Невзирая на больную ногу, я, конечно, согласился. Ребята, близкие приятели, начальство передали мне уйму писем для отправки на почтовую станцию.

14.12

Утром приехали с Филоновым в Быки. Накормили коней, подкрепились сами.

Прибыло 11 человек из Курского объединения во главе с комиссаром Матвеевым и старшим лейтенантом Корчагиным. Объяснил всем порядок движения, разбил по звеньям, назначил командиров троек. В сумерках, приняв боевой порядок и выставив головное и боевое охранение, тронулись в путь. Благополучно доехали до моста на шляхе Суземка — Севск, что в трех километрах восточнее Невдольска, где мадьярская застава. Не доходя 400 метров до Невдольска, свернули со шляха и, взяв курс на север, направились далее. Едем полем… Из Устари и Невдольска противник изредка бросает ракеты. Это для нас удобно.

В 23.30 разгорелся бой. Полнеба охватило кровавое зарево.

Головное охранение добралось до кустиков. Нас остановил окрик: «Стой! Кто идет?» Мы ответили: «А какое вам дело?» — и умчались к лесу. Впоследствии выяснилось, что это была засада партизанского отряда «За власть Советов» и бой был в селе Шепетлево.

Противник из Суземки открыл методичный артиллерийский огонь по опушке Брянских лесов.

Форсировав реку Неруссу, прибыли в 5.00 15 декабря на место дислокации партизанского отряда «За власть Советов».

Итак, снова в Брянском лесу!

15.12

Я явился к командиру п/о «За власть Советов» просить пристанища для уставших и озябших людей. Командир грубо ответил, что греться можно и на улице, стоит лишь развести костры для этого; далее сказал нелепицу вроде того, что мы (боже упаси!) передадим им свой тиф. На помощь поспешил ко мне старший лейтенант Корчагин, причем часовой, стоявший у дверей командира отряда, не хотел впускать бедного Корчагина в святилище своего владыки.

Ворвавшись в землянку командира отряда «За власть Советов», Корчагин бросился в словесную атаку на командира. Мы резко предъявили требование отвести помещение для людей, иначе… Короче говоря, наше требование было удовлетворено.

До 8.00 отдохнули. У меня стащили буханку белого хлеба, добрый кусок сала и байковое одеяло с седла. Я отчасти понимал их.

Поспешили убраться из этого отряда.

…Одеяло мне заменили.

В 14.00 прибыли в Смелиж. Начались «хождения по мукам»: от командира в сельсовет, от сельсовета в РИК, к начальнику аэродрома и пр. Это в поисках квартир, фуража и продовольствия. Конники все были направлены в Чухраи, в Смелиже остались только я, Корчагин, Филонов.

16.12

Поехали с Филоновым в главный штаб западных районов Орловской области с докладом о нашем прибытии. На полпути, в лесу, встретили автомашину. Завернули коней, догнали ее. Оказалось, едут Емлютин и Бондаренко (командир и комиссар главного штаба западных районов Орловской области). Передав им порученные мне документы для них, я вернулся в Смелиж. Условились встретиться с ними в политотделе, но они не явились туда. Словом, день пропал.

17.12

В 8.00 добился приема в главном штабе (комиссар Алексей Бондаренко). Рассказал о нашем житье-бытье. Просил оказать помощь в одежде и обуви. Мне выписали 1 парашютный мешок, 10 метров парашютного полотна, две пары носков, табак, две пары рукавиц меховых, две пары белья и 1 кг соли. Поделили все с Филоновым. В наших условиях это целое богатство.

18.12

Приехал начальник штаба Знобь-Новгородского отряда. Добился приема у т. Горюнова (зам. члена Военного Совета Брянского фронта). Говорили по вопросам:

1. О семьях партизан украинских отрядов, ушедших в дальний рейд на Украину. Семьи бедствуют, нет продуктов, и отправка их на Большую землю задерживается.

2. О пополнении нашего вооружения.

3. Об ожидаемой оперативной группе.

4. О выдаче нам одежды и обуви.

Результаты переговоров:

1. Семьи партизан отрядов Украины будут направлены в первую очередь.

