Сначала нужно было перебраться по шаткому, в несколько жердей, мостику через реку Воробьиную. Потом минут десять продираться сквозь репейные и чащи шиповника. Тогда опуститься в Чертов яр, опять подняться по его крутому сыпучему склону — и где-то там, почти у самого горизонта, виднелся тот одинокий домик.

Поэтому понятно, что дети во главе со Степановым отцом добрались до него лишь тогда, когда солнце стояло высоко в небе и пекло немилосердно.

Степанов отец обошел вокруг палисада, который окружал домик, остановился перед скособоченными, на одной завесе дверями, и задумчиво покачал головой.

— К ним и подходить страшно — заметил он — их и толкать не надо — сами оторвутся.

А потому он постучал палкой по трухлявой лестнице и позвал:

— Ау, есть здесь кто или нет?

Ему никто не ответил. Степанов отец постучал сильнее. Тогда сказал:

— Так я и знал, что этим закончится. А ну, ребята, сознавайтесь, что все это лишь ваша выдумка.

— Но, папа, мы ничего такого не выдумывали — возражал Степан. Однако голос его звучал не достаточно убедительно. Правду говоря, он уже и сам мало верил в то, что увидел вчера.

— Ладно — сказал отец — Тогда я еще и в окно постучу. И если…

Закончить он не успел. За их спинами прозвучало громкое, разозленное шипение.

Таня ойкнула и вцепилась в Степанову руку. Василь, как настоящий австралийский кенгуру, одним скоком взлетел на крыльцо.

Даже Степанов отец и тот вздрогнул из неожиданности.

— Что за чертовщина? — вырвалось у него.

От опушки к дому мчал огромный черный кот. Он с разгона преодолел палисад и стал взбешено дубасить землю обрубком хвоста. Его раскосмаченная, вся в репьях шерсть дрожала на худых, впалых сторонах. Уши плотно прижались к голове, что размерами не уступала Василевой.

Кот переводил взгляд злобных зеленых глаз с Тани на Степана, со Степана на Василя — и опять останавливался на Тане. Кот словно выбирал, на кого наброситься первым.

Взрослого он старался не замечать.

— Эге, уважаемый, откуда ты взялся? — встревоженно воскликнул Степанов отец и выступил вперед, прикрывая собой детей — Ну и размеры же у тебя! Что-то я таких котов не видал. Но ты и не рысь, а?

При каждом звуковые человеческого голоса длинное, гибкое тело чудо-зверя вздрагивало, будто его пороли плеткой. Но от своих намерений кот не отказался, и как только Степанов отец смолк, кот, горбясь, обошел его по дуге и опять приготовился к прыжку, окончательно остановив свой выбор на Тане.

— Ого! Это уж слишком — рассердился Степанов отец и замахнулся на кота — Прочь отсюда!

Чудо-кот зашипел, как мощная струя воды на распеченной сковородке. Но не отступил, а еще теснее прижался к земле.

— Не бей его! — внезапно донесся из глубины дома глухой голос — Не трогай его, слышишь?

Кто-то торопливо прошлепал в сенцах, и на пороге появилась еще крепкая, разгневанная бабушка. По пути она с такой силой оттолкнула Василя, что тот едва не дал сторчака с крыльца. А старушка поспешила к коту, который от ярости уже не только шипел, а клокотал, будто пара в огромном котле.

— Успокойся, Аристаршик, ну, успокойся, мой маленький — мягким голосом говорила бабушка и поглаживала кота по вздыбленному загривку — И не бойся — никто ни тебя, ни хозяйку твою и пальцем не тронет. Вот так, закрой глаза и успокойся. Вот и ладно, вот и хорошо. А теперь мы пойдем в хату и ты там приляжешь, немного отдохнешь.

Старушка бросила все еще разгневанный взгляд на гостей. Те, больше, чем им бы хотелось, спешно уступили дорогу перед котом.

Как только они исчезли за дверью, Степанов отец развел руками и растерянно улыбнулся:

— Дьявол какой-то, а не кот! Слово чести, дьявол. Видимо, акселерация уже и к котам начала подбираться.

— Еще какая акселерация — поддержал его Василь, хотя толком и не знал, что это слово значит.

В этот миг старушка вновь появилась на крыльце. Но теперь на ее морщинистом лице не осталось и тени гнева. Напротив, оно светилось мягкой, чуть виноватой улыбкой.

— Простите, гости дорогие, моего непутевого котика — начала она и тоскливо приложила к щеке шершавую ладонь — если б вы только знали, сколько ему в детстве пришлось настрадаться от людей! Не поверите, до этого времени не может смотреть на них спокойно. Особенно на незнакомых. Иногда даже мне, старой, становится не по себе от его ярости. Но что поделаешь, привыкла я к нему, как к родному ребенку. Я же его когда-то совсем крошечным подобрала и выходила. Так теперь и доживаем вдвоем на белом свете. Да и он ко мне тянется, как к матери своей. Куда я, туда и Аристарх. Все боится, что меня кто-то может обидеть. Да что я говорю, вы и сами все видели!

Голос у старушки был добрым и ласковым. Она продолжала виновато улыбаться, словно просила простить своего воспитанника за такое негостеприимное поведение. И от той улыбки, от тихого успокоительного голоса ребята и Таня начали понемногу приходить в себя.

— А вы, бабушка, сами откуда будете? — спросил Степанов отец и присел на ступенях — Я спрашиваю об этом потому, что в этом доме уже несколько лет никто не живет.

— Сама я, сынок, издалека — охотно отозвалась бабушка на этот вопрос — все мои родные умерли, вот и пришлось на старосте лет перебираться к младшей сестре. Она недалеко отсюда живет, в… — бабушка подняла глаза, словно силилась что-то вспомнить — да, в Веселиновке. Никак не привыкну к этому названию.

— Ничего себе недалеко — втихаря заметил Василь — Туда же двадцать, а то и больше километров наберется!

— А мы на месте не сидим — улыбнулась ему старушка — Мы лекарственные травы собираем. И прости, внучек, что я тебя толкнула неумышленно. Очень уже я боялась за своего котика.

— Да что там… — смутился Василь.

— Вот такие дела — продолжала старушка — Ой, что же это я? Вот и ходим мы с Аристархом, травки собираем. В ненастье или на ночь я иду к людям, а мой Аристарх тем временем притаиться где-то в дупле или под кустом и ожидает меня. Если же повезут натолкнуться на такую вот покинутую хату, то это уже праздник для нас обоих. Много нам не надо. Главное, чтобы сверху не капало и с боков не тянуло. Насобираем два-три снопа нужных трав — и опять к сестре возвращаемся, людей от всевозможных болезней лечим.

— Понятно — сказал Степанов отец — народной медициной сейчас многие увлекаются.

— И правильно делают — отозвалась старушка — даже в самом простом зелье кроется целебная сила. Только же ею надо пользоваться очень осторожно, с умом. Вот я, сынок, вижу, что у тебя нет-нет да и начинается ломота в костях. Правильно?

Степанов отец удивленно уставился на бабушку.

— Правильно — наконец вынужден был признать он — вы будто в воду смотрите. Когда-то умудрился ревматизм схватить. Но откуда вам это известно?

— По глазам твоим — ответила бабушка — по глазам многое можно прочитать. Так я тебе одну травку дам. Пей ее утром вместо чая — и через неделю болезнь как рукой снимет.

— Благодарю вас, бабушка. Только я больше привык доверять научной медицине. Так что вряд ли помогут ваши травы. Они же, видимо, без заклинаний не действуют?

Старушка загадочно улыбнулась.

— Отчего это не действуют? Действуют, да еще как! Вот одну из таких травок я тебе сейчас вынесу.

Когда она начала подниматься по лестнице, Степан шепотом напомнил отцу:

— Не забудь ее спросить о вчерашнем. Хорошо?

Кошачье ученое имя

Старушка словно услышала, что он сказал. Она остановилась у дверей и, якобы что-то вспомнив, покачала головой.

— Странные какие-то у вас здесь места. Загадочные. Мы с Аристархом вчера вечером только-только улеглись — как что-то загудело в дымоходе. Потом кто-то затопал у порога и начал сам с собой разговаривать. Выглянула я в окошко, окликнула — никого нет. Едва прилегла — опять шаги, опять голоса. С чего бы это?

И она укоризненно посмотрела на детей, будто подозревала, что это их выходка. Не дождавшись ответа, исчезла за дверью. Через какую-то минуту вышла на крыльцо с пучком сухой травы в одной руке и закопченной крынкой — в другой.