиболее удачным и гармоничным.

2

В полночь закатная зорька, дотлевая крохотным угольком, все же успела поджечь краешек неба на востоке. Искорка зари долго не могла воспламенить гребень горы. Наконец, словно раздуваемая потоком свежей утренней прохлады, искра заструилась пламенем, растекаясь алой узенькой полоской по зубчатому гребню.

Сергей не дождался, пока просигналят часы. Он сквозь сон слышал, когда смолкли девичьи голоса и в таборе воцарилась тишина. Не обувая кованых сапог, он босиком подкрался к мужской палатке, заглянул внутрь. Орлецкий сидя спал один - значит, Кирька и Шатров остались ночевать вместе с Ксенофонтом…

Имущество лежало в стороне от палаток. Это облегчало осуществление замысла. Сергей вскинул на плечо мешок

муки, в левую руку прихватил ведро с крупой и направился к порогу.

Хотя до рассвета было недалеко, под скалой еще стоял сумрак, скользкая гранитная кромка вдоль ревущего водопада едва различалась.

Сергей оставил ведро и пошел с одним пятипудовым кулем. Как ни храбрился он, но грохот воды вызывал в груди озноб. На полпути нога слегка скользнула, Сергей наклонился над водопадом и чуть не сбросил груз. Он до предела напряг мускулы и удержался почти на одной ноге - помогла армейская спортивная закалка. Выбравшись из-под скалы и очутившись на широкой береговой площадке заводи, Белов бережно опустил мешок и ласково похлопал его: «Молодец, что не свалился!».

Ободренный первой удачей, Сергей стал таскать груз с большей решимостью. Войдя в азарт, он перестал считать, сколько раз пройдет туда и обратно. Утренняя прохлада не успевала освежать его разгоряченное тело. Он каждый раз смачивал лицо в заводи, иногда, наклонясь к воде, окунал голову, и мокрые волосы кудряшками прилипали ко лбу. Хотя самые тяжелые тюки были перетасканы, под конец даже легкие вещи казались увесистей первых. Начала ныть спина, подрагивали ноги. В последний заход он собрал всякое тряпье, не тяжелое, но громоздкое, как копна сена.

Алым пламенем сияла заря над вершинами восточных гор. Тайга встречала весеннее утро. Сергей окинул улыбчивым взглядом цветную девичью палатку, вырвал листок из записной книжки, крупно написал: «Вещи перетаскал. Жду в гости.» - и приколол листок к пологу.

Медленно, как верблюд под вьюком, пошагал Сергей навстречу грохочущему водопаду. Из-за кривого среза горы всплыло солнце, зыбкое, будто из расплавленного золота. Оно ударило потоком лучей в глаза, ослепило. «Может, вернуться?» - заколебался Сергей, а ноги шли и шли…

Со скоростью гигантского маховика кружил у ног Сергея водоворот, вил водяные кольца, взбивая у берега пену. На отполированной глыбе зеленел невысокий краснотал. Рыжий муравей, уцепившись за лист, качался над шипучими волнами.

«Уработался, добрый молодец»,- заметив спящего муравья, улыбнулся Сергей.

3

Кирьку разбудила пищуха. Желтоперая, с белыми крапинами по спине, птица, издавая по временам резкий свист, выколачивала длинным загнутым клювом из сухих веток лакомство, роняя труху прямо на лицо пареньку.

- Кыш!- с трудом оторвав от подостланного в изголовье седла сонную голову, прошипел Кирька. Но птица перелетела на соседнее дерево и продолжала свое занятие. Тут же Кирька расслышал звонкую кукушечью «кузницу»: десятки кукушек беспрерывно куковали в ближних и дальних распадках.

- Никакого покоя от бездельниц,- недовольно проворчал Кирька. Но, открыв глаза, он тут же похвалил звонкоголосых птиц: в самом деле, пора вставать. Он собирался, пока все будут спать, поделиться своими соображениями с Беловым. Кирька вчера единственный стоял горой за переправу через порог на дощанике…

Размахивая плетеной нагайкой и тихонько, как синица-гаечка, насвистывая, Кирька погнал лошадей к реке на водопой.

- Цив, цив,- озорно пищала зеленогрудая гаечка, перепархивая с ветки на ветку, и Кирька, подражая ей, отвечал:

- Цив, цив, цив!

Паренек глубоко вдыхал запахи тайги и чувствовал, как грудь и мускулы наполняются силой, и даже как будто расширяются. Никому не удастся повернуть вспять Кирьку Метелкина. Если даже половина участников откажется от похода на вершины Туркулана, он не изменит своего решения. Что теперь ручей, где таится жалкая «россыпуха», в сравнении с золотой скалой! И еще хотелось Кирьке вместе с Ксенофонтом разыскать затерянные в тайге, заросшие бурьяном и кустарником безымянные могилы партизан, вместе со стариком поставить памятники на высоких горных тропах. Там лежат в земле его, Кирькины ровесники, которые останутся ровесниками восемнадцатилетних и через сто и через двести лет…

- Х-хорош т-теремок! - произнес Кирька, любуясь зимовьем Игнаша над гранитным обрывом. Завидное дело сотворил Ян Игнаш. Но Кирька Метелкин тоже на многое способен: возьмет и поставит дворец из тесаного гранита на заоблачном утесе. Приходите, таежные люди - оленеводы, охотники, геологи,-всем места хватит, всех обогреет Кирилл Метелкин!

Каково же было удивление паренька, когда он глянул с береговой террасы на место стоянки. Две палатки, пустой дощаник… А куда же девались мешки с мукой, ящики с консервами?I

- П-прозевали, т-тетери! - завопил Кирька и сломя голову покатился с горы. Он рванул полог брезентовой палатки и затотокал:

- То-то-это, п-проспали в д-доску!

- Хватит дурачиться,- промычал со сна Орлецкий, повернулся на другой бок и закутался в одеяло с головой. Зато вскочили девушки и метались по палатке, ища свою одежду. А Кирька спохватился, что потерялся Белов. Страшная догадка пришла ему в голову. Он .кинулся к тому месту, где спал Сергей,- нет ли там следов крови. Но там лежали лишь две дерюжные шаньки, наполненные овсом.

- Ч-черт-те что! - развел руками совершенно сбившийся с толку парнишка.

Высунула из палатки нерасчесанную голову Зоя. Кирька подбежал к ней и еле выговорил:

- С-сперли вещи, сперли Б-белова…

Пока Кирька заикался, выбралась наружу Наташа и сразу увидела записку Сергея. Когда Наташа взяла Кирь-ку за руку и подвела к записке, у того рот стал, как у карася, круглый-круглый.

Через минуту все хохотали, а сам Кирька пуще всех. Как он мог подумать, что и Белова вместе с кулями сперли?!

Заметив протоптанную по берегу дорожку, все поняли, какую работу проделал Сергей, пока они дрыхли в теплых постелях.

- Ну и Никитушка Ломов! - протирая сонные глаза и позевывая, сказал Орлецкий.