Он снимает костюм до конца, пытаясь не рассмеяться. Ему нужно почти десять минут, чтобы полностью избавиться от него и снова забраться на кровать.

— Вроде как, испортил настрой, да? — спрашивает со смешком. — Испортил почти десять лет фантазий за несколько минут.

— Это требует некоего мастерства, — говорю. — Но если ты будешь хорош, я тебя прощу.

— Я могу сделать это, — бормочет Джонатан мне в губы, нависая надо мной, толкаясь в меня в медленном ритме. Он занимается со мной любовью, отдавая всего себя, не спеша.

Всю ночь напролет, снова и снова, он доводит меня до края, превращая в дрожащий, потный беспорядок. Утренний свет уже начинает пробиваться сквозь шторы, небо снаружи освещается. Я лежу, пялясь в потолок, в то время как мои мышцы не способны функционировать.

Джонатан покрывает поцелуями мой живот, опускаясь ниже и ниже, поглаживая рукой внутреннюю часть моего бедра, и от этого легкого прикосновения мое тело покрывается мурашками. Я только подумала, что больше не могу вытерпеть, как...

— О, боже.

Когда я снова расслабляюсь, тяжело дыша, Джонатан целует внутреннюю часть моего бедра, нежно прикусывая. Смеясь, я отталкиваю его и сжимаю свои бедра. У меня нет энергии для настоящей борьбы.

— Ты определенно прощен, — шепчу. — Это было... вау.

Смеясь, Джонатан падает на кровать.

— Слава богу, потому что я истощен.

— Как и я, — отвечаю. — Даже не думаю, что доберусь до душа.

— Я тоже. Черт, у меня даже нет одежды, которую могу надеть. И не могу позвонить Джеку, чтобы он привез одежду.

— Хм-м, думаю, что знаю один способ, как его найти, — говорю, хватая телефон с тумбочки. — Могу позвонить твоей сестре.

Прежде чем могу набрать номер, Джонатан выхватывает телефон из моей руки и бросает его на пол.

— Я не хочу и думать о том, что в такое время он может быть где-то с моей сестрой. Лучше останусь голым.

Смеюсь, прижавшись к нему, и оставляя легкий поцелуй на его груди.

— Я люблю тебя, Джонатан.

— Я тоже тебя люблю, — он обнимает меня и шепчет: — Ты королева, детка.

Эпилог 

Год спустя

Клик. Клик. Клик.

Непрерывные вспышки камер были яркими и ослепляющими, когда десятки фотографов пытались увековечить момент. Сотни, а может, и тысячи фанатов выстроились в линии у металлических ограждений на улице у знаменитого голливудского театра. Люди дежурили здесь днями, отчаянно желая оказаться частью этого — красной ковровой дорожки «Бризо».

Бум. Бум. Бум.

Сердце Джонатана колотилось с бешеной скоростью, эхом отдаваясь в ушах. На протяжении многих лет он посетил огромное количество мероприятий и мог сохранять спокойствие, но сегодня был нервным. Не из-за себя, а из-за нее. Маленькая девочка, одетая в красивое розовое платье, выбранное ее мамой, цеплялась за его руку. Это был ее первый раз в Голливуде, впервые она была включена в эту часть жизни своего отца.

Он не хотел, чтобы ей вскружило голову впечатлениями.

— Джонни! Джонни! Сюда! — люди кричали, пытаясь привлечь его внимание. — Сюда! Налево! Направо! Джонни, подожди! Остановись здесь! Подними голову!

Проходя пару шагов, они снова остановились для позирования, затем Джонатан наклонился до одного уровня с дочерью и улыбнулся ей, пока камеры продолжали снимать.

— Ты в порядке? — прошептал.

Она кивнула, улыбаясь, ее глаза сверкали под светом прожекторов.

— Я снова снежинка, поэтому не могу никого слышать.

— Хорошая девочка, — ответил. — Просто продолжай улыбаться.

Джонатан опустил голову и поцеловал ее в щеку, и сразу же охи и ахи окружили их. Девочка со звездочками, сияющими в глазах, украла все внимание, как только они вышли из лимузина.

Клик. Клик. Клик.

Они продолжали идти по дорожке, позируя, до того как кураторы отправили их на медиа площадку. Интервью. Их он ненавидел больше всего, так как приходилось отвечать на вопросы, часть которых доставляли неудобства.

