– Как вам спалось, сир?

Эльтон повернулся. К нему подошел граф Бальдер. От него пахло мылом, на шее висело полотенце.

– Благодарю, милорд, неплохо.

– Кто бы мог подумать, что у монахов здесь есть купель, – граф промокнул козлиную бородку полотенцем. – Искупайтесь, они нагрели вдоволь воды.

– Думаю, мне не помешает помыться, – Эльтон отвернулся, чувствуя, что заливается краской. – Как раненые?

– Один солдат умер в полдень, одному пришлось отнять руку – рана загнила. Дэнтон пока жив.

Эльтон кивнул, глядя, как монах встряхивает мокрое покрывало и вешает его на веревку.

– Все хорошо, сир Лавеллет? Говорят, вы храбро сражались в Баргезаре.

Эльтон повернулся к Бальдеру. Круглое лицо графа выглядело добрым, но холодные глаза почти пугали. Эльтону стало неуютно под этим взглядом. Как будто граф знал о нем что-то, чего он сам не знал.

– Я сделал, что мог.

– Это ведь вы убили главаря свинаров?

– Да.

Он срубил ему голову на полном скаку, и свинары сразу дрогнули. Сражение после этого закончилось быстро.

– Это был мой первый бой, – признался Эльтон.

– Неужели? Тогда вы прекрасно проявили себя. Король должен об этом узнать. Впрочем, скоро узнает. Сир Раддерфорд отправил письмо архиепископу, – Бальдер закрыл глаза и распахнул руки, подставляясь новому порыву ветра, словно впитывая его в себя. – Ах, лотарский ветер. Никто его не любит, но я с детства бегал, подгоняемый им.

– Вы не похожи на лотарца, – сказал Эльтон.

– Я не чистокровный, но мои предки жили здесь еще на заре времен, – Бальдер внимательно посмотрел на Эльтона. – А вы не похожи на энарийца, сир – они, помнится, темноволосы и невысоки ростом. Откуда у вас энарийская фамилия?

– Мой прапрадед был из Энариона. Но я считаю себя америйцем.

– И правильно, – понизив холодный голос, сказал граф. – Ведь все мы, каким бы ни было наше прошлое, живем в Америи и служим ей. Не так ли?

– Безусловно, – согласился Эльтон, хотя не понимал, что кроется за словами Бальдера. – Но Энарион – не часть Америи.

– Как и Лотария когда-то.

– Это было давно.

– Да, и пожалуй, слишком давно.

Уголки рта графа приподнялись. Он хлопнул Эльтона по плечу и сказал:

– Сходите, помойтесь. Потом приходите ужинать. Нам, америйцам, есть о чем поговорить.

После горячей купели и впрямь стало лучше. Эльтон пришел в столовую, когда почти все уже поели и монахи убирали посуду. Кассандра сидела отдельно, без аппетита ковыряясь в тарелке. Брон, Бальдер и какой-то старый монах сидели за одним столом с кружками пива. Старик что-то оживленно рассказывал, а Бронвер кивал и тепло улыбался ему.

Эльтон взял миску бобов и присел рядом с Кассандрой. Она подняла на него мутные, темные глаза и ничего не сказала.

– Как ты?

– Когда мы перешли на «ты»? – буркнула Кассандра.

– Простите, госпожа рыцарь, не хотел вас обидеть.

– Да брось. Теперь можно и на «ты», – она отпихнула тарелку. – Не могу есть. Тошнит от всего.

– Мы теперь в безопасности. Ты выздоровеешь, – Эльтон, напротив, с удовольствием закинул в рот ложку вареных с морковью бобов, сдобренных маслом.

Она посмотрела, как он жует, и ее как будто снова затошнило. Она повела подбородком:

– Ты перестал улыбаться.

– Нечему, – проглотив бобы, сказал Эльтон и откусил черного хлеба.

– Раньше, помнится, тоже не всегда было.

Он предпочел снова наполнить рот бобами и не отвечать. Брон чему-то громко рассмеялся:

– Точно, инквизитор! Я таким пьяным никогда не сражался!

– Лекари говорят, раненые больше не будут умирать, – отворачиваясь от него, пробормотала Кассандра.

– А инквизитор?

Она едва заметно передернула плечами.

– Его приложили к мощам. Монахи отстоят ночное бдение, будут всю ночь молить их о помощи. Лекари тоже сделали, что могли.

– Я обязательно упомяну его в своих молитвах. И попрошу помолиться принцессу. Она не спускалась?

