Она не ложится в кровать. На следующее утро, когда просыпаешься, твоя девушка уже ушла. Она вытащила твое портфолио из мусорки и положила на стол.

Ты не прикасаешься к нему.

Ищешь работу. Обращаешься куда угодно. Приходят недели. Ничего. Так как твоя гордость еще не оправилась от большого удара, девушка находит себе вторую работу, раз у тебя не получается.

Она даже не сообщает тебе. Ты обнаруживаешь это, когда она не приходит домой ночью. Ты думаешь, что она валяется мертвая в канаве или что-то подобное. Девушка говорит, что ты слишком остро реагируешь. Это просто временная работа в магазине у дома. Ты говоришь, что это опасно, но она отмахивается, так как за ночные смены платят больше.

Три недели спустя ее грабят.

Парень наставляет на нее пистолет. Он хочет все деньги, что есть в кассе. Так как их не достаточно, забирает и ее сумку. Он мог забрать и ее жизнь, но когда все кончено, твоя девушка больше переживает из-за денег, а не из-за себя.

Что-то происходит с тобой в этот момент.

Ты достигаешь своего предела.

Сидишь на диване, опустив голову. Она в спальне, говорит по телефону. Ей пришлось одолжить твой, так как ее был в сумочке. Ее голос приглушен — она не хочет, чтобы ты слышал разговор.

Возвращается минуты спустя, протягивая телефон назад. Глаза опухшие, лицо красное — она плакала.

— Он отправит деньги, — говорит. — На твое имя.

Она звонила своему отцу, попросила его о помощи. Нужно оплатить арендную плату, а также счет за электричество. Все деньги были в ее сумочке, ей выплатили зарплату в тот день. Она не просила отца ни о чем в течение целого года. Он едва разговаривал с ней, кроме предупреждения, что она всегда может положиться на них с мамой, когда поймет, что любовь к тебе — ошибка.

Ты думаешь, что вот он тот момент, когда твоя гордость испарилась. Твоя мечта исчезает, и ты думаешь, что также потерял и девушку.

Сложно сказать, когда ты принял решение. Тяжело определить момент, когда ты пал еще ниже.

Ты помнишь свою первую ложь? Первый раз, когда улыбался ей в лицо, обманывая?

Ты говоришь ей, что нашел работу. Хотя это не так. Но ты незаурядный актер, поэтому убеждаешь ее. Ты говоришь, что обслуживаешь постояльцев гостиницы, заботясь об их машинах, и деньги сыпятся на тебя как из рога изобилия. Хорошие чаевые. Некоторыми ночами люди очень щедрые.

На самом деле ты воруешь. Крадешь деньги. Ценные вещи. Это весит тяжелым бременем на твоей совести, поэтому ты начинаешь еще больше пить.

Пьяная удаль.

Хотя однажды ночью тебя ловят — ловят, пока ты роешься в машине самого Клиффорда Кэлдвелла. Случайное стечение обстоятельств. Хотя ты не бежишь. Нет, ты начинаешь говорить. Ты рассказываешь ему, что он оставил фары включенными, а ты просто выключил их, пока не села батарея. Ты настолько убедителен, что он тебя благодарит. Вытаскивает бумажник и дает тебе чаевые. Ты разворачиваешься уходить, когда он окликает:

— Мы встречались прежде? — спрашивает. — Лицо кажется знакомым.

Медлишь, прежде чем ему ответить.

— Встречались однажды.

— Освежи мою память.

— Моя девушка была вашей официанткой. Она выбила встречу для меня. Вы назвали меня любителем через тридцать секунд.

— Ах, та девушка из закусочной? — спрашивает он. — Помню ее. Она с восторгом о тебе отзывалась, как будто верила каждому своему слову. Мне захотелось встретиться с актером, которого она описывала, цитирую: «Слишком хорош даже для вас, мистер Кэлдвелл».

Ты смеешься.

— Она так сказала?

— Да, — отвечает. — И могу сказать, ты достойный актер. Естественный, очень убедительный. Настолько убедителен, что почти заставил меня забыть о том, что мои фары автоматические.

На этих словах ты понимаешь, что тебя разоблачили.

Вытаскиваешь деньги из кармана — двадцатка, которую он дал на чаевые, а также толстую стопку наличных, которую нашел в конверте в вещевом ящике. Протягиваешь все Клиффорду, он выглядит удивленным, но отмахивается.

— Оставь, тебе нужнее.

Снова суешь деньги в карман.

— Понедельник. Восемь тридцать утра. Мой офис.

— Извините?