— Дамы и господа, мужчина, которого вы ждали, звезда ночи — Джонни Каннинг! — миниатюрная блондинка-репортер ослепляюще улыбнулась, когда Джонатан скользнул на круговою платформу, присоединившись к ней для прямой трансляции. — Как твои дела сегодня, Джонни?

— Прекрасно, — ответил. — Рад быть здесь.

— Должна сказать, ты выглядишь действительно изумительно, — объявила репортер. — От тебя будто исходит сияние, возможно, это как-то связано с маленькой девочкой рядом с тобой?

— Без сомнения, — ответил он. — Я самый счастливый в мире человек.

Вопросы. Очень много вопросов.

Он отвечал на все, что мог.

— До того как ты уйдешь, мы должны спросить, — сказала репортер. — Утром было объявлено, что комикс про Бризо будет продолжен. Есть шанс, что мы увидим тебя в этом костюме снова для нового фильма?

Он улыбнулся.

— Сейчас я просто наслаждаюсь своей семьей, но, конечно, не собираюсь исключать такой возможности.

Снова и снова сыпались вопросы — некоторые личные, но в основном нет. Он переходил от репортера к репортеру.

Тап. Тап. Тап.

Джонатан опустил голову, так как Мэдди потянула его за штанину, чтобы привлечь внимание, когда они покинули медиа площадку. Далее ему нужно было раздать автографы фанатам и затем пройти в кинотеатр, смотреть «Бризо».

— Папочка, посмотри, это Марианна.

Он повернулся, посмотрев в направлении того, куда показывала его дочь, и увидел, что Серена Марксон позирует со своим спутником — новое голливудское открытие Жерард Джексон. Клиффорд Кэлдвелл стоит рядом с ними, наблюдая. Пару недель назад Джонатан официально разорвал контракт с мужчиной, как только его действие закончилось, и подписал с другим менеджером, который понимал, что приоритет для него — семья.

Джонатан развернулся, раздал автографы, поболтал и сделал несколько снимков, прежде чем повел Мэдисон по дорожке к входу в кинотеатр.

Клац. Клац. Клац.

Туфли Мэдисон клацали по мраморному полу, когда они подошли к небольшой группке в лобби, объявляя об их прибытии. Его команда, все новые — новый менеджер, новый пиарщик, даже новый адвокат. Он оставил своего агента, и с ним также был Джек, но все остальные требовали замены. Все они были слишком испорчены Клиффордом Кэлдвеллом.

Мужчина, который однажды также пытался соблазнить его любимую женщину. Джонатан узнал об этом, прочитав длинную историю в старом блокноте. Он прочел каждое слово, не важно, насколько было больно. Все, что не знал, узнал и понял сейчас.

Кеннеди стояла среди толпы, одетая в простое черное платье. Бриллиант на ее левой руке сверкал под прожекторами кинотеатра, пока она рассеянно крутила кольцо.

Она нервничала... Слишком нервничала, чтобы ступить на красную дорожку.

Когда думала об этом, у нее сводило желудок.

Джонатан продал свой особняк в Лос-Анджелесе и купил дом в Беннетт-Ландинг, ниже по дороге от «Ландинг Инн», отчего они стали соседями с миссис Маклески. Он сделал предложение спонтанно, и, к его удивлению, Кеннеди согласилась, даже не обдумывая. На мгновение он забеспокоился, что, возможно, они торопятся, но затем понял, что это не имеет значения.

Он и так потерял слишком много времени.

И не собирался тратить больше ни секунды.

Тик-так. Тик-так.

— Мы можем поговорить минутку? — спросила Кеннеди, когда он оказался в толпе возле нее. Люди непрерывным потоком заходили в кинотеатр.

— Конечно, — ответил Джонатан, обнимая ее за талию и притягивая к себе, вытянув свободную руку, чтобы показать новому менеджеру, что нужно подождать, когда мужчина почти прервал их. — Что случилось?

— Ничего не случилось, — ответила она, улыбаясь, ее разрумянившиеся щеки сияли. И до того как она успела открыть рот снова, прежде чем смогла произнести хоть слово, он уже понял, но от этого не был менее шокированным, когда его жена прошептала: — Я беременна.