Как ни странно, прочие участники экспедиции оказались на стороне Валендира, и Хилуну ничего не оставалось, как подчиниться мнению большинства. В скорби и тревоге ватажники покинули разорённую деревню и направили коней по прежней дороге на восток. До самого вечера они ехали по ней, но никаких степняков так и не встретили, хотя теперь путь отряда нередко пролегал среди кустарников и рощ низкорослых деревьев.

Однако на закате солнца, когда последние красные лучи светила залили багрянцем всю равнину, искатели сокровищ снова вынужденно остановились. На этот раз по знаку остроглазого Корсена, что-то разглядевшего впереди.

— Смотрите! — воскликнул он, пристав в седле и указывая рукой вдаль. — Видите, там, у дорожного камня…

Его спутники напрягли зрение, пытаясь рассмотреть нечто тёмное в четверти мили от них, но так ничего и не разглядели.

— Что там? — спросил Хилун. — Кочевники?

— Снарги… — прищурился Корсен. — Три… нет, четыре штуки. Кажется, на кого-то напали…

— На человека? — оживился Валендир.

Некоторое время Корсен не отвечал, напряжённо всматриваясь в вечернюю дымку, а затем кивнул.

— Похоже, на то. Он отбивается от них ногами…

— Может, кто уцелевший из той сожжённой деревушки? — предположил Валендир и оглядел товарищей. — В любом случае мы обязаны ему помочь. Вперёд! — он дёрнул поводьями и помчался по дороге, увлекая за собой остальных.

Чтобы достичь путевого камня, им понадобилось совсем немного времени. При этом отряд разделился и зашёл к месту схватки с трёх сторон. А там, как и сказал Корсен, четыре здоровенных птицеящера, покрытые короткими перьями грязно-серого цвета, с визгливым клёкотом нападали на одного безоружного юношу, который почему-то отбивался от них лишь ногами. Увлечённые охотой, появления новых действующих лиц хищники заметили только в непосредственной близости, когда было уже поздно. Засвистели стрелы, и три тонконогие твари умерли раньше, чем успели развернуться к новой угрозе. Однако четвёртая птица оказалась шустрее своих неудачливых товарок и успела скрыться в северном направлении невредимой, перебирая лапами с невероятной скоростью.

— Хвала Небесам! — вздохнул тут спасённый человек. — Я уж думал — мне хана!

Обернувшись на голос, путешественники наконец смогли как следует рассмотреть незнакомца. Загоревший, невысокий, темноволосый он походил на осёдлых уроженцев этих мест, хотя в полумраке его вполне можно было принять и за кочевника. Одетый в изодранные лохмотья, он стоял у покосившегося дорожного столба, прислонясь к нему спиной, и зачем-то по-прежнему цеплялся за него обеими руками. Однако, присмотревшись повнимательнее, спасатели заметили, что стоял он так не по своей воле, а потому что кто-то связал его руки сзади верёвкой. Очевидно, именно по этой причине он и отбивался от снаргов одними лишь ногами. Но ноги, как уже известно, не самое лучшее оружие против таких противников, поэтому они у него сейчас были покрыты многочисленными кровоточащими ранами от зубов и когтей.

Завидев всё это, Клирт, один из воинов Валендира, спешился и хотел уже разрезать ножом верёвки молодца, но Хилун вдруг остановил его. Ещё раз смерив узника столба пронзительным взглядом, он сухо спросил:

— Кто ты?

— Я Шен… — обронил тот, слегка обескураженный его тоном.

— Ты не кочевник… — продолжал Хилун. — Откуда ты?

— Я пастух, живу в Сушниках — это деревня к западу отсюда. Точнее, жил там, пока сегодня утром на нас неожиданно не напали степняки. Обычно к нам они редко заходят, но если уж придут… В общем, мы, как всегда, хотели отсидеться за крепким частоколом, но они подожгли наши дома. Когда же мы вознамерились покинуть горящую деревню, эти изверги начали целенаправленно нас отстреливать. Стариков, грудных детей и больных убили сразу, как и тех, у кого было оружие в руках. Остальных связали и вместе с нашим уцелевшим скотом погнали куда-то на восток…

— Ну а ты им чем не угодил? — не удержался от вопроса Валендир.

— Я по пути ногу распорол о камень, вот эти нелюди и решили бросить меня, дабы не возиться. Но этого им показалось мало, и они привязали меня к столбу на поживу снаргам. Вы бы слышали, как они сожалели, что пропустят это зрелище, всё торопились куда-то… Чтоб им пусто было! Ублюдки! Родителей моих убили!.. — на глаза Шена навернулись слёзы. — Три года уж прошло, а как вспомню…

Хилун и Валендир недоумённо переглянулись. Неожиданный переход от настоящего к отдалённому прошлому в словах этого парня заставил их насторожиться.

— Сколько было кочевников? — спросил Хилун, но уже гораздо мягче. — Сегодня, разумеется.

— Я насчитал чуть больше сотни.

Путешественники обменялись тревожными взглядами.

— Давно они тебя тут оставили? — снова поинтересовался Хилун.

— Да уж точно несколько часов прошло, солнце ещё высоко стояло.

— А куда направлялись, ты не слышал?

— Нет, такими сведениями они не делились. Понятно только, что куда-то очень спешили.

— Что ж, ясно… — задумчиво уронил Хилун и кивком головы разрешил Клирту развязать спасённого селянина.

— Ребят, а попить у вас не будет? — взмолился тот, получив наконец долгожданную свободу.

Клирт сунул ему флягу, а затем осмотрел его раны на ногах.

— Хм, здорово тебя снарги располосовали… — помрачнел он.

— Ничего, до свадьбы доживёт! — с наигранной весёлостью ухмыльнулся Шен.

— Боюсь, кровоточить ещё долго будут, — вздохнул Клирт. — Ну а пока повязки бы не мешало наложить.

— Я бы и рад, да только у меня ничего нет, — развёл руками пастух.

— С этим проблем не станет, — заверил его Хилун и знаком велел одному из своих наймитов заняться раненым. — Меня больше волнует, что нам с тобой делать?

Шен перестал тянуть воду из фляги и с беспокойством оглядел окруживший его отряд суровых воинов. В глазах у него блеснул испуг, и он вдруг… бухнулся на колени.

— Не убивайте, родненькие!.. — возопил он, протянув руки к Хилуну.

— Что? — округлил тот глаза. — Ты что, парень, совсем сбрендил тут на солнце?! На кой нам тебя убивать?

— А разве… — Шен растерянно переводил взгляд с одного наёмника на другого. — Ух, я, похоже, и вправду того — от тоски слегка ошалел! — нервно хихикнул он, с трудом поднимаясь на ноги.

— Я другое имел в виду, — поспешил объясниться Хилун. — Бросать тебя здесь одного, как это сделали кочевники, мы не будем. Но ты ранен и просто можешь не выдержать переезда до ближайшего селения. А оно, если верить карте, находится не близко — в двух переходах отсюда, на южном берегу Лебяжьего Озера. Как там оно называется?.. — обернулся он к Валендиру.

— Деревня Пушняки, — подсказал тот.

— Точно! — кивнул Хилун и снова посмотрел на пастуха. — Как видишь, для тебя всё довольно печально.

— Экие вы смешные! — рассмеялся тут Шен. — Кто ж вам сказал, что Пушняки — это самая близкая к нам деревня? Самой близкой будет Листовица, — показал он на север. — Туда всего несколько часов ходу.

— Дорогой мой, — сощурился Хилун, — мы едем совсем в другую сторону, — он указал головой на восток. — И тебе придётся либо ехать с нами до Пушняков, либо топать самому, ПЕШКОМ, до этой твоей Листовицы! Выбор за тобой.

— Но зачем вам ехать в Пушняки?! — недоумённо уставился на него юноша. — Ведь до Листовицы ближе! Я там бывал, родня у меня там живёт, овец оттуда пригонял не раз, а в Пушняках мне делать нечего. Говорят, в тех местах снаргов не счесть, лучше туда не соваться, вы уж мне поверьте.

Хилун с тоской закатил глаза, в то время как среди наёмников послышались отдельные смешки.

— Кажется, теперь я понял истинную причину того, почему кочевники бросили здесь этого пацана… — украдкой шепнул на ухо Валендиру Сарт. — Удивляюсь только, что они терпели его столько часов.

Действительно, паренёк попался на редкость непонятливый, но неприятия у Валендира почему-то не вызвал, скорее жалость.

— Зачем нам ехать в Пушняки — не твоё дело, — набрав побольше воздуху в грудь, ответил наконец селянину Хилун. — Либо ты едешь туда с нами, либо остаёшься здесь.