– Нет, монахи отнесли еды ей в келью, – скривилась Кассандра. – Думаю, она не хочет показываться нам.

– Почему?

– Потому что она во всем виновата.

– Она хотела спасти крестьян от орды, только и всего, – нахмурился Эльтон. – В противном случае они опустошили бы все здешние земли.

– Ну да, крестьяне-то выжили, – Кассандра скривилась, как будто хотела сплюнуть. – Плохо быть добрым, если ты наивный. Свинары каждый год набирают силу к осени, а зимой перебивают друг друга, и их почти не слышно до следующей осени. Просто в этот раз их было чересчур много.

– Я не понимаю. Ведь ты принесла клятвы!

– Я и забыла, какой ты благородный рыцарь. Лучше ведь подохнуть с клятвой на устах, чем наслаждаться жизнью, так?

Эльтон промолчал. Перед глазами снова возник постыдный сон.

– В Просвещении сказано: «Кто нарушает слово ради большего блага, прощен будет», – процитировала Кассандра.

– И какое же большее благо в том, чтобы позволить умереть невинным?

– Довести принцессу-целительницу до страдающего Дримгарда – для начала. Сохранить армию для борьбы с Возрождением. А еще в Просвещении сказано: «Кто невинно убиен будет, того приму Я в доме Своем».

– «Если грехи его достойны искупления Моего», – закончил Эльтон цитату.

– Ха! Если им суждено попасть в Небытие, на кой мы вообще старались?

Кассандра встала, покачнувшись, и ушла прочь из комнаты. Бальдер проследил за ней взглядом, а потом махнул Эльтону – мол, давай к нам.

– Познакомьтесь, сир, – когда он подошел, сказал граф. – Брат Теор Кослоу, ныне монах, в прошлом – инквизитор Лотарии и земель Дримгарда.

– Большая честь, – поклонился Эльтон. – Я только что вспомнил, что слышал о вас в детстве. Вы ведь были инквизитором еще до войны с Дар-Минором?

– Не совсем так, – старик прочистил горло. – Я был секретарем. Перо вместо меча, чернила вместо крови. Не зря ведь старую инквизицию теперь называют Бумажной.

– Но вы стали одним из лучших инквизиторов Железной.

– В свое время меня называли лучшим, как и Молларда сейчас, – Кослоу кашлянул. – Мы как раз вспоминали о юности нашего Дэнтона.

Брон что-то буркнул и спрятался в кружке с пивом.

– Тяжелая судьба, – сказал Бальдер. – Бедняга Дэнтон. Так потерять матушку.

– А что случилось с ней?

– Вы не знаете, юный сир? – проскрипел Кослоу. – Дэнтон должен был стать герцогом Лотарии, и даже стал им – на один день. Его мать отравили, и он в страхе написал отречение. Ему тогда было лет десять.

– Кто же посмел сделать такое? – удивился Эльтон.

– Законная вдова его отца, леди Сариса Моллард, – сказал Бальдер, глядя сквозь стол. – Мерзкая была женщина.

– Невероятное совпадение, что ее обвинили в ведьмовстве, – пробубнил Бронвер и подлил себе пива.

– Сам Господь дал Дэнтону шанс отомстить, – кивнул Кослоу. – Это любопытная история, юный Эльтон, вы не слышали?

– Увы, уважаемый брат.

– Тогда слушайте…

XI

Июль 2937 года м.к.

Лотария, герцогство Альдеринг

– Именем инквизиции и Святого Престола, откройте ворота!

Перед поднятым мостом Альдеринга стояла небольшая армия – пятьдесят солдат инквизитора Кослоу, два рыцаря – Дэнтон и Брон – и тридцать гвардейцев под началом Эллиса Бальдера. На стенах стояла лишь пара десятков лучников, но стены эти были высоки.

Тяжелое чувство душило Дэнтона и тянуло вниз, будто камень, привязанный к шее. Он тринадцать лет не был здесь. Почему-то страшно было стучаться в ворота родного замка с мечом в руке.

– Это ты, Дэнтон? – спросила Сариса, и Дэн узнал ее хрипловатый голос. – Я слышала, ты погиб в пути на Восток.

– Вы говорите со мной, – напомнил Кослоу.

– Ах да. И по какому праву вы хотите войти в мой замок? – бросив на Дэна еще один короткий взгляд, сказала герцогиня.

– Мы все расскажем, милая леди, – инквизитор скинул алый капюшон. – Впустите нас. Напоминаю, что противодействие Железной инквизиции карается казнью.