— Ты не знаешь? Ах, нет, конечно нет. Откуда ты можешь знать? Он сын Сирены.

Глава 8

Постепенно оправившись от оцепенения, в которое повергла ее эта потрясающая новость, она подумала, что если сейчас же что-нибудь не предпримет, то не в состоянии уже будет сдвинуться с места. Не позволяя себе даже думать о том, что она только что узнала, Клара, медленно пройдя через парадный вход и обогнув западное крыло здания, доплелась до гаража.

Наконец нашла Вильяма, шофера, в старом домике, служившем раньше гаражом, который пил чай и перекидывался в картишки с конюхом и одним из садовников. Все трое виновато вскочили на ноги, когда Клара появилась в открытых дверях.

— Простите, что беспокою вас, — нерешительно сказала Клара, и взглянув на Вильяма, она добавила: — Не могли бы вы отвезти меня домой?

Вильям, шумно отставив стул, направился к ней, на его лице было удивление.

— Конечно же, мисс. Но я так понял, что вы останетесь на весь день, и мистер Делорен сам отвезет вас домой.

Вот как он планировал сделать, горько подумала Клара. Стараясь не подавать вида, что она расстроена, она сказала:

— Мистера Делорена вызвали по важному делу, а мне нужно вернуться домой.

— Очень хорошо, мисс. — Вильям допил свою чашку чаю, взял со стола свою кепку и, насмешливо подмигнув остальным, вышел за Кларой на улицу.

Ни Греты, ни мальчика больше нигде не было видно, и Клара, облегченно вздохнув, быстро проскользнула на заднее сиденье «даймлера». Когда машина тронулась с места, Клара смотрела прямо перед собой, ни разу не оглянувшись назад на Виткомб Менор.

Когда они ехали в Кингстон, Клара все еще не позволяла своим мыслям сосредоточиться на том, что произошло, хотя ей было хорошо известно, что Вильям озабоченно смотрит на нее в зеркало для водителя.

Наконец, оказавшись в безопасности в своей квартире, она дала волю своим эмоциям, разразившись рыданиями.

Как мог Марк с ней так поступить? Как он мог так завлечь ее, заставить ее поверить, что его проблемы легко разрешимы, когда у них с Сиреной есть сын!

Она не знала, были ли они женаты или нет, но если даже не были, то совершенно очевидно, что они находились в очень близких отношениях на протяжении долгого периода времени. Ребенку, который даже носил его настоящее имя, Пауль, было, по крайней мере, лет пять. Но Клара отказывалась верить в то, что они смогли держать все это в секрете так долго.

Она нашла в себе силы сделать чашечку кофе, в которой она едва ли нуждалась, и добравшись до края своей старой софы, она думала о том, как это было невероятно, что пресса ничего не пронюхала про эту историю, или если не пресса, то его поклонники. Немного подумав, она решила, что причиной такой строгой секретности были его поклонники и его имидж.

Женатая звезда в его положении не обладает таким же обаянием, как свободная от брачных уз. Но если это так, то как обстоят у него дела с другими женщинами, которые ему приписывались? Было ли это просто ширмой или он изменял?

Чувствуя, что глаза снова наполнились слезами, она поставила чашку с блюдцем на кофейный столик перед софой и, вытащив носовой платок из кармана, громко высморкалась. Как она могла позволить себе так им увлечься? Получается, что она ничем не лучше тех поклонниц, которые все время следуют за группой в турне. Почему, ну почему, она не прислушалась к своему первоначальному предчувствию и не держала его на почтительном расстоянии? Почему она позволила себе влюбиться в него? Не произойди этого, она сейчас бы не страдала от почти физической боли.

Когда Клара допила свой кофе, ей стало совершенно ясно только одно; она не только больше не может решать вопрос о том, чтобы сопровождать группу в их турне по Штатам, но даже не в состоянии и дальше работать в МДМ.

Свое заявление об уходе она адресовала Джасперу, так как для нее было невозможно даже написать имя Марка, и в конце концов Джаспер принял ее на работу.

Ее несколько попыток написать заявление заканчивались тем, что она разрывала бумагу на мелкие кусочки, которые в свою очередь оказывались в корзине для мусора, наконец, ей удалось написать кратко и по существу. Она объяснила Джасперу, что по причинам личного характера, о которых ей трудно говорить, для нее стало невозможным продолжать свою работу в МДМ. Она извинилась за те неудобства, которые могут последовать за ее столь поспешным уходом.

У нее дрожали руки, когда она запечатывала конверт, и взглянув на часы, она подумала, что если поторопится, то ее письмо придет с дневной почтой.

Сожаление, которое она испытывала, опуская письмо в почтовый ящик на углу ее дома, немного отвлекло ее от мрачных мыслей о сегодняшнем происшествии и притупило на время ее чувства к Марку, так как она понимала, что теряет работу. Теперь Кларе это казалось совершенно невероятным, когда она вспомнила, как ей не понравилась эта организация, когда она первый раз пришла в МДМ, и как ей не терпелось поскорее оттуда уйти. Она даже не заметила, как эта работа стала неотъемлемой частью всей ее жизни; суматоха дней, заполненных делами, проблемы организации, которые, казалось, невозможно разрешить, и дружба коллег по работе. Она знала, что отчаянно будет скучать по Джасперу, потому что просто обожает этого маленького сумасбродного человечка.

Медленно волоча ноги, она поднялась по лестнице, ведущей в ее квартирку, и вставляя ключ в замочную скважину, она услышала звонок телефона. Ее первой мыслью было, что это может быть Марк, но когда она открыла дверь, телефон прекратил звенеть. Она пристально смотрела на умолкнувший телефон. Был ли это Марк? Но почему это должен быть он? Он, должно быть, сейчас где-нибудь с Сиреной, и ему некогда думать о ней.

Ее сердце дрогнуло от боли, и она, отвернувшись от телефона, медленно прошла в спальню. Ее ботинки для верховой езды валялись на ковре, где она их и бросила. Один только их вид напомнил Кларе, как замечательно они провели день, пока не прилетел этот злополучный вертолет. Она все еще не была уверена, прилетела ли Сирена вместе с вертолетом, или все это время она была в Виткомб Меноре, но в любом случае это ничего не меняло. У нее создалось такое впечатление, что событий, произошедших утром, на самом деле никогда не было, как будто ей все это только приснилось.

Клара прошла из спальни на кухню, где она без особого энтузиазма попробовала приготовить себе что-нибудь поесть. Она вспомнила, что не ела весь день, и по идее должна была просто умирать с голоду, но один вид еды вызывал у нее отвращение. Она старалась справиться с сендвичем из сыра, вздрогнув от неожиданности, когда зазвонил телефон.

Она осторожно подняла трубку.

— Алло?

— Алло, Клара?

Сердце Клары тревожно дрогнуло, когда она услышала голос матери.

— Да, привет, мама. Как поживаешь?

— У меня все хорошо. Но, Клара, я хочу тебе кое-что сказать. Это о том, что беспокоит меня со вчерашнего дня.

Было что-то удивительно мягкое в обычно резком тоне ее матери, и Клара ждала, когда она продолжит.

— Прежде всего, Клара, я прошу у тебя прощения.

— За что?

— За то, как я вела себя с Паулем Харисом, — напрямик сказала ее мать.

— О, — ответила Клара и замолчала, не в силах побороть нахлынувшие на нее чувства при одном упоминании его имени.

— Видишь ли, Клара, что касается всех этих дел с Крисом, я делала то, что считала лучше и правильнее. Ты можешь это понять?

— Да, мама… я думаю…

— Я всегда принимала близко к сердцу все ваши интересы, твои и Криса, ты знаешь. Мне было нелегко, когда умер отец Криса, и позднее, когда так получилось с твоим отцом… и со всем прочим.

— Нет, конечно, нет, — Клара никогда не слышала, чтобы ее мать говорила таким образом до этого, и она растерялась, не зная, что ответить. Ее чувства ей не помогли, и она попыталась сосредоточиться на том, что хотела ей объяснить ее мать.

— У нас с Крисом состоялся долгий разговор прошлым вечером. Джейн поехала повидать своих родителей, что было очень кстати, потому что нам с Крисом нужно было все выяснить. Он мне много рассказал про Пауля Хариса — того, что я не знала.