Сгорбленный Эсмунд сверлил Наместника взглядом. Люцио хмыкнул и с демонстративной легкостью встал. Проплыл к окну и осенил город внизу святым знаком.

– Вы мните себя выше Господа, – сказал он через переводчика. – Покайтесь, пока не поздно, ведь Он посылает вам все более страшные знаки. Теперь Он забрал у вас дочь. И вам до сих пор недостаточно?!

Эсмунд внезапно закашлялся, и в голове тут же вспыхнула мысль – что, если правда? Может, Люцио и впрямь чувствует волю Божью? И все, что надо сделать – это подчиниться ему, тогда Алина вернется к отцу живой и здоровой?!

Как бы хотелось в это поверить! Надежда вспыхнула в груди у короля, пустила теплые корни, но Эсмунд заставил себя отринуть ее. Он слишком хорошо знал священников, чтобы им верить. Люцио был ничуть не лучше, а просто намного выше остальных. Как он мог казаться людям святым?

– Я рад, что вы сдались и пришли, ваше преосвященство, – сказал Законник. – Корабль будет утром. Проведите последнюю ночь в Кроунгарде, и завтра вы покинете его навсегда.

Люцио надменно хмыкнул и направился к выходу.

– Бендика ви Адио¹⁸, – презрительно бросил он через плечо, выходя.

Эсмунд устало рухнул в кресло. Люцио оставил мерзкое ощущение, наплевал ему прямо в душу. Если этот мелочный лицемер и вправду ставленник Божий, то Господь, вероятно, позабыл про людей.

Эсмунд понял, что выборы следующего Наместника – это будет лучшее, что случится с церковью Просветителя за многие века. Есть надежда, что Святой престол займет хороший человек, который не будет использовать высокий пост во благо той или иной страны, а будет заботиться о душах паствы. И чем скорее случатся эти выборы, тем лучше.

Осмелится ли Эсмунд приблизить их?

Король неуютно поежился, словно кто-то мог подсмотреть его греховные мысли. Но если кто и мог это сделать, то только сам Просветитель. И если Он видит их, то видит и трусливую, испорченную душу Люцио.

Алина.

Эсмунд чуть не вздрогнул. О чем бы он не думал, мысли об Алине врывались в его сознание, как дикие налетчики, и отметали все остальное.

Что же случилось, моя дорогая? Что заставило тебя отправиться в тайгу одной? Почему ты оказалась такой глупой и безответственной?! Почему ты позволила себе исчезнуть, а Эльтону Лавеллету – погибнуть, разыскивая тебя?

Эсмунд злился на Алину. Казалось, что злости сейчас не место в его душе, и от этого он чувствовал себя виноватым. Король уже едва понимал, что происходит внутри него.

– Йоэн!

Хранитель вошел не один – вместе с ним были Дагоберт и кардинал Лекко.

– Нет ли новых вестей, отец?

– Нет, сын мой.

Дагоберт вздохнул и подошел к отцу. Он опустился на колено и взял руку Эсмунда в свои, неловко бормоча слова утешения.

– Ее спасут. Мы справимся, – постоянно повторял он.

– Зачем вы звали меня, государь? – с непривычным тактом вмешался Йоэн.

– Принеси те мягкие ботинки. И скажи Щитам – я хочу навестить Мариэль.

Лекко зачем-то поклонился.

– Беседа с королевой, храни Господь ее душу, облегчит ваши страдания, государь, – сказал он. – Позвольте мне и принцу сопроводить вас.

– Нет. Я хочу побыть с ней один.

– Конечно, – кивнул кардинал.

Йоэн отправился за ботинками. Лекко проследил за ним взглядом и снова повернулся к Эсмунду.

– Как прошел разговор с Наместником?

– Люцио Третий – мерзкая тварь. Почему ты не сказал мне сразу?

– Простите, ваше величество, но вы никогда не прислушивались ко мне, – со смиренной улыбкой поклонился кардинал.

– И, быть может, зря, – Эсмунд забрал у Дагоберта руку и поднялся навстречу Йоэну.

– Сидите, государь, я помогу вам обуться, – сказал хранитель.

– Я никогда не доверял тебе, Лекко. Но теперь я прошу тебя об одолжении – сопроводи Наместника в Низарет. Будь с ним рядом. Я уже понял, что воля Божья, о которой он говорит, рождается у него в голове. Заставь его услышать верную волю и издать буллу о выборах.

