Вздохнув, открываю дверь. Джонатан начинает здороваться со мной, но я отворачиваюсь, направляясь на кухню, чтобы убраться.

Зайдя внутрь, он закрывает дверь и следует за мной, останавливаясь, когда замечает Мэдди на диване.

— Она спит.

— Да, вот что случается, когда ты так поздно приходишь.

— Я приходил раньше, — оправдывается. — Около четырех.

— Я все еще была на работе. Тебе стоило подождать или вернуться чуть позже.

— У меня не было возможности.

— О, да? Что-то более важное появилось на горизонте? — смотрю, пока он молчит. — Я звонила тебе. Мог хотя бы ответить на телефон.

— Мне пришлось его выключить.

— Не хотел, чтобы тебя прерывали? У тебя было свидание или что-то подобное? Общение с коллегами?

Его выражение лица суровеет.

— Не надо так.

— Это просто вопрос.

— Нет, больше чем вопрос, и ты прекрасно это знаешь.

Отворачиваюсь от него и начинаю мыть посуду, пытаясь отмахнуться от чувства горечи. Он прав — это больше чем вопрос. Я все еще злюсь. Сильно злюсь. Должна стараться не показывать это.

Он садится за кухонный стол.

— Я был на встрече АА.

Роняю тарелку, которую мыла, на его словах, отчего горячая вода брызгает в меня.

— Вот почему опоздал, — продолжает. — Хотел уйти пораньше, но собрание длилось дольше, чем я предполагал.

— Встреча АА, — говорю я, качая головой. Знаю, что происходящее на них там и остается, и люди должны поддерживать анонимность, но не уверена, как это возможно в его ситуации.

— Да, разговор повернулся в неожиданное русло, — говорит Джонатан. — Про осторожность в отношениях.

Поворачиваюсь к нему в ужасе. О, боже.

— Пожалуйста, скажи, что ты ничего не рассказал о нас.

— Конечно, нет, — заверяет Джонатан. — Не уверен, что мог бы сказать, даже если бы захотел... о нас.

Нас. Нет никаких «нас». Когда-то были, но сейчас просто я и он, и тот беспорядок, что я создала, бросившись ему на шею.

Вытерев руки, сажусь напротив него.

Он поднимает куклу Бризо, которую Мэдди оставила на столе после ужина.

— Вот что она брала на «Покажи и расскажи» этим утром.

— Не удивлена. Она брала его туда дюжину раз.

Джонатан улыбается, глядя на куклу, но сохраняет молчание.

— А ты... сам знаешь?..— машу на него рукой, не уверенная, как выразиться. — В порядке?

Он вздергивает бровь.

— В порядке ли я?

— Ты сказал, что ходил на встречу АА, поэтому я задумалась....

— Не облажался ли я?

— Нет, я не это имела...

— Все нормально, можешь спрашивать. Я много раз все портил. Но нет, не в это раз. Еще нет.

— Еще нет.

Он сухо смеется.

— Еще нет.

— Рада слышать, но это не то, о чем я спрашиваю, — говорю.— Я спросила, в порядке ли ты?

Джонатан опускает куклу.

— Да, все хорошо.

— Хорошо.

— А ты?

— Конечно.

— Ты счастлива?

Звучит как обычная беседа, но все намного глубже, и выражение лица Джонатана это доказывает. Счастлива ли я? Не знаю.

— Не сказала бы, что все идеально, но полагаю, что счастлива. А ты?

— Нет.

Его ответ мгновенный. Он даже не раздумывает. Он живет своей мечтой, но, тем не менее, не счастлив.

— Хотя был счастлив этим утром, — продолжает, снова улыбаясь. — И прошлой ночью.

— Прошлой ночью ничего не должно было происходить.

— Но произошло.

Джонатан протягивает руку через стол, хватает мою ладонь. Я пялюсь на нее, не двигаясь, хоть и голос самосохранения умоляет меня отстраниться, получить немного личного пространства.

Он сжимает мою руку, когда я встречаюсь с взглядом его глаз. Джонатан все еще улыбается. Выглядит счастливым.

Моя тревога вспыхивает.

— Давай уедем куда-нибудь.

— Куда?

— Куда ты захочешь.

Трясу головой.

— Мы не можем.

— Почему нет?

— Потому что я должна ходить на работу, а Мэдди в подготовительную группу. Мы просто не можем уехать.

— Мы можем уехать на выходные.

— И чем заниматься?

— Чем захочешь.

Я отстраняюсь от него, его прикосновение затуманивают мои мысли. Джонатан говорит приятные слова, но не уверена, что могу в них верить.

— Я подумаю об этом, — отвечаю, боясь сказать «да», несмотря на то, что мое глупое сердце жаждет этого.— Сначала надо позаботиться о следующих выходных. О фестивале. Я имею в виду, если ты все еще хочешь...

— Да.

— Хорошо, но мне нужны детали: где, когда, как долго. Когда ты заберешь ее, когда вернешь, чем будешь кормить, сможешь ли гарантировать, что ее не похитят?

Джонатан смеется, когда откидывается на спинку своего стула, как будто я сказала что-то забавное, но я серьезна. Там будет много людей, множество незнакомцев, и я уже начинаю жалеть, что позволила ему взять ее с собой.

— Я заберу Мэдди рано утром в субботу. Верну поздно вечером этого же дня. И честно сказать, вероятно, накормлю ее всем, что она захочет. Ты не должна волноваться о похищении. Я не позволю ей пропасть из поля зрения.

— Но, я... ладно.

Не знаю, что еще сказать.

— Ладно, — он соглашается, вытаскивает свой телефон, когда тот звонит, и тихо отвечает. — Что такое, Клифф?

Клифф.

Встаю из-за стола, не желая слушать этот разговор, но улавливаю урывки, когда заканчиваю уборку кухни: что-то о временных рамках и графике, встречах и приемах у доктора.

После того как Джонатан кладет трубку, я предполагаю, что он собирается уйти, но вместо этого он направляется ко мне и останавливается за спиной. Убирает мои волосы в сторону, и я судорожно выдыхаю, когда его губы прижимаются к моей коже в поцелуе. Нежное, едва ощутимое касание. Мурашки покрывают мое тело, холодок проходит по спине, и мои колени слабеют.

— Мы не должны, — шепчу.

— Мы ничего не делаем, — отвечает он, его правая рука обнимает меня, гипс прижимается к животу, когда Джонатан притягивает меня ближе.

Он покрывает поцелуями мою шею, и я закрываю глаза, крепко хватаясь за столешницу. Джонатан оставил на мне отметины прошлой ночью, как будто мы какие-то безрассудные тинейджеры, оставляющие засосы. Большую часть дня мне приходилось их прятать.

— Я совершил множество ошибок, — говорит он, дыханием опаляя мою шею. — Но не собираюсь их повторять.

— Я хочу верить тебе, — шепчу.

Поворачиваю голову, глядя на него, в тот момент как он наклоняется и целует меня в уголок рта.

— Я должен уходить, — говорит. — Уже поздно, уверен, у тебя есть дела поважнее, чем тратить время на меня.

Я не спорю, даже не пытаюсь его остановить, хотя и думаю, что он этого хочет. Он уходит, направляясь в гостиную, где Мэдди все еще спит. Изнывая от любопытства, смотрю, как он задерживается, когда встает на колени и убирает волосы с лица Мэдди, чтобы поцеловать ее в лоб.

— Прости, что подвел тебя сегодня, малышка.

Джонатан начинает идти к двери и смотрит на меня настороженно, когда я перегораживаю ему путь. Он обходит меня, но прежде чем может уйти, я говорю:

— Они узнают тебя.

— Что?

— На фестивале, — отвечаю. — Люди узнают, кто ты. Как ты планируешь оградить ее... защитить?

— Не проблема. Никто не узнает.

— Как ты можешь быть так уверен?

Джонатан смеется, открывая входную дверь.

— Для этого и нужен косплей.

16 глава  

Джонатан 

Рыцарь ночи.

Заклятый враг Бризо.

Если Бризо — это свет, глоток свежего воздуха, приятный ветерок в тёплый летний день, то Рыцарь ночи — это буря, которая сметает все на своем пути. Непроходимая и удушающая тьма, тени, которых вы не можете избежать на темной аллее.

Черная кожа с головы до ног, темные доспехи, боевые сапоги, черный капюшон, металлическая маска, прикрывающая часть лица — все это делает его неузнаваемым.

Я всегда завидовал этому костюму.

Он уж точно круче чертового псевдоспандекса.

— Я... Эм... Вау, — изумленная Кеннеди стоит в дверном проеме своей квартиры, осматривая мой костюм. — Просто... Вау.