Это не ложь... не полностью. Есть еще кое-что, на самом деле, но я не хочу зацикливаться на этом. Провожу следующие пару минут в кладовой, наблюдая за часами.

В 8:30 начинаю нервничать. Почти в девять часов моя нервозность увеличивается. Вытаскивая телефон, пишу Джонатану.

Ты отвел ее?

Нет ответа.

В девять тридцать больше не могу терпеть. Набираю номер детского сада, спрашивая у вахтера, дошла ли Мэдди, чувствуя себя полной дурой, когда она подтверждает, что Мэдди в группе и прибыла вовремя. Кладу трубку, ворча на саму себя, когда на экране появляется сообщение. От Джонатана.

Забыл зарядить свой телефон. Она в порядке. Ни одной конечности не потеряно.

Пялюсь на сообщение, обдумывая ответ, но все что хочу сказать, кажется очень глупым этим утром.

То есть все пальчики на ногах и руках на месте?

Полагаю, что их десять, но у меня не было шанса пересчитывать. Иначе мы бы опоздали.

Я смеюсь над этим, печатая ответ.

Учись заниматься несколькими делами одновременно, парень.

— Что смешного?

Нажав «Отправить», я поднимаю голову и вижу Бетани в дверном проеме.

— Ничего, просто....

Трясу телефоном, будто это все объяснит.

— Парень? — предполагает она, вздернув брови. — Тот парень, что был здесь?

Я меняюсь в лице.

— Какой парень?

— Ты знаешь, тот, что приходил к тебе.

О, боже.

— Как ты узнала об этом?

— Потому что была здесь, — отвечает. — Не думай, что я не видела, как он ошивается здесь.

— Ты видела его?

— Конечно, — она смеется. — Серьезно считаешь, что я бы не заметила этого красавчика? Черт, ты вообще меня знаешь?

— Да, ну, это не то, что ты подумала, — говорю. — Он не... мы не... знаешь... я оценю, если ты ничего не скажешь.

— Ох, тебе не стоит переживать. Твой секрет в безопасности со мной.

— Правда?

— Конечно! — смеется Бетани. — Я знаю, что ты, вроде как, старомодная, или что-то подобное, но мне нравится думать, что мы друзья. Я никому не расскажу о твоей личной жизни.

Игнорируя тот факт, что она только что назвала старомодной, я чувствую мгновенное облегчение. Она приняла все это гораздо спокойнее, чем я ожидала.

— Спасибо. И знаю, что ты встречала его, но если снова захочешь с ним увидеться, думаю, могу это устроить.

— Ох, нет, спасибо, — отмахивается от меня. — Он красавчик, но не мой тип. Я не сторонница доминирующих, авторитарных отношений, если ты понимаешь, о чем я.

— Что?

— Твой парень. Как его имя? Эндрю?

— Ох, ты говоришь об Эндрю!

— О ком я еще должна... о, боже, есть кто-то еще? — Бетани вскрикивает. — Не может быть, что у тебя два парня!

— Конечно, нет, — сердито отвечаю, когда мой телефон вибрирует. Опускаю голову и вижу сообщение от Джонатана. — У меня вообще нет парня.

Ты королева. А я простой парень.

Эти слова почти лишают меня возможности дышать. Прошло много времени с тех, как Джонатан говорил мне их, так много, что сердце пропускает удар из-за воспоминаний.

— Выражение твоего лица тебе противоречит, — констатирует Бетани, показывая на меня, когда я засовываю телефон в карман. — Ты вся покраснела.

Закатываю глаза.

— Нет…

— Как скажешь, — она поворачивается к выходу. — Ты выглядишь, как я, вероятно, выглядела бы, если бы встретила Джонни Каннинга.

— Слышал, кое-кто приходил в детский сад сегодня.

Я смотрю на своего отца, который сидит на крыльце, небрежно раскачиваясь в своем кресле и убивая время, прежде чем отправится на встречу АА позже. Скоро закат. Я закончила работать позже из-за своего опоздания этим утром.

— Да, мне нужно было на работу, а он... Он был рядом.

— Везучая, — комментирует папа. — Что он оказался рядом.

— Уж мне ли не знать, — бормочу, спеша сменить тему. — В любом случае уже поздно, и нам нужно уйти до того, как стемнеет.

— Потому что он придет поиграть? — спрашивает отец. — Также слышал и об этом.

Я сощуриваю глаза, но молчу, открывая входную дверь, чтобы крикнуть:

— Мэдди, милая, время уходить!

Шаги разносятся по дому.

— Я тебя не виню, — никак не отпускает эту тему отец. — Просто хочу убедиться, что ты осторожна.

Осторожна. Сжимая его плечо, я отшучиваюсь:

— Не переживай, мама говорила со мной о «безопасный секс — хороший секс», как только я достигла пубертата. Отвезла меня в клинику, мне прописали таблетки и все такое.

Папа морщится.

— Она сделала много хорошего, но также должна была научить тебя воздержанию.

— Звучишь, как настоящий консерватор, — отвечаю, когда Мэдди вылетает с рюкзаком на спине. — Кроме того, можешь говорить что угодно, но это подарило нам ее.

— И нам всем ее достаточно, — улыбается он Мэдди, когда она его обнимает. — Люблю тебя, малышка. Весело поиграть.

— Люблю тебя, дедуля! Может, поиграем в другой раз!

— Может быть, — соглашается, как только она сбегает с крыльца, пробегая мимо меня к машине. Папа ждет, пока она исчезнет из поля слышимости, прежде чем говорит:

— Будь осторожна, и я не имею в виду, ну, знаешь....

— Нет презерватива — нет секса?

Еще раз морщится.

— Это тоже, но думаю, ты уже в курсе, — бурчит. — Надеюсь, ты выучила свой урок о том, чтобы связываться с этим мальчишкой. Ничего хорошего из этого не выйдет.

— Она вышла из этого, — напоминаю.

Он смотрит на меня, прищурившись.

— Не переживай, — успокаиваю. — Я буду осторожна.

— Тебе бы лучше практиковать воздержание.

— Мне двадцать семь, не семнадцать.

— Неважно. На твоем пальце нет кольца.

— Я не фанатка украшений.

— Дело не в украшениях.

— Также не фанатка древних обетов.

Папа трет рукой лицо.

— Чертовы либералы хиппи.

Я смеюсь. Он говорил это моей маме, когда она спорила с ним, что случалось постоянно.

— Пока, пап.

— Я серьезно, Кеннеди, — зовет он, когда я направляюсь к машине.

— Знаю, — успокаиваю его. — Не переживай.

— Не переживать? Да, верно.

Залезаю в машину, желая, чтобы разговор был окончен, прежде чем я признаюсь, насколько глубоко погрязла. Пот покрывает мою спину, руки дрожат, когда я хватаюсь за руль и смотрю в зеркало заднего вида на Мэдди, которая не обращает ни на что внимание, играя со своей куклой Бризо.

— Он дома, мамочка? — спрашивает Мэдди, глядя на меня.

— Кто?

— Джонатан, — поясняет. — Чтобы мы могли поиграть.

— Ох, не уверена. Полагаю, мы увидим.

Она улыбается, кивая.

Его нет, когда мы возвращаемся в квартиру, и Мэдди излучает разочарование, ее улыбка померкла.

— Он придет, — говорю, надеясь, что не лгу ей.

— Знаю, — отвечает.

Она выполняет домашнее задание, тренирует свое правописание, и мы ужинаем.

Джонатана нет.

Мэдди принимает ванну, надевает пижаму, пока я ему звоню.

Голосовая почта.

Проходит еще один час, прежде чем я переодеваю свою униформу. Проверяю Мэдди в гостиной, видя, что она уснула. По телевизору идет первый фильм про Бризо, звук выключен. Смотрю на экран, его лицо смотрит на меня, отчего желудок стягивает в узел.

— Придурок, — бурчу, потянувшись к кнопке телевизора, чтобы его выключить, когда раздается тихий стук в дверь. Быстро смотрю на Мэдди — та все еще спит — прежде чем направляюсь к двери, смотря в дверной глазок.

Меня приветствует то же самое лицо, что сейчас показывают по телевизору.

Ну, это немного отличается, конечно же. Парень, стоящий перед дверью квартиры, выглядит так, будто прошел через ад. Он не брился какое-то время, и кожа все еще покрыта еле видными царапинами и синяками.