— Мы даем тебе еще одну попытку, — говорит он. — Будь на месте.

Ты идешь домой поделиться новостями, но квартира пуста — сегодня твоя девушка работает в закусочной. Поэтому ждешь, когда она приходит домой среди ночи и рассказываешь, что получил второй шанс. Говоришь, что столкнулся с Клиффордом во время работы. Поднимаешь свою девушку и радостно кружишь. Ты счастлив. Ты трезвый. Прошло много времени с тех пор, как это совпадало.

Ты не знаешь этого, и вряд ли она когда-нибудь признается, но эта женщина... Она уже знает эти новости. Она знает, что Клиффорд Кэлдвелл дал тебе второй шанс, потому что он пришел выпить кофе в закусочную после этого. Он рассказал ей все, включая то, как поймал тебя за кражей. И затем добавил, что если она хотела помочь твоему успеху, поспособствовать твоему шансу, он знает способ, как этому произойти: ей нужно просто раздеться. И эта женщина? Она не медлила... нет, совсем нет... не медлила, прежде чем вылила кофе на его промежность. Серьезно, что за придурок?!

21 глава  

Кеннеди  

— Я... эм... черт.

Останавливаю машину у бордюра и ставлю на режим «парковка», затем смотрю на дом. Очевидно, когда мой отец сказал: «всего несколько человек, ничего грандиозного», он имел в виду: «я пригласил всех и сказал им принести, что хотят». Болтающие люди окружают дом.

Выключаю двигатель и вытаскиваю ключ из зажигания, в то время как Мэдди уже отстегивает ремень и выпрыгивает из машины, прежде чем я могу что-то сказать.

Смотрю на Джонатана, который сидит на пассажирском месте. Сегодня он тихий, подавленный. Не уверена, спал ли он вообще. Он остался у меня в квартире прошлой ночью, но так и не лег ко мне в кровать. Когда я проснулась утром, он все еще сидел на диване, полностью сосредоточенный на своем телефоне.

Первые сказанные им слова.

«Они знают».

К утру это было по всему Интернету... Джонни Каннинг обнаружен! Началось все с местоположения — «Хроники Голливуда» сообщили, что он прячется в маленьком безликом городке в пригороде Нью-Йорка, но в течение дня появлялось все больше гипотез. Был вопрос времени, когда кто-нибудь да поймет.

На нем солнцезащитные очки, а кепка низко надвинута на глаза. Несмотря на то, что на улице тепло, Джонатан одет в джинсы и худи, рукава которой закатаны до локтей. Он защищает себя, скрываясь, насколько может, хотя это особо ничего не меняет.

Выхожу из машины, прежде чем Мэдди может убежать, и Джонатан следует за нами к дому моего отца. Как только достигаем крыльца, Мэдди сразу же вбегает внутрь, пока я медлю на дорожке.

— Ты не обязан делать это, — говорю, смотря на Джонатана. — Мэдди поймет.

Он вздыхает.

— Все в порядке. Я заварил эту кашу, мне и расхлебывать.

— Да, но...

— Но?..

— Я не знаю, — говорю. — Просто, кажется, что должно быть какое-то но.

Джонатан смеется, когда мой отец выходит на крыльцо, вытирая руки о фартук для гриля.

— Привет, пап, — говорю. — Неплохая вечеринка.

— Это не вечеринка, — отвечает. — Просто небольшой сбор.

Скорее, больше похоже на испытание. Мероприятие «добро пожаловать», но не такое дружелюбное, как должно быть.

— Мистер Гарфилд, сэр, — Джонатан прочищает горло. — Ценю ваше приглашение.

— Этого хотела моя внучка, — отвечает отец. — Все что угодно, лишь бы сделать ее счастливой. Надеюсь, ты понимаешь.

— Конечно, — говорит Джонатан.

— Итак, мне нужно вернуться к моему грилю, — мой отец смотрит на меня с подозрением, когда говорит. — Следуй за мной, Каннингем, сможем пообщаться.

Джонатан робко улыбается мне, пытаясь успокоить, но я без сомнения знаю, что мир перевернется с ног на голову.

Гравитация, не подведи меня сейчас.

Я смешиваюсь с толпой, избегая определенных разговоров, уклоняясь от вопросов, придерживаясь простых любезностей с соседями. Мэдди бегает вокруг, рассказывая всем, кто готов слушать, о своем папочке. Пытаюсь угомонить ее, но она всего лишь ребенок, и не понимает, насколько все серьезно. Ей просто хочется поделиться своим счастьем, пока я не могу избавиться от чувства тревоги.