– Как скажете, – кивнул кардинал. – Идемте, мой принц. Близится время сна, нам нужно прочитать молитву.

– Ее спасут, – сказал Дагоберт и встал. – Она вернется и станет королевой, да?

– Конечно, сын мой, – пытаясь в это поверить, кивнул король. – Конечно.

Когда он выходил из покоев, то снова столкнулся с Лекко, который куда-то спешил.

– Вы куда-то торопитесь, кардинал?

– Досадная забывчивость, ваше величество, – кривозубо улыбнулся Джерио. – Я оставил свой экземпляр Просвещения в западной капелле.

Эсмунд кивнул.

– Спокойной ночи, государь.

Лекко поклонился и поспешил в западную часть дворца, бесшумно скользя по затененному коридору.

«Вряд ли я сегодня усну, если только не выпью двадцать кубков гальтаса», – подумал Эсмунд, но вслух сказал совсем другое.

– Спокойной ночи, кардинал.

Джерио обернулся и благодарно кивнул королю. Его улыбка в полумраке показалась Эсмунду зловещей.

* * *

Лунный свет, проникая через стекло, омывал Зеркальный сад ласковым серебром. Закатные кипарисы стояли, как солдаты по стойке смирно, отбрасывая длинные черные тени. Путь до алтаря был темен, но сам он был окутан ярким светом жаровни. Рыцарь, сменивший на посту Коррина Гвина, заметил короля и выпрямился, опираясь на протазан.

– Останьтесь тут, – велел Эсмунд Йоэну и Щитам. – Я хочу побыть один. И он пусть тоже уйдет.

– Вы, сир! – сквозь зубы воскликнула Герда и ткнула в постового пальцем. – Подойдите сюда! Король желает побыть один!

Рыцарь кивнул и бегом покинул пост.

Вырезанное в камне лицо Мариэль улыбалось. Эсмунд приблизился и положил на холодный камень ладонь.

Словно что-то оборвалось в груди, и он зарыдал в полный голос. Он собирался помолиться, поговорить с Мариэль, но вместо этого только плакал. Возможно, его слезы были красноречивее слов, а слова были и вовсе не нужны.

Эсмунд ощутил себя невероятно одиноким. Две самые любимые женщины покинули его, и он чувствовал, что не в силах терпеть эту боль. Казалось, что еще немного – и она убьет его изнутри.

Он поднял взгляд на мрачную, покинутую всеми Башню клятвы. Вспомнил, как она горела в ту ночь, как он метался в этом дворе, не в силах что-либо сделать… Воспоминания были такими яркими, что Эсмунд ощутил запах дыма. Он взглянул на черный дверной проем и увидел, как наружу и впрямь сочится дымок.

– Мариэль?..

Эсмунд отнял руку от камня и шагнул вперед. Дым становился гуще, выползал из мертвой башни, стремясь навстречу королю.

– Ваше величество!

Эсмунд не обратил внимания. С трудом передвигая слабые ноги, он шел вперед. Ему казалось, будто он слышит беззвучный, бессловесный зов, и не мог противиться ему.

Раздался глухой, но сильный треск. Законник на мгновение остановился, а потом продолжил свой путь.

– Ваше величество! – одновременно воскликнули несколько голосов.

Эсмунд ощутил тепло, идущее из башни. Дым окутал его, и он вошел внутрь.

Вокруг сомкнулась темнота. Эсмунд закашлялся. Откуда-то снизу вновь раздался треск.

– Мариэль? – позвал король.

Никто не ответил.

Внезапно пол затрясся и ушел из-под ног. Эсмунд увидел, как часть его рухнула вниз, и облако черного дыма, как зверь, накинулось на короля. Он пошатнулся и едва не упал, заходясь от кашля.

«Опоры! – понял он. – Кто-то поджег опоры внизу!»

Видение схлынуло, и Эсмунд бросился назад.

Поздно.

Башня клятвы сложилась под собственным весом, будто уходя под землю, как великие статуи Кель-Туата; обломки камней разбили потолок Зеркального сада, и ливень острых осколков изрезал закатные кипарисы; алтарь королевы рухнул и развалился напополам; поднялось густое облако пыли, и стало тихо.

* * *

Джерио эль Лекко вошел в покои Дагоберта. Пустые руки дрожали. Дагоберт, молящийся на коленях у окна, посмотрел на него и спросил: