Бесконечная война. Первый и, вероятно, лучший роман Х. посвящен карьере молодого человека, поневоле ставшего солдатом. Вьетнамский опыт с бесконечной убедительностью воплотился в этой хронике военных будней — в ожидании схваток с невидимым и неведомым противником, в осознании бессмысленности бойни и в подсознательном ужасе — героя, автора и читателя. Невероятная для НФ мощь и психологическая глубина фрагментарного романа сделали его фаворитом многих взыскательных читателей. Это не только противоядие против милитаристской фантастики, но и самоценное произведение. Однако те, кто не увлечен антивоенной тематикой, могут быть слегка утомлены, подобно мне. Я нашел в романе прежде всего стиль и хэмингуэевские приемы, но содержание по большей части энтузиазма не вызвало.

26 дней на Земле. На удивление удачный рассказ в форме дневника колониста с Луны, прибывшего для обучения на историческую родину и вовлеченного в смешной и грустный одновременно мелодраматический конфликт. Тема управляемой мутации вносит в произведение базовую антитезу — предопределенное творчество и инстинктивное постижение, основанное на таланте. Впрочем, достоинства рассказа преувеличивать не стоит. Просто еще одна хорошая история…

Времена года. Данная повесть посвящена экспедиции земных исследователей на планету, населенную гуманоидами, находящимися в первобытном состоянии. Задача ученых — изображать таких же примитивных существ, исследовать это общество изнутри. Оказалось, что это невозможно… Мрачная, безысходная история со множеством неприятных подробностей повествует о крушении надежд на успех — ни цивилизовать, ни даже попросту понять аборигенов землянам не дано. Объяснение — в книге, страшной и убедительной одновременно.

Курс лечения. Пациент, погружаемый в гипнотический сон на сеансах психотерапии, оказывается в серьезной опасности, когда его видения воплощаются в реальность, а воображаемые раны оказываются очень даже настоящими. В общем, этюд в духе Кошмара на улице Вязов, только очень стильный и эффектный.

Рядовая война рядового Джекоба. Короткий антивоенный рассказ, навеянный вьетнамскими впечатлениями, чем-то напоминает аналогичные сочинения Гаррисона. Подобная прямолинейность для других работ Х. не характерна.

Эллисон, Харлан

Однообразие мизантропии Э., неизменный ироничный стиль, крайний эгоцентризм и неприязненное отношение к большинству собратьев по перу и деятелей искусства скорее отталкивают от его рассказов (романы Э., за редким исключением, к НФ не относятся). Огромное количество премий, полученных писателем, свидетельствует скорее о недальновидности фэнов, чем о реальной популярности и мастерстве. Однако Э. остается одним из лучших новеллистов в истории НФ. Отрицательное обаяние личности автора играет свою роль. Но следует учесть и несомненный талант в создании атмосферы и в поиске неизвестного в известном. Лучшие образцы прозы Э. достойны места в пантеоне НВ, хотя собрание его сочинений туда не попадет. Трехтомные Миры Э. не слишком удачно составлены и посредственно переведены. А неприкрытое самовосхваление на каждой странице шокирует даже поклонников писателя. Увы, большинство рассказов можно обнаружить только в этом издании.

Бег с черной королевой.

Бегство к звездам. Довольно топорно сработанный боевик при внимательном прочтении обнаруживает зародыши всех тем, занимавших писателя позднее. Жизнью одного наркомана обитатели земной колонии решили пожертвовать, чтобы спасти себя и родную планету от приближающейся звездной армады. Но они не осознавали, на что может толкнуть человека страх… Финал несколько пафосен, но все равно здорово — в 50-е гг. так писали об антигероях очень немногие.

Боль одиночества. Э. назвал в предисловии этот рассказ одним из лучших и наиболее личных. С первым я согласиться не могу: мазохистское самолюбование писателя просто раздражает. Э. смакует подробности собственного развода и сексуальной жизни тщательно и эгоистично, а ведь особого интереса сам предмет не вызывает.

В землях опустелых. Красиво и поэтично обыгрывается тема смерти и преодоления одиночества — на сей раз для человека и марсианина. К сожалению, снять крайности антропоцентризма Э. не удалось. То, что получилось, очень здорово, хотя от настоящей волны далековато.

Валери: быль. Автор и герой этого очерка у меня не вызывает особого сочувствия. Слишком уж жестоко он судит слабый пол вообще и свою шикарную героиню в частности. Мог бы из этой были выкачать что-то посерьезнее, а не просто изливать на читателя свои финансовые проблемы.

Василиск. Пострадавший солдат обретает сверхъестественные способности, которые и реализует во зло, а не во благо. Сильный и лишенный явной назидательности рассказ многое теряет из-за неудачных метафизических параллелей. Конечно, гораздо легче свалить все на некое Существо, сняв ответственность с персонажей. Но столь последовательно этим приемом пользуются только неумелые рассказчики.

Видение. На первый взгляд — история о пересадке органов в бесчеловечном будущем, а на самом деле трогательная притча о существе, которому дано не просто видеть, а прозревать все и вся. Оптимистичный и сильный финал, несмотря на некоторые нестыковки, впечатляет.

Визг побитой собаки. У городов — свои божества. Все они жестоки и требуют жертвоприношений и поклонения. Разочарование в цивилизации не должно, по-моему, переходить в страхе перед оной. Со злом надлежит бороться. А автор рассказа, похоже, этого делать не собирается.

Вино простояло слишком долго, воспоминания выветрились. Галактический Сбор Благозвучий — такая не слишком интересная идея лежит в основе рассказа. Но гораздо больше Э. занимает другое — смерть Вселенной и возможность ее возрождения. Описания достаточно традиционны, но напрягший воображение читатель будет вознагражден довольно глубокими впечатлениями. Главное — не принимать мнение автора чересчур близко к сердцу. Это же только мнение…

Вместе с маленьким народцем. За гениального рассказчика все произведения пишут гремлины. Эта не слишком оригинальная идея (сколько разных духов уже вселялось в пишущие машинки?) послужила основой забавного (но не более) сочинения.

Все пташки возвращаются на насест. Ну сколько же можно! Не жалеть таких кобелей надо, а… Извините, сорвался. Я могу понять ощущения героя, но постоянно возвращаться к этой сомнительной трагедии — увольте. Да, за все содеянное зло в конце концов воздастся. Но ради этой здравой мысли можно что-нибудь поизящнее прочитать.

Второй глаз Полифема. Опять женщины, сменяющие друг друга в жизни (и постели) героя. И опять личная трагедия — трагедия обыденности и никчемности. Финальные эпизоды несколько примирили меня с существованием этого необязательного сочинения (хотя фантастика здесь — даже не прием, а так — дополнительный штрих), но только примирили…

Время Глаза. Не очень приятный, почти реалистический рассказ о двух обитателях психиатрической лечебницы, которые могли бы быть счастливы вместе, если бы ненависть, царящая в мире, исчезла из их сердец. Но увы — печальный финал не заставляет себя долго ждать.

Вы меня слышите? Крайне важная для ХХ века тема — утрата человеком собственной самости, значимости, осознания своего Я — решается в рамках не лишенного изящества рассказа о крайне незаметном человеке.