Солнце поднялось к зениту, тень ушла и спряталась под самым деревом, оставив Рошана на солнцепеке. Он готов был уже все бросить и уйти, но вдруг в школьном дворе зазвенел звонок — уроки закончились. Рошан вскочил и запрыгал по траве, чтобы размять затекшие ноги, повернулся — и увидел своего врага.
Тот прошел совсем рядом, в нескольких метрах от Рошана, не заметив его, и теперь удалялся, помахивая как ни в чем не бывало портфелем.
Рошан сжал кулаки и готов был уже броситься за ним, но кто-то схватил его за руку, и так неожиданно, что он вздрогнул. Это был Рамеш.
— Не надо! — сказал Рамеш. Он все понял и хотел удержать друга.
— Что — не надо?
— Не трогай его.
— Я посчитаюсь с ним! — пробормотал возмущенный Рошан, а в глазах — ни жалости, ни тени сомнения.
— Не надо.
— Пусти!
Рошан выдернул руку.
— Ты только сделаешь себе хуже, — сказал Рамеш. — Не надо. Как друга, тебя прошу, как брата.
Он и не подозревал, как был сейчас близок к истине.
Рошан не ответил, лишь махнул рукой и побежал догонять своего обидчика.
— Подожди! — Рамеш бросился следом.
Он был меньше, послабее и бегал похуже и поэтому быстро отстал. Он еще видел Рошана впереди, но расстояние между ними непрерывно увеличивалось. Вот на перекрестке Рошан повернул за угол — и пропал. Задыхаясь от быстрого бега, Рамеш выскочил на перекресток, а справа прямо на него мчался легковой автомобиль. Рамеш еще успел повернуть голову встретиться взглядом с шофером и прочесть в его глазах ужас и осознание непоправимости происходящего — и сразу же удар. Рамеша подбросило, он рухнул на капот и сразу же сполз с него, оставляя неровный алый след…
Рошан услышал скрип тормозов и удар, обернулся — Рамеш уже лежал на земле — и бросился к другу. Сбежались люди, Рамеш еще дышал, и его решили отвезти в больницу на этом же автомобиле. Рошан прорвался в машину, сел на заднее сидение. Его хотели высадить, но он истошно закричал:
— Это мой брат! Брат! — и его оставили в машине — брат так брат.
Он всю дорогу до больницы поддерживал голову Рамеша. Тот был без сознания, и Рошан шептал, словно пытался разбудить спящего:
— Рамеш! Посмотри на меня! Ну, что же ты! Посмотри, я прошу тебя!
Из головы Рамеша текла кровь, и руки Рошана вскоре стали красными от нее, но он ничего не замечал.
В приемном покое их опять пытались разлучить, но Рошан вновь закричал:
— Это мой брат!
Он думал, что лжет сейчас, но это была ложь во спасение — он не хотел расставаться с Рамешем и был так решителен, что ему разрешили, в нарушение всяких правил, присутствовать в операционной, лишь спросили:
— А кто родители?
— Это сын судьи Махеша Капура, — ответил Рошан.
Родители Рамеша приехали через четверть часа. Малти вбежала в палату, где лежал ее сын, следом вошел Махеш, и они склонились над кроватью, а доктор стоял рядом — мрачный и молчаливый. Рамеш по-прежнему был без сознания, ему забинтовали голову, и из бинтов был виден лишь заострившийся нос.
— Рамеш! — звала Малти. — Сынок!
Доктор отвернулся к окну, словно происходящее его не касалось.
— Это очень опасно? — спросила его Малти, но он промолчал и даже не обернулся.
— Вы разве не слышите? — вспылил Махеш, его покоробило бездушие доктора. — Почему вы молчите?
Доктор обернулся, и они увидели на его лице слезы — он плакал и потому отворачивался, и эти слезы все сразу объяснили Малти. Она в одно мгновение лишилась сил и опустилась на пол, Махеш хотел ее поддержать, но она замотала головой, забормотала:
— Нет! Нет! Так я буду ближе к нему, к моему мальчику!
Это бормотание напоминало бред безумной. Малти наклонилась к сыну, прижала его голову — и вдруг вскрикнула и забилась. Доктор бросился к ней, чтобы помочь, думая, что это нервный срыв, но тут его взгляд упал на Рамеша — он был мертв. Мать первой обнаружила это и потеряла сознание. Ее привели в чувство, и доктор сказал Махешу, пряча глаза:
— Ее надо немедленно увезти отсюда.
— Да-да, — бормотал Махеш, который сейчас совсем не был похож на уверенного и сильного человека, каким был обычно.
Доктор помог им спуститься к машине, сейчас он хотел только одного: чтобы мать умершего ребенка поскорее отвезли домой. Рошан шел следом — он все время был рядом, никем не замечаемый, и только уже у самой машины, когда Малти усадили на сиденье, а Махеш сел за руль, доктор сказал голосом немного удивленным, показывая на Рошана:
— Господин Капур! А разве ваш сын не едет с вами?
Махеш вздрогнул, обернулся, его взгляд наткнулся на Рошана, и он сказал, вглядываясь в лицо мальчика:
— Вы ошиблись, доктор. Это не мой сын.
ВСТРЕЧА
Рошан в школу не вернулся. С новыми друзьями — Учителем, Черпаком и Дылдой — ему было лучше. Никто в этой компании не расспрашивал его о прошлой жизни, никто не дразнил подкидышем.
По утрам Рамеш, как обычно, брал сумку с учебниками, прощался с дядей Абдулом, выходил из дома — как делал это всегда, когда шел в школу, — но, пройдя один квартал, поворачивал за угол и бежал к парку, где собирались его новые друзья. Учитель рассылал своих подопечных с уговором встретиться здесь во второй половине дня, а сам с Рошаном отправлялся в город, «на работу», как он сам говорил. Они «работали» на базаре. Учитель научил мальчика подходить к торговцам и просить у них денег, которые Рошан якобы потерял и теперь ему не на что позавтракать в школе. Торговцы деньги давали редко, чаще отказывали, бывало даже с грубостью, но Учитель, в этот момент стоявший за спиной торговца, подмигивал Рошану ободряюще, давая понять, что все идет как надо и расстраиваться по случаю отказа не стоит. Позже, когда они уходили с базара, Учитель вытаскивал из карманов толстые пачки денег, которых с утра у него не было, это Рошан знал твердо, и, показывая мальчику, говорил:
— Они жадничают, эти торговцы, да? Не дают тебе денег? Ничего, малыш, мы сами возьмем то, что нам причитается.
И весело смеялся, Рошан не мог понять, откуда Учитель берет эти деньги, но не пытался расспрашивать. Однажды, правда, спросил, а тот отшутился и тут же перевел разговор на другое.
После полудня все собирались в парке. Денег приносили помногу, складывали в общий котел, после чего Учитель делил добычу. Доставалось всем, и Рошану в том числе, а после дележа расставались до завтрашнего дня.
Рошан домой не спешил, ждал, пока в школе закончатся уроки, и бродил по городу. Он покупал себе лепешку на деньги, полученные от Учителя, шел неспеша по улицам, держась в тени деревьев. Если ему хотелось пить, он заходил в первый попавшийся двор, где была колонка, и пил студеную воду из крана. Его никогда не прогоняли — выглядел он довольно аккуратно и скромно.
В одном из дворов хозяйка дома подозвала его и спросила, глядя на него с улыбкой:
— Жарко?
Рошан кивнул и тоже улыбнулся в ответ.
Двор был уютен и тих, женщина сидела в тени большого дерева, перебирая четки.
— Как тебя зовут?
— Рошан.
— Красивое имя. Ты знаешь, что оно означает?
— Нет, госпожа.
— «Светлый». Наверное, родители тебя очень любят.
Рошан вздрогнул, улыбка исчезла с его лица.
— Что случилось? — женщина обеспокоенно подалась вперед.
— У меня нет родителей. Ни папы, ни мамы.
Он, казалось, готов был расплакаться. Женщина взяла его за руку, притянула к себе, стараясь сгладить неловкость.
— Извини меня, — произнесла она и вздохнула.
— У меня даже друга сейчас нет, — зачем-то сказал Рошан. — Был — и умер.
— Умер? — женщина отстранилась, вглядываясь в лицо мальчика.
— Да, умер. Его сбила машина.
Он уже плакал, слезы катились по его лицу, и женщина снимала их легкими ласковыми движениями, напоминающими поцелуи матери.
— Не надо, — просила она. — Не плачь. Потерять — это всегда очень больно, я знаю. Но не надо плакать.
Ее голос был как голос матери — успокаивающе-нежен. Рошан прижался к женщине, затих.