— Сегодня день не солнечный, — сказала Миллисент им вдогонку.

— Солнце всегда на небе, видишь ты его или не видишь, — сказала Милдред. — А я видела твои фотографии солнечного затмения, — сказала Милдред Саре.

— Это не мои, тетя Милдред. Это фото ЮПИ из Мехико. Индейские женщины, живущие в горах, держат свечи в темноте, чтобы отогнать злого духа.

— Следующее солнечное затмение будет в двухтысячном году, но уже без меня. Я его не увижу.

Они вошли в комнату какого-то мужчины. Он поднял непарализованную руку и с поцелуйным звуком почмокал губами.

— Эдвин, вы помните, я рассказывала вам о моих племянницах? Ну, конечно, помните. Я сидела вот на этом месте у вас на кровати и подробно рассказывала вам о моих племянницах, — сказала Милдред.

— Приятно познакомиться, — сказала Сара.

Милдред подошла к полочке на стене и сняла фотографию маленькой девочки. Эдвин издал еще несколько поцелуйных звуков. Слезы навернулись ему на глаза.

— Это его ангелочек, — сказала Милдред. Она показала снимок Саре, а потом поставила его обратно на полочку.

— Ты ведь довольна, что нам не надо выходить в такую погоду на прогулку? — спросила она, когда они сидели в крытом солярии. Она посмотрела на дождь за стеклом.

— Моуди, Моуди! — крикнул тоненький голосок в холле.

— На обратном пути мы остановимся и навестим Эмму Кессиди, — сказала Милдред. — Ее внук уехал в Солт-Лейк-сити и стал мормоном.

— Фрэнк — мормон? — удивилась Сара.

— А брат Эммы лежит в северном крыле. У него неприятности с ногами.

Сара посмотрела на дождевые капли на оконном стекле. Она поняла, что нужна Милдред.

— Льюис Бекман навещала меня три раза. Дочь привозила ее. У них большой «олдсмобиль», а ее зять — зубной врач.

— Почему ты решила жить здесь, а не дома? — спросила Сара.

— А что еще остается в моем возрасте?

— Ну, ты ведь еще могла сама о себе позаботиться, — сказала Сара. — Тебе это не нужно.

— Я лучше всего себя чувствую, когда рядом — Эмма Кессиди. Эмма во мне нуждается, — сказала Милдред. — А мой большой старый дом все равно слишком велик для меня. В нем лучше жить вам, девочки.

Сара встала и посмотрела в окно. Потрогала холодное стекло.

— А где ты пропадала? — спросила Милдред. — Мне ведь никто ничего не рассказывал.

— Я ездила в Канаду, а потом была в Мичигане.

— Нечто похожее было со мной много лет назад, — сказала Милдред.

— Это когда ты ездила в Скалистые горы? — спросила Сара.

— Да, именно тогда, — сказала Милдред. — Я отправилась поездом с Эммой Кессиди навестить ее двоюродных братьев.

— А я ездила с одним мужчиной, — сказала Сара.

— Кажется, я что-то об этом слыхала, — сказала Милдред. — Надеюсь, ты не попала в беду?

— Наверное, никто бы не согласился такое пережить, — сказала Сара. — Но что было, то мое.

Милдред достала из сумки тетрадочку в кожаном переплете.

— Я сохранила это для тебя, — сказала она. — Это дневник Маргарет.

Сара взяла тетрадку, но не стала читать тут же, а сделала это позднее.

«1 марта. Сегодня моросит дождь. У Мирти грипп. Ллойд пока еще свинкой не заболел. Вичел в порядке и вчера пошел в школу. Я работала почти весь день — простегивала одеяло. Милдред провела день с Эммой Кессиди. Я только что послушала Амоса и Энди[13]. Покормила ягненка и пошла спать.

2 марта. Прекрасное утро, на небе ни облачка. Вчера ночью похитили ребенка Чарльза Линдберга[14]. Пока что не обнаружено никаких следов преступника. Пришла Вивиан и слушала радио. Я обвязывала веревками охапки дров. Наготовила много вязанок и очень устала. Ллойд заболел свинкой и Энзел неважно себя чувствует.

3 марта. Сырой, холодный день. Пока что никаких следов пропавшего ребенка Линдберга. Почту сегодня не приносили. Приходила Милдред и опять весь день просидела с Эммой Кессиди. Есть люди, которые больше думают о своих друзьях, чем о собственной сестре.

4 марта. Продолжала стегать одеяло. Говорят, вчера ночью Арнольд Лернер застрелил свою жену, ее сына, а потом покончил с собой. Я помню его еще маленьким мальчиком, когда мы уже были старшеклассницами. Пришла Вивиан и сидела до половины одиннадцатого. Потом я покормила ягненка. Он выпил в этот раз все молоко.

5 марта. Сильно похолодало. Метель такая, словно черт с цепи сорвался. Приготовила курицу для воскресного обеда. Сидела одна и подкладывала дрова в печку, чтобы банки с консервированными фруктами наверху не полопались.

6 марта. Сегодня два градуса тепла. Ели цыплят. Было вкусно и хорошо, но было бы еще лучше, если бы дети были с нами за столом. У Мирти грипп, у Ллойда свинка.

8 марта. Вылупились крохотные цыплята. Я получила письма от Элвина и Бернис Вудсов и от Сибиллы Стимсон.

9 марта. Сегодня сорокалетие Энзела. Хорошо, если бы они пришли сегодня вечером. Ягненок заболел. Был болен весь день. Матильда Уиллерс вряд ли дотянет до утра. Мистер Кессиди и мистер Густин приезжали вдвоем относительно дров. Наверху у нас тридцать два новорожденных цыпленка. Надеюсь, что смогу их всех вырастить.

10 марта. Все еще очень холодно. Матильда все еще очень больна. Ягненок подох».

Сара представила себе, что ягненок умер у Маргарет на руках. Ей не хотелось думать, что Маргарет страдала от одиночества. Она положила руку так, чтобы Милдред могла ее погладить. Милдред погладила ей руку.

— Я думаю, что она от меня прятала в дневнике свои мысли, — сказала Милдред и показала Саре следы вырванных страниц.

— Просто она писала для себя свое сокровенное, тетя Милдред, — сказала Сара. — Этим она никого не хотела обидеть.

Сара посмотрела тете в лицо, потом взглянула на нее сбоку.

— Никак не могу привыкнуть к твоей короткой стрижке, — сказала она.

— Больше я не позволю кромсать мне волосы на шее, — она пощупала свой затылок. — А Вере подстригает волосы на шее Вичел.

Тридцать два

Веточки вяза снаружи скреблись в окно, словно пальцы, пытающиеся пролезть внутрь. Солнечный свет проскальзывал сквозь качающиеся ветви и упирался в паркет, высвечивая рисунок волокон древесины. Сара наблюдала за танцем света и теней. Они с Лаурой сидели на полу в библиотеке старого теткиного дома и сортировали фотографии, хранившиеся в коробках.

После того как дочери переехали в дом Маргарет и Милдред, Ллойд содрал там всю ковровую обивку с пола.

— Надо же, какой прекрасный паркет столько лет прятали, — сказала Айрин.

Сара вытащила фотографию — они с Лаурой сидят в коляске в одинаковых зимних пальтишках и шапочках. Рядом с коляской стоит Мирти в меховом пальто с большими квадратными плечами. Выражение ее лица страдальческое. Айрин говорила, что снимок был сделал, когда свекровь стала полнеть.

— Которая из нас — я? — спросила Лаура. — Всегда забываю.

— Ты левая, — сказала Сара.

Девочка слева выглядела более настороженной.

Лаура вынула другой снимок.

— А это что за дяденька? — спросила она. На снимке стояла Милдред в летнем платье и белых перчатках. Одной рукой она придерживала шляпу, поля отбрасывали глубокую тень на ее лицо. Рядом с ней на балконе стоял мужчина в белом костюме и с усиками. Вдалеке виднелись горы.

— Так вот оно путешествие Милдред на Скалистые горы! — сказала Сара. — А этот человек, должно быть, двоюродный брат Эммы Кессиди.

— Я и не знала, что у тети Милдред был поклонник, — сказала Лаура. — Почему она не осталась с ним в Колорадо?

— Может, она не так уж его и любила. Или он ее не любил, — сказала Сара. — Люди возвращаются домой по многим причинам.

— Если бы уж я попала в Колорадо, я бы домой не вернулась. А ты не думаешь, что она вернулась из-за Маргарет?

Сара вспомнила, как Милдред и Маргарет шли по городской площади в одинаковых ярко-синих платьях и каждая несла на руке свою сумочку. Шагая в ногу, они перешли улицу. Единственно, что отличало одну от другой — очки Милдред.