2. Опергруппы по прибытии на смелижский аэродром получат проводников до Хинельских лесов. О времени прибытия неизвестно.

От эсманцев, конотопцев и ямпольцев направили по одному человеку в Знобь-Новгородский отряд за продуктами.

Получил парашютный мешок, отдал шить себе гимнастерку. Заказал брюки ватные и фуфайку.

19.12

Направил людей в отряды Середино-Будского, Гремячского и Хильчанского районов за продуктами. Дал указание в Середино-Будский партизанский отряд прислать в мое распоряжение двое саней для перевозки груза ожидаемой опергруппы. Как назло, погода стала отвратительная: то туман, то снег. Самолетов еще не было.

Напрасно торчал ночь на аэродроме. Болит нога. Вскрылись обе раны. Направлял Филонова в Чухраи за продуктами для нас. Ни черта не добился. В отрядах выдают по 300 граммов хлеба (50 % муки, 50 % желудей).

Адски болит нога. Раны кровоточат.

Вечером, наконец, прибыло на аэродром семь самолетов. Все из Москвы. Один из них был поврежден противником и сбросил груз без парашютов над линией фронта. Самолет еле дотянул до Смелижа.

Только утром отправили его обратно.

Опергруппа не прибыла.

22.12

Вызвал начальника штаба Хильчанского партизанского отряда за приемкой груза. Завтра прибудет. Ездил в Чухраи. Привез продукты. Вечером приехали люди из Хильчанского партизанского отряда, привезли 52 килограмма сухарей. Я их распределил из расчета 300 граммов на человека. Посыльным дал по три килограмма.

Прибыл начальник штаба Хильчанского партизанского отряда. Вечером приехали конотопцы во главе с капитаном Кочемазовым, комиссаром и начальником штаба.

Пригнали 50 голов скота (коров). Отсюда заберут груз. Капитан Наумов предусмотрительно снабдил конотопцев радиостанцией. Будет с Хинелью связь.

24.12

Получил радиограмму от капитана Наумова.

Мне, наконец, разрешили покинуть Смелиж. Получил письмо от Веры и Лизы. Дома все в порядке.

13.00. Простившись с Артемом Гусаковым, выехали в Денисовку. Люди продовольствием обеспечены. Они теперь спасены.

В 15.00 выступили к Подгородней Слободе. Село сожжено. Отдохнули и направились в Хинельские леса — в пятый Хинельский поход!

Из Подгородней Слободы выступили в сумерках. Противник из Суземки беспрерывно ведет орудийный обстрел района Брянских лесов, в котором мы находимся… Явный недолет.

Вышли из зоны Брянских лесов. Ветер, снег в лицо, тьма кромешная. Только вышли на шлях Суземка — Севск, как из Невдольска бросили пару снарядов на шлях.

Устарь, Невдольск, Суземка ежеминутно освещаются ракетами. Это неплохо.

Снег забивает глаза. Дошли благополучно до села Атракинь. Отдохнули. Днем здесь была мадьярская конница численностью до двадцати шести человек с пушкой. Направились в Середино-Буду».

Я закрыл тетрадь. В землянку ввалился Воронцов, весь покрытый инеем, багроволицый, в черной романовской шубе. Не поздоровавшись, он тяжело опустился на стул, брякнув колодкой маузера, и, не глядя на меня, глухо произнес:

— Стою… в Ломленке снова!..

Он прицелился прищуренным глазом в карту Сумщины. Увидел на ней яркую полоску своего рейда и криво усмехнулся, наморщив лицо, как от сильной зубной боли.

— Шалыгинский завод взорвали! Охранный отряд истребили начисто — всех сто восемьдесят головорезов!

Из донесения по радио я знал, что автоматчики — харьковчане и шалыгинцы — проникли под видом рабочих на территорию завода вместе с ночной сменой. Они оцепили казарму, забросали ее термитными шарами. Этим и было положено начало истреблению гарнизона гитлеровцев и разрушению действовавшего сахарного завода.

Воронцов оглядел всю канцелярию, словно ища кого-то, ударил тугим кулаком по столу, проговорил